В надежных объятиях Смерти - Анна Пальцева

— Порой требуется чем-то жертвовать, льера. И ты не исключение.

Отойдя от меня на пару шагов, он призвал гончую, в зубах которой бился и вырывался мой помощник.

— Этот милый проводник твой, не так ли?

— Как? — я с ужасом смотрела, как лисенок вырывается из пасти собаки.

— Как я его вижу? — маг хмыкнул. — Я потратил много времени на изучение потока магии и нашел много интересных вещей. Это не исключение.

Гончая сильнее сжала пасть, отчего зверек забился с двойной силой.

— Вас учили в Академии, что случится с магом, если его проводник погибает?

— Не надо, прошу… — от вида бьющегося в пасти лисенка мое сердце сжалось, а на глаза навернулись слезы. Проводник может существовать без хозяина, слоняясь по миру в поиске нового сосуда, но вот маг без проводника просто-напросто не сможет держать в себе излишек магии, отчего она его просто сожжет изнутри. Но мне на себя было наплевать. — Войд ни в чем не виноват! — дрожащим голосом проговорила я.

— Ты сделала выбор, Инесса, сделала.

Маг взмахнул рукой, и гончая резко сжала пасть, переламывая позвоночник лисенку. В следующую секунду, вместе с моим криком, их обволокла черная сфера, в которой яркой вспышкой происходит взрыв, сжигая и гончую, и повисшее тельце проводника в ее пасти. Мой поток внутри меня взорвался не хуже взрыва в сфере, опаляя все мои внутренности. Я забилась в удерживающихся меня оковах. Крича от боли, которая причиняла мне магия, и от потери друга, я желала одного — последовать за Войдом. Мне уже было все равно, и когда связь с проводником пропала окончательно, а поток прекратил обжигать меня, я повисла в оковах безмолвной куклой.

«Я сдаюсь…»

При этой мысли шрамы на лице запылали, и мое сознание заволокло туманом, который лишил меня всех чувств разом. Я не испытывала ничего: ни боли, ни потери, вообще ничего.

— Так же намного лучше, не ощущать ничего…

Голос мага был торжествующим, но теперь меня это не злило и не раздражало. Я вообще стала думать:

«А что такое злость или ненависть?»

Выпрямилась и бездушно взглянула в глаза мужчине. На его лице была улыбка.

«А что такое улыбка? Почему люди улыбаются?»

Я пыталась вспомнить, но в душе царила пустота, которая не позволяла что-либо воспроизвести. Мои руки и ноги стали свободными.

— Теперь ты под моей властью, льера, — он взмахнул рукой, и я повторила его движения, при этом с моей руки сорвалось заклинание, и нас с ним окружил черный огонь. — Превосходно! — он радовался как дитя новой игрушке, а я просто смотрела безразлично на сотворенное мной пламя.

— Я раньше так не умела, — мой голос был сухим и бесцветным.

— Конечно, и до сих пор не умеешь. Это я управляю твоим потоком, и это я сотворил, но твоими руками.

— И что теперь? — я была сама невозмутимость.

Маг подошел ко мне с азартом в темных глазах и поднял мою голову за подбородок, заставляя посмотреть на него.

— А теперь будем достигать желаемого, льера, — он провел тыльной стороной своей костлявой руки по моей щеке и с усмешкой продолжил. — Сегодня ты отдыхаешь, а завтра мы посмотрим на тебя в действии. Один гарнизон слишком долго противостоял нам, надо его убрать с нашего пути. Так что ступай, тебя проводят в твое новое жилище, а завтра снова встретимся.

Я безразлично пожала плечами и пошла на выход из зала, где меня уже ждал Карнэр. Даже к нему я перестала что-либо чувствовать. Он попытался схватить меня за руку, но по привычке я все же отшатнулась, заехав ему локтем в живот. В тот же момент рядом с нами появился темный маг:

— Карнэр, я знаю о твоем отношении к льере, но с данной минуты она считается неприкосновенной, и если посмеешь тронуть ее, можешь прощаться с жизнью.

Эльф побледнел и с изумлением посмотрел на меня:

— Так она теперь?

— Совершенно верно. А теперь ступайте.

Иримон поклонился хозяину, и, посмотрев на меня с той же торжествующей улыбкой, что и маг десять минут назад, предложил следовать за ним. Меня действительно привели не в темницу, а в обычную комнату, где стояла узкая, но с матрасом и подушкой кровать, а также имелись канделябры со свечами. Из-за поглощения камнем тэхо магии, магическое освещение тут не могло существовать, только заклинание сотворенное магом с кулоном-артефактом, и то на несколько минут. Поэтому комнату освещал живой огонь, который от созданного нами небольшого сквозняка танцевал на фитилях свечей.

Карнэр показал мне, где находится уборная, а также умывальник, и все с той же улыбкой на своих пухлых губках распрощался со мной и ушел, оставив меня одну. В голове было пусто, в принципе, как и на душе. Что меня ждет завтра, не интересовало совершенно, и, просидев на кровати не меняя позу целый час, пошла искать кого-нибудь, кто смог бы меня покормить. Если чувств я и лишилась, то потребности организма продолжали существовать, и в данный момент мой желудок хотел, и с рычащим звуком требовал закинуть в него еду, и желательно побольше. В коридоре было темно, но магия помогала видеть все до мельчайших подробностей, и поэтому факел, который был закреплен около двери, я не стала брать, отправившись на поиски кухни. Страха заблудиться в темных коридорах я больше не испытывала, уверенно идя вред, надеясь на свою интуицию.

Как все же быстро поменялось мое отношение к этому месту и его обитателям. В голове крутилось много мыслей, воспоминаний, но понять или вспомнить, что я испытывала к ним, так и не смогла. Мне, почему-то казалось, что неважно, на свободе я или нет. Сейчас меня вел только инстинкт голода, а все остальные чувства были скрыты под плотным черным туманом в моей голове. Я помнила, что только недавно сидела в темнице и с полной уверенностью ждала свою погибель, поглаживая маленького черного лисенка.

«Лисенок…» — При мысли о маленьком зверке что-то внутри меня колыхнулось, жаркое и живое, отчего туман в голове стал плотнее, моментально помогая мне забыть это чувство.

Петляла я долго, но при этом все же пришла к месту, где витал вкусный запах еды. Деревянная дверь подалась легко, позволяя мне заглянуть в помещение, которое оказалось столовой. Она была небольшой. Я насчитала одиннадцать круглых столов с тремя стульями по краям. Деревянная поверхность столов была покарябана и блестела жирными пятнами, но чувства брезгливости я не ощущала, идя дальше на поиски еды, которая манила своим вкусным запахом. В углу столовой было прорублено окно, за которым было светлее и оживленнее. Мое появление в узкой двери заметили сразу, причем женщина, которая несла поднос, выронила его, упомянув Проклятого Бога. Железная посудина с грохотом упала на каменный пол, привлекая внимание остальных присутствующих. Я изучающе посмотрела на каждого, пытаясь вспомнить, что означают расширенные глаза, побледневшее лицо и прикрытый ладонью рот. Повисла полная тишина.

— Добрый вечер, — решила первой прервать молчание. — Мне бы поесть.