Клуб 27. Кобейн, Хендрикс, Шакур, Уайнхаус и другие - Елизавета Михайловна Бута

еще восемь часов. Солнце успевает согреть Вудсток первыми лучами. Из первоначальных 400 тысяч человек не спит только 30, когда выходит Джими и начинает играть. Он завершает сет, сумев растормошить всех, кто был в округе. И вот в финале он подходит к краю сцены и начинает играть на гитаре мелодию, которую здесь знает каждый. Сонные, пьяные и не вполне адекватные молодые люди в цветных рубашках, свободных платьях и с тысячей фенечек на руках вдруг понимают, что это та самая мелодия. Это гимн. Этот человек на сцене вдруг говорит им, что они не маргиналы и ничтожества, при виде которых приличные семьи переходят на другую сторону улицы или презрительно кривятся, делая вид, что от них дурно пахнет, они точно такие же граждане этой страны, что и все. Просто их не показывают по телевизору. 400 тысяч никому не нужных людей в одном месте. Зал стихает, и тут звуки гимна начинают перемежаться «трюками». Джими имитирует звуки подлетающего самолета и бомбардировки, звуки взрывов и пуль. Все тут же вспоминают о том, что за тысячи километров отсюда американские войска сжигают напалмом целые деревни, оставляют рвы, наполненные трупами ни в чем не повинных людей и бомбят города Вьетнама. И это их страна. Все эти люди привыкли считать себя отбросами общества и лишними людьми, но сейчас их стало слишком много, чтобы от них могли все так же отмахиваться. Хиппи на этом фестивале имеют точно такое же право на гимн, как и добровольцы, которые сейчас тренируются на многочисленных военных базах. Очень много трюков на фоне гимна, сыгранного на электрогитаре.

На следующий день Хендрикса приглашают на вечернее шоу в прайм-тайм. Ведущий называет его лучшим гитаристом в мире.

– Ну, по крайней мере, лучший гитарист из те, кто сидит на этом стуле, – шутит Джими, а ведущий уже спрашивает его про исполнение гимна.

Джими уже знает, что за эту выходку он может сесть в тюрьму, но успевает сказать:

– Это ведь и есть Америка сегодня.

– Но мы должны вспомнить, что Джими ведь наш парень, ты ведь служил в армии США, я правильно помню? – успевает ввернуть ведущий, и дальше Джими остается лишь оправдываться за свою службу в армии.

После этого выступления о Джими узнает вся Америка. Он хочет выступать со своей новой группой Band of Gypsys, но все трещит по швам. Они без конца ссорятся, а Джеффри убеждает его воссоединится и снова стать Jimi Hendrix Experience.

– В последний раз. Закончите альбом, отыграете тур, и потом будете думать, – убеждает его Джеффри.

И он соглашается. В последний раз. Они работают над альбомом Cry of Love, едут в тур по Европе, где играют на крупнейших площадках мира. Все чувствуют, что Джими на пределе. Он ведет себя также, как и всегда: находит девушек на одну ночь, много пьет, а чтобы заснуть, ему требуется несколько таблеток снотворного. Наутро он всегда чувствует себя еще хуже, чем вечером накануне.

Джими Хендрикс и Майкл Джеффри. Нью-Йорк. 1969 г.

Последним пунктом перед возвращением в Лондон у них стоит Западная Германия. 5 и 6 сентября они должны выступать в Фемарне, где проходит фестиваль любви и мира, но пятого разражается дикий ливень, а там обустроена сцена практически без навеса. Вся техника буквально плавает в воде. Выступать в таких условиях означает умереть от электрического тока. Джими выходит на сцену и извиняется за отмену концерта. Когда на следующий день он выходит на сцену, кто-то с издевкой ему кричит:

– Не боишься дождика?

Весь зал начинает смеяться и улюлюкать. Джими отыгрывает сет и в бешенстве уходит со сцены. Несколько дней он не может заснуть даже со снотворным. Ему кажется, что все рухнуло, хотя у него уже случались неудачные выступления, и даже намного хуже того, как прошел концерт в Фемарне.

Спустя несколько дней они возвращаются в Лондон. Вместе с Джими летит Моника Данеманн, фигуристка, с которой он познакомился в туре. Вернувшись в Лондон, он договаривается о встрече с Чесом Чендлером, чтобы обговорить рабочие вопросы и выяснить, чем грозит расторжение контракта с Джеффри, благодаря которому самый оплачиваемый рок-музыкант в мире может себе позволить разве что выпить в баре. Они с Чесом отправляются в рейд по клубам Сохо, в одном из которых Джими даже снова выходит на сцену. Он все еще чувствует себя ужасно, но завтра ему не нужно ни в аэропорт, ни на студию звукозаписи. Распрощавшись с Чесом, Джими с Моникой едут к себе в отель. Ему впервые за долгое время можно просто поспать. Даже нужно. Вот только память без конца подбрасывает какие-то эпизоды тура, которые он проигрывает в голове раз за разом, и ни Моника, ни алкоголь, ни снотворное ему не могут с этим помочь. Калейдоскоп воспоминаний затягивает, и он решает принять еще одну таблетку. Моника презрительно смотрит на вспотевшего и пьяного бойфренда, а затем уходит в другую комнату. Где-то через полчаса она услышит хрипы, но решит, что Джими тошнит, и в бешенстве подтянет к себе одеяло. Наутро выяснится, что Джими Хендрикс умер той ночью, захлебнувшись рвотными массами. В его крови не будет обнаружено следов каких-либо веществ, только немного алкоголя и пара таблеток снотворного. Ему было 27 лет. Майкл Джеффри, которого все обвиняли в доведении певца до той стадии истощения, которая его убила, умер спустя пару лет в 1973-м году при очень странных обстоятельствах.

Анализ

Джими Хендрикс фактически вырос без матери. Его отец-алкоголик привык переживать все эмоции с помощью выпивки. Это сделало мужчину грубым, безэмоциональным и непредсказуемым. В их семье не было принято как-либо проявлять эмоции, кроме как при помощи алкоголя, а для Джими это было очень травматично. Будучи очень эмоциональным ребенком, он при этом страстно желал одобрения отца, брата, коллектива, хотел всем понравиться и для всех быть удобным. В какой-то момент в его руках оказалась гитара, и он вдруг понял, что есть нечто, в чем он может быть лучшим. До этого момента он всегда чувствовал себя хуже остальных: его семья беднее самых бедных, он темнокожий, а на его рубашке то не хватает пуговиц, то пятна чернил на манжетах.

Гитара помогает Хендриксу выражать эмоции и становится буквально частью его самого, продолжением его руки и способом разговаривать с миром. Здесь кстати весьма символично, что в конце своих выступлений он начинает сжигать собственный инструмент. И он делает на нее ставку All In, ставит на кон всю свою жизнь.