Борис Березовский. Человек, проигравший войну - Александр Бушков

Но это был еще далеко не конец. Подобные события еще не раз повторялись в доброй старой Англии: «паника 1825 года», «дутые предприятия 1836 года», «Великая Железнодорожная Мания 1845 года». По тому же сценарию, с тем же печальным финалом.

Как видим, тяга части человечества к неприкрытой халяве неистребима – и частенько поражала те страны, которые мы отчего-то привыкли считать олицетворением здравого смысла и классических рыночных отношений…

А теперь – о том, как инициаторы крупнейших афер ухитрялись еще сто лет назад их маскировать, пуская «общественность», да и юстицию тоже, по ложному следу…

Осенью во Франции с превеликим шумом раскрутилось шпионское дело, протекавшее по всем канонам голливудского боевика – хотя кинематограф в те времена делал лишь первые младенческие шаги, а самого Голливуда как поселка, кажется, еще не существовало вовсе.

Французская контрразведка вербанула некую мадам, горничную супруги германского посла в Париже, и означенная особа украдкой шарила в мусорной корзине хозяина и хозяйки. В мусоре можно порой найти массу интересного, если выбрасывает его посол серьезной державы…

И вот однажды добросовестная горничная принесла шефам обрывки несомненного шпионского донесения, из которого явствовало, что его автор – французский офицер, коварно продающий военные секреты Родины чертовым немцам. Как это обычно и бывает, донесение не было подписано, домашнего адреса автора и других данных о нем не имелось. Но бравые контрразведчики, изучив почерк, пришли к выводу, что предательский документ составлен артиллерийским капитаном Дрейфусом, проходящим стажировку в Генеральном штабе.

Выражаясь строками поэта Роберта Рождественского, «мужичка того недремлющая стража взяла». Дрейфуса незамедлительно отдали под военный трибунал, а поскольку он имел неосторожность оказаться евреем по происхождению, тогдашние «национал-патриоты», как легко догадаться, подняли вселенский гвалт касаемо «проклятых жидомасонов, торгующих Родиной».

И началось… Без всяких преувеличений этот судебный процесс расколол Францию на два лагеря. Правые, монархисты, реакционеры и прочая ультрапатриотическая публика драла глотку, обличая пресловутых жидомасонов в лице бедолаги-капитана. Однако немало людей порядочных и здравомыслящих (далеко не одних евреев) выступили в его защиту. Очень уж грязное было дело, белые нитки торчали из него пучками. Эксперты по почерку разделились на два лагеря, одни уверяли, что донесение писал все же Дрейфус, другие их опровергали. У капитана, в общем, не было убедительных мотивов для того, чтобы внезапно податься в платные германские агенты: он был человек состоятельный, в деньгах не нуждался, вдобавок в карты не играл, долгов не делал, вел скучную жизнь обычного офицера-буржуа. Кроме того, по своему скромному положению в Генштабе он просто-напросто не мог знать тех военных секретов, о которых говорилось в донесении. Трибунал заседал со множеством нарушений.

Дрейфуса признали виновным и приговорили к пожизненным каторжным работам. Но история на этом не кончилась – сторонники Дрейфуса продолжали бороться за его реабилитацию. Благо начали всплывать новые обстоятельства. На горизонте появился гораздо более убедительный кандидат в авторы донесения – еще один французский офицер, выходец из Венгрии Эстергази, числившийся графом. Оказалось, что графский титул он как-то невзначай сам себе присвоил, и, что гораздо более серьезно, почерк самозваного графа как две капли воды похож на тот, каким написан документ из мусорной корзины. И в деньгах Эстергази нуждался остро, а потому не брезговал ничем: вымогал деньги у своих любовниц, спекулировал на бирже, был пайщиком фешенебельного публичного дома…

Борьба вспыхнула с новой силой. Под суд угодил знаменитый писатель Золя, сторонник невиновности Дрейфуса, чтобы не умничал и не писал статей, порочащих армию. Военный министр Кавеньяк пошел еще дальше – он во всеуслышание объявил, что приверженцы Дрейфуса готовят государственный переворот…

Интрига разворачивалась. Эстергази без особого шума выперли в отставку. Главный обвинитель Дрейфуса полковник Анри, уличенный в подделке доказательств, был посажен в тюрьму, где не зажился: уже на другой день после ареста он был найден в камере с перерезанным горлом и бритвой в руке. Никто так и не смог внятно объяснить, как вышло, что у заключенного осталась в кармане бритва – не современное крохотное лезвие, а классическая опасная бритва немаленьких размеров. Заговорили, что это и не самоубийство вовсе…

В 1899 г. Дрейфуса помиловал президент республики, что было, в общем, полумерой. Еще несколько лет шла борьба за полную реабилитацию капитана. Только в 1904 г. дело пересмотрели, Дрейфуса признали полностью невиновным, вернули в армию, а в качестве компенсации за все пережитое присвоили звание майора и наградили орденом.

Другими словами, примерно десять лет эта история, форменным образом расколовшая страну на два лагеря (и взбудоражившая общественное мнение всей Европы) оставалась в центре политических баталий и не сходила со страниц газет. Ее вспоминают до сих пор…

И мало кто знает, что «дело Дрейфуса» было лишь вершиной айсберга. Девять десятых ледяной глыбы, как ей согласно законам природы и положено, оставались невидимыми под темной водой.

А дело-то было совсем не в Дрейфусе!

Мало кто помнит, что Панамский канал начинали строить не американцы, а французы – именно они сначала получили разрешение от тамошнего правительства на «стройку века». Во главе «Компании Панамского канала» поставили знаменитого инженера Фердинанда Лессепса, известного на весь мир создателя другого канала – Суэцкого. Как водится, выпустили акции, продали их, собрали денежки… И даже всерьез начали строительство.

Вот только очень быстро начались неудачи, технические ляпы и откровенное мотовство денег…

На десять тысяч рабочих приходилось две тысячи чиновников. Для компании отгрохали в Париже роскошную штаб-квартиру ценой в два миллиона франков, и еще одну, чуть попроще, в Панаме – это обошлось вдвое дешевле, в миллион (деньги, конечно, были взяты из акционерного капитала). Строительная техника, пусть и самая совершенная по тем временам, оказалась совершенно непригодной для работы в тропиках и быстро выходила из строя – вновь расходы.

В общем, в 1884 г. обнаружилось, что вынуто лишь 7 миллионов кубометров грунта из 120 – но истрачено уже более половины собранных денег. Да притом на сами работы ушла лишь третья часть, а остальное (около 850 миллионов франков) исчезло неизвестно куда…

Дело запахло керосином. Нужно было срочно что-то придумать. Чтобы успокоить вкладчиков, им поначалу выплачивали огромный, совершенно нереальный процент (взятый не из доходов, которым просто неоткуда взяться, а опять-таки из основного капитала). Но потом стало ясно, что таким образом можно в два счета разбазарить и то, что осталось…

Попробуйте угадать, что придумали совладельцы компании… Правильно. Начали выпускать новые акции – вторая эмиссия, третья… седьмая. Но публика, встревоженная просочившейся информацией, новые акции расхватывать не спешила…