Клятва Мечей - Дэвид Марк Вебер

– Понимаю. – Помощник капитана потер верхнюю губу и пожал плечами. – Мне неприятно об этом говорить, но вас должны сопровождать телохранители, милорд.

– Да, – повторил Базел, и что-то вроде ража, но гораздо более легкое, похожее на потрескивание шелка, потертого о янтарь, заставило его улыбнуться. – Я думаю, капитан, что стража не заставит себя ждать.

– О, значит, его высочество знает, что вы пошли вперед?

– Да, – снова заверил его Базел, и сразу уточнил: – Вернее, он узнает, как только принц Харнак скажет ему об этом.

Глаза Юргаша расширились, он перевел взгляд на ворота, через которые недавно вышли две женщины, а затем – на окровавленные тряпки, которыми была замотана рука Базела. Улыбка исчезла с лица Юргаша, смотревшего теперь на Базела со смесью страха и уважения. Помощник капитана пожал плечами и посмотрел на тупое лицо стоящего рядом с ним стражника.

– Если вы предупредили принца Харнака, я не вижу причин для нашего вмешательства.

Его подчиненный не издал ни звука, но его лицо явно выражало пламенное желание не вмешиваться в дела принца. Базел понял, что Юргаш специально подозвал стражника, чтобы иметь свидетеля, который мог бы подтвердить, что он надлежащим образом допросил проходящего. И что Конокрад не сказал и не сделал ничего подозрительного.

– В таком случае я продолжу свой путь, – сказал Базел, и помощник капитана согласно кивнул и отступил в сторону, освобождая проход.

– Да, конечно. И… – (что-то в понизившемся голосе собеседника заставило Базела вглядеться в него более внимательно), – желаю, чтобы вам повезло на этой охоте, милорд.

Тала снова споткнулась, потеряв равновесие в темноте. Она тяжело шлепнулась, издав сдавленный крик боли, но Базел подавил слова сочувствия, когда она поднималась на ноги. Он едва не упрекнул ее за неуклюжесть, но, с другой стороны, он не мог не восхищаться ее упорством. Он чувствовал ее смущение из-за того, что она не может лучше справляться с тяготами ночного путешествия. Ее стыд не был оправдан. Ни одна горожанка ее лет не смогла бы поспеть за тренированным воином вдвое ее моложе, что, собственно, и послужило причиной его колебаний, когда он должен был принять решение, брать ли ее с собой.

Он уважал ее твердость и смелость – странно, но именно это не давало ему произносить никаких утешительных слов, ведь оба они сразу бы поняли, что это ложь. Базел прошел воспитание в суровой школе, требования которой были простыми до жестокости, а слабость считалась непростительным грехом. Когда поражение означает смерть не только для тебя, но и для твоих товарищей, недостаточно просто «делать все, что от тебя зависит». Если этого окажется слишком мало, тебя будут подгонять, пока ты не сделаешь всего, что нужно, а если выяснится, что ты на это не способен, тебя просто выгонят. Тале, несмотря на ее трудную судьбу, удалось сохранить смелость и самоуважение, и она и так видела, что задерживает его. Что бы он сейчас ни сказал, не поможет ей идти быстрее, и он не хотел унижать ее пустыми словами утешения.

Так или иначе, она отчаянно нуждалась в отдыхе. Он умышленно тяжело вздохнул, стараясь, чтобы она смогла услышать в этом вздохе усталость, и, присев, снял с плеча Фарму. Он положил ее на траву возле кустарника, и Тала опустилась на корточки рядом. Она закуталась в плащ, потому что ночная прохлада прохватывала ее сквозь промокшую от пота одежду.

Он стер пот со лба так, чтобы она это видела, но жест этот, к сожалению, не был только показным. Два года относительной бездеятельности среди городских стен давали себя знать.

Он огляделся. Градани обладают более острым ночным зрением, чем представители других рас, а Базел видел лучше большинства градани. Путь, пройденный ими сквозь заросли, был удручающе заметен, констатировал он, оглядываясь на преодоленный склон. Возможно, для верховых это не будет столь очевидным. Что ж, оставалось только на это понадеяться. Базел сидел и размышлял о сложившейся ситуации, положив арбалет на колени.

Некоторые из тех, кого он знал, стали бы сейчас молиться всем известным им богам, но большинство градани мало интересовались богами и молитвами. Если же они все же обращались за помощью, то обычно только к темным богам. Мир вокруг был так жесток, что градани предпочитали тех богов, которые могли вознаградить своих почитателей немедленно ощутимыми выгодами. Наиболее популярным среди градани был, несомненно, Крашнарк. Властелин Демонов, бог захватнической войны, Черный Меченосец – он был известен тем, что держал слово в отличие от таких прожженных предателей, как братья его, Шарна и Финдарк, и не был столь жаждущим, как его сестрица красотка Крахана.

Чаще всего градани поминали богов в проклятиях и ругательствах. Базел не видел толку ни от богов тьмы, ни от богов света. Сколько ни старался, он не мог припомнить ничего хоть сколько-нибудь путного, что какой-либо бог, темный ли, светлый ли, сделал для народа за последние десять-двенадцать столетий. Вряд ли стоило ожидать, что кто-то из них вдруг изменит свое обычное поведение ради Базела Бахнаксона. Вот демоны… Если ублаготворить их хорошенько, они могли оказать существенную услугу, – если бы только Базел знал, как их вызывать и с ними обращаться.

Повернувшись так, чтобы Тала этого не видела, Базел прикоснулся к горлу Фармы. Биение пульса под пальцами было более быстрым, чем ему бы хотелось, но и более устойчивым, чем он опасался. Она сделала все, на что была способна, но рухнула уже в миле от Восточных ворот. Она умоляла их спасаться, бросив ее, но Базел только фыркнул и, отдав мешок Тале, взвалил ее на плечо, несмотря на все ее протесты.

Он вздохнул и провел рукой по волосам девушки. Он никогда не позволил бы себе этого, если бы знал, что его могут увидеть. Жалость опасна, единожды ее обнаружив, ты не сможешь более скрыть ее, и враг не замедлит использовать эту твою слабость. И все-таки сердце его сжималось, когда он смотрел на измученную девушку. Такая молодая, так немного жила и уже так много выстрадала. Базелу было тридцать восемь, для градани это еще молодой возраст, вступление в мужественную зрелость. Фарма была более чем вдвое моложе. Он заскрипел зубами, в очередной раз пожалев, что политические соображения удержали его кинжал, когда Харнак лежал у его ног.

Тихий звук пронесся в ночи, и Базел замер и насторожился, его лисьи уши чутко ловили колебания воздуха. Звук повторился, и Базел перевел дыхание, обнаружив, что он исходит с дальнего склона пологого холма, который служил им местом отдыха, а не сзади.

Его рука сжала плечо Талы. Та было испугалась и чуть не вскочила, но вовремя вспомнила его указания о том, как вести себя в опасных ситуациях, подавила испуг и внимательно прислушалась.

– Лошади, – выдохнул он ей в ухо. Она сжалась. – Нет, не за нами, впереди, за холмом.

Тала облегченно вздохнула, но это облегчение не заставило ее полностью расслабиться. Ему нравилась эта укоренившаяся осторожность, но если лошади были там, где он предполагал…

– Ждите здесь, – прошептал он и скользнул во тьму.