Умоляй, ведьма - Сильвия Лайм

Маленькое существо переливалось изумрудными искрами, а ее глазки напоминали два сапфира. Вот уж кто действительно красивый!

— Прости, малыш, что унесла тебя из дома, ты был мне позарез как нужен, — попрощалась я с земноводным, из-за которого вообще и случилось все сегодняшнее приключение. — Я, честное слово, не хотела ничего плохого!

— Хватит болтать чушь! — каркнул в стороне мой черный ворон.

Со жвал паука в этот момент мне на ногу уже капнул прозрачно-зеленоватый яд, и я почувствовала, как немеет кожа.

— Прости, Хмуря, и ты меня! — бросила я тогда птице, решив напоследок перед смертью извиниться и перед вороном. Все же он пострадал больше всех. — Знай, я все это не со зла… Платьем клянусь!

Я шмыгнула носом, уже прикидывая, как в двух словах описать ему то, ради чего я все это затеяла, самую сокровенную тайну, которая грела меня даже больше, чем собственный дом и ведьминская инициация. То, ради чего на самом деле я и решилась привязать к себе магическим договором другое живое существо.

Но, естественно, не успела.

Паук ждать не стал. Он резко отклонился назад, раздвинул жвалы, чтобы следующим движением воткнуть их в меня, а затем произошло что-то странное.

Ворон клювом выдрал у себя одно черное перо и бросил в воздух, громко каркнув. В следующий миг перо рассыпалось на мельчайшие песчинки, напоминающие черный песок или сажу, и, подхваченные ветром, полетели в сторону паука. Они облепили его кожу, проникая сквозь шерстинки, и вместо того, чтобы опустить свои жвалы на меня, паук отклонился назад еще сильнее да так и упал на спину, конвульсивно дергая ногами. Его кожа начала медленно слезать с тела, буквально истаивая в воздухе.

Я открыла рот от ужаса, потому что, признаться, зрелище было душераздирающим. Трясинный паук умирал страшной смертью.

— Вставай на ноги, недоведьма! И беги! — гаркнул ворон, расправив крылья. — Чтоб я на тебя еще хоть перо потратил! Быстро поднялась и полетела отсюда, как птица!!!

Ну, вообще-то, советы Хмуря давал дельные. Из чащи леса продолжали доноситься звуки погони и хруст веток. Из болота-то не один паук вылез!

Волшебная лягуха, которую я за все это время едва не выпустила из рук, квакнула, словно поддакивала ворону.

Я схватила ее и быстро спрятала под мышку, развернулась и, не обращая внимания на боль в ноге, снова помчалась через лес. Прямо за вороном, который теперь улепетывал от пауков еще быстрее меня.

— Хмуря, подожди! — крикнула я, с удовольствием слушая, как возмущенно каркает он в ответ на это прозвище. До сих пор не могла поверить, что спаслась. — Я уже спешу!

Мы выбрались из леса почти одновременно. Ворон вылетел, а я выпрыгнула, отбежав на солидное расстояние и уже оттуда наблюдая, как пауки разочарованно разворачиваются и, щелкая своими челюстями, убираются восвояси.

Все же хорошо, что кожа у них такая чувствительная к солнечному свету!

Я развалилась прямо на земле и раскинула руки в стороны, тяжело дыша. Взгляд уперся в небо, где по безупречно-голубой глади скользили пушистые облака.

Тишь да гладь да ведьмина благодать!

— Спаслись, — выдохнула я совершенно счастливая.

— Ты же знаешь, что я тебя терпеть не могу, да? — каркнул ворон, усаживаясь на бревно неподалеку.

Он сунул клюв под крыло, поправляя перья в том месте, откуда одно из них недавно исчезло.

— Да брось, ты меня обманываешь, — улыбнулась я, — у нас отличная команда! Все же получилось так, как ты и говорил!

Волшебная лягушка снова поддакнула кваканьем, и я тут же выставила ее вперед на вытянутых руках.

Гладкая кожа на солнечном свете переливалась, как полированный малахит.

— Видишь, я достала её! Достала!

Ворон глубоко вздохнул, глядя на меня так, словно ни капли не разделяет моей радости.

— Ну так давай… — каркнул он тогда, как всегда, раздраженно. — Чего ты ждешь? Целуй!

Я перевела горящий взгляд с ворона на лягуху и обратно. Это был момент истины! То, ради чего все и затевалось!

Я медленно приблизила лягушку к себе и коснулась губами.

Ощущение было странное. Влажное и липкое.

Убрала крайне удивленное земноводное от губ и внимательно взглянула в синие глаза.

Лягушка посмотрела в ответ так, будто у меня не все дома, а затем раскатисто квакнула.

— Ну и что? Где волшебство-то? — непонятливо заозиралась я, словно опасаясь, что вот-вот со всех сторон начнет раздаваться раскатистый смех.

Конечно, что может быть забавнее: девчонка целует лягушку!

Сперва заржет Хмуря, потом сама лягушка, а затем присоединятся кузнечики в траве и пролетающие мимо мухи.

Но ничего подобного не случилось. Ворон смотрел на меня пронзительным острым взглядом и не смеялся. Затем он и вовсе молчаливо кивнул на мою руку, куда я тут же и перевела взгляд.

На запястье, прямо на линии вен, образовалась тонкая прямая черта насыщенного зеленого цвета.

— Не может быть, — выдохнула я, едва не выронив лягушку.

А затем, когда до меня наконец дошло, громко вскрикнула:

— Получилось!!!

Ворон фыркнул, взмахнул крыльями и, громко хлопая ими, улетел прочь, пробубнив напоследок:

— Недоведьма…

Но я уже не обратила на это ни малейшего внимания. Потому что все было не зря!

Я получила искру Земли… Первый этап инициации ведьмы был пройден!

Все тот же месяц Грозовых рек, 10 число.

Недалеко от бывшего дома Ирмабеллы Довилье.

Обратный путь из Сизых топей занял у меня около двух часов времени, но казалось, что они пролетели всего за пару минут! Я была настолько счастлива и окрылена произошедшим, что всю дорогу шла вприпрыжку, не переставая разглядывать узкую волшебную полосочку на тыльной стороне запястья.

Это ведь был настоящий магический знак! Первый шаг к истинной ведьме!

Не знаю, как в других землях, но в нашем королевстве инициированных ведьм и колдунов было совсем немного. Магическая сила, как и у меня, проявлялась примерно у одного из десяти детей. Но, как правило, она на всю жизнь оставалась лишь на уровне спонтанных выплесков и была скорее недостатком человека, чем его достоинством. Некоторым к старости удавалось подавить магию, и тогда они могли жить относительно нормально. Другие же до самой гробовой доски умудрялись чихать огненными искрами, кашлять порывами ураганного ветра и от злости периодически метать молнии из глаз. Никто таким ущербным колдунам не помогал, и даже наоборот. Поскольку они были способны навредить себе и окружающим, частенько их прятали в застенки, сажали в тюрьму или “тихие дома” для умалишенных.