Тайна ее поцелуя - Анна Рэндол

Проклятие! Он не сможет уйти от нее!

Мари взглянула на часы. До появления ее сторожа оставалось два часа, и она чувствовала себя виноватой.

Накануне она пообещала не выходить из дома вечером. Но она ведь ничего не говорила про утро, не так ли? Значит, она сдержала слово.

Мари заглянула к отцу и с облегчением вздохнула. Слава Богу, отец все еще спал. Девушка развязала узелок, спрятанный в складках ее одежды, и положила в него кусок круглого сыра и несколько ломтей твердой колбасы. Она не могла тратить время на еду.

Накрыв покрывалом голову, Мари открыла дверь и оглядела улицу. Никого. Ей надо было поговорить с Нейтаном. Если кто-то и мог заняться майором Прествудом, то этим человеком безусловно являлся агент британского министерства иностранных дел.

Мари пробиралась по улицам, уже заполненным людьми, старавшимися сделать покупки до наступления дневной жары. Она шла, опустив голову и прикрывшись вуалью, так что ее трудно было узнать.

Обогнув лавочку корзинщика, девушка пошла по узкому проходу, обходя вонючие лужи и пригибаясь под веревками, на которых сушилось белье.

Внезапно она насторожилась. Потом нагнулась, делая вид, что оправляет подол, и тут же оглянулась.

Люди толпились на рынке и у входа в проулок, но казалось, никто не обращал на нее особого внимания. Но все же за ней следили — она чувствовала это.

Мари пошла дальше. Шла неспешным и размеренным шагом. Затем резко повернулась, пытаясь разглядеть своего преследователя.

В темном проулке было тихо. И не было ни души.

«Но где же преследователи?» — думала Мари, и сердце ее гулко колотилось.

Проулок кончался тенистым двориком, и она нырнула в узкий проход между разросшимися кустами бугенвиллеи. Ветки цеплялись за ее рукава, и шипы царапали руки. А позади нее шуршали кусты — как будто кто-то пытался пройти следом за ней.

«Туда! К повозке!» — решила Мари. Она бросилась за какой-то повозкой, стараясь не отставать от нее. Наконец добралась до угла улицы и спряталась за углом ближайшего дома.

Пытаясь отдышаться, девушка прислушалась — нет ли погони? Неприятное ощущение, подгонявшее ее, исчезло. Значит, она избавилась от преследователей.

С облегчением вздохнув, Мари продолжила путь, но из осторожности три раза меняла направление. Когда же добралась до того места, где находился Нейтан, дважды обошла дом, чтобы убедиться, что за ней не следили.

Осмотревшись, Мари прижалась ухом к ставне. Изнутри не доносилось ни звука. Она два раза стукнула по ставне и стала ждать. Затем стукнула опять. После чего достала из своего пояса приготовленную заранее записку.

Оттянув незакрепленную планку, третью снизу, Мари сунула бумажку в незаметную щель под планкой. Нейтан говорил, что если ей когда-нибудь потребуется помощь, то он сразу же отзовется и поможет.

Сейчас ей действительно нужна была помощь. И конечно же, Нейтан подтвердит, что Прествуд только увеличит грозившую всем им опасность.

Повернувшись, Мари направилась к центральной улице. Теперь она опустила покрывало и кивала всем знакомым, весело приветствуя их и справляясь о здоровье их близких. Если кто-либо поинтересуется, где она была в это утро, то у нее найдется множество свидетелей, видевших ее на дороге, ведущей к дому Исад-паши.

Она прошла вдоль стены, окружавшей дом Исада. Целый квартал был снесен, чтобы предоставить достаточно места для султанского фаворита.

При ее приближении ворота открыл раб, и Мари вошла в огромный зеленый двор. На минуту девушка остановилась. Ветерок доносил до нее запах жасмина, и слышался плеск воды в центральном фонтане. Успокоившись, Мари закрыла глаза и представила себя маленькой девочкой, выходящей угостить завтраком певчих птиц, которые щебетали в своих просторных клетках. Когда-то она часто сидела на краю фонтана, болтая в воде ногами и читая какую-нибудь книгу. Она научилась определять каждое растение в этом саду, а потом и каждое растение в Константинополе. Поскольку же в саду было множество насекомых, она их тоже изучала. Если Мари знала, что отец несколько дней будет отсутствовать, она с удовольствием задерживалась здесь. Но ей потребовался целый год на то, чтобы догадаться: Исад высаживал интересные экземпляры растений в своем саду специально для того, чтобы она находила их.

— Мари! Почему вы топчетесь, как всегда, во дворе?! — донесся из патио громкий голос Исада — тот никак не мог отказаться от армейской привычки командовать.

Мари подбежала к нему и расцеловала в обе щеки. А он заключил ее в свои крепкие объятия.

Девушка рассмеялась.

— У вас еще не начинает сказываться возраст. Думаю, вы только что сломали мне несколько ребер.

Исад улыбнулся и проговорил:

— Я все время говорю моей жене Берии, что мирная жизнь расслабляет. И вот тому доказательство!

— Ваш новый тюрбан?

— Конечно. Что вы о нем думаете?

Тюрбан был ярко-красный и местами желтый. Вероятно, столь необычный его цвет объяснялся желанием Исада хоть как-то вознаградить свою многострадальную жену.

— А Берии он нравится?

Паша поднял лохматые брови, и его глаза блеснули.

— Она сказала, что это отвратительно. Сказала, что само солнце спрячется в пустыни, чтобы не ослепнуть. Она запретила мне появляться в нем во дворце султана. — Исад подмигнул и добавил: — Мои враги знают, что у меня есть тюрбаны и получше…

Мари невольно улыбнулась. Она прекрасно понимала, что грубоватые манеры Исада вводили в заблуждение многих его противников, которые считали, что его положение в армии было основано лишь на физических данных. Но им еще предстояло узнать, что пестрая и вызывающая одежда паши — всего лишь прикрытие. На самом же деле он был одним из умнейших сановников империи.

— Прошло много времени после твоего последнего визита к нам. Ты избегала нас? — Исад вдруг стал серьезным. — Знаю, ты просила меня не казнить ту смутьянку, но у меня не было выбора. Она участвовала в греческом заговоре. Они готовили убийство султана.

— Знаю, — кивнула Мари.

Да, она все прекрасно знала.

Однажды Лидия попала в ту же группу мятежников, что и Мари. Но прошло несколько месяцев, и Лидия, теряя терпение, стала искать более радикальных противников султана. Мари по-прежнему огорчалась из-за гибели греческой женщины, но уже больше не сердилась на Исада. Ведь он делал то, что считал своим долгом. Однако она вздрагивала при воспоминании о распухшем лице Лидии, висевшей на городской стене как предупреждение всем, кто боролся за свободную Грецию. Но это ужасное зрелище вызвало у Мари противоположную реакцию; теперь она уже не могла довольствоваться посещением тайных собраний и составлением планов, которые никогда не осуществлялись.

А между тем Оттоманская империя разваливалась. Конечно, Исад отрицал это, — но Мари видела тревогу в его глазах, когда он возвращался с собраний Совета. Было ясно, что турки теряли власть, однако они упорно держались за свои дальние территории — такие, как Греция.