Жестокий спаситель - Харитон Байконурович Мамбурин

спровоцировать моего товарища на самопожертвование. Теперь былого доверия у меня к ней больше не будет. Его и изначально было маловато, так как кто-кто, а вот это двухметровое дивное создание только и делало, что бездельничало, бухало, строило из себя принцессу, да трахало клона по имени Игорь так, что он ходил постоянно сонный и потрепанный.

Скучаю я по этому славному парню. Не стоило, наверное, оставлять его в Касдаме с архимагом и Энно, но те настояли, утверждая, что им каждая пара рук нужна будет дозарезу.

— Это тебе! — гордо сказал Крюгер, прямо с порога запуская в меня чем-то большим, черным и планирующим.

Поймав предмет, я убедился, что держу в руках шляпу. Большую, широкополую, черную, очень качественно пошитую, явно на какого-то щеголя. Эдакий внебюджетный вариант на ковбоя, решившего загнуть раком дочку мэра с первой же серенады под окнами, причем, может быть даже в полдень и при большом скоплении народа. В общем, мне понравилось, как минимум тем, что если я это напялю — то маски с моим ростом особо видно не будет.

— Где спёр? — скромно и по-мужски поблагодарил я кида, примеривая обновку. Села как влитая.

— Сам дурак, — нетерпеливо бросил Должник, — На заказ сшили там же, где и маски делали. Мерки-то ты снимал.

— Отличная шляпа, — покивал я, решив расщедриться на еще одну благодарность, — Убью тебя последним.

— С-скотина. Идём быстрее!

Выглядел я, топая по улицам городка, полным клоуном. Нет, с маской и шляпой всё было отлично, только вот ниже начиналась бедность, пошитая из суровой и крепкой ткани. Мой кожаный костюм, сшитый гоблинами, умер в мучениях в той лаборатории. Впрочем, туда ему и дорога, так как в этой маскировочной одежде было жарко как в бане. Теперь прятаться не от кого, мы уже близко к Кригстану, где много-много диких гномов, которые, что удивительно, моего роста и ниже.

Мне нужно оружие.

— Не имей мне мозг, дружище, — выдал на мою озвученную нужду лысый собрат, — Мы в засратом прибрежном городишке. Лучше ствола, чем есть у тебя сейчас, мы тут не купим.

— Хрен с тобой, — согласился я, а затем, озаренный новой идеей, тут же поделился ей с Крюгером, — Слушай, вот скажи-ка мне такую вещь. Суматоха четырех драконов отодрала, так? Её боятся. Так какого полового органа остальной табун этих идиотских ящериц продолжает оставаться на Кендре? Почему они не валят отсюда, зовя маму, папу и кто там у них еще есть? Эскиольда ведь наверняка уже передала планы Бога-из-Машины своим сородичам.

— Интересно, — серьезно кивнул кид, пихая сапогом увлекшуюся ором бабку, загородившую своим обширным задом половину дороги, — Не знаю я, Магнус. Но мы спросим. Обязательно.

— Угу, — хрюкнул я, — И вопрос номер два. У нас тут маги, смертные, гомункулы, драконы и прочая хрень, настоящий паноптикум и весь — против искусственного бога, угрожающего нам всем натянуть глаз на жопу. Так? Верно. А знаешь, кого я не вижу на нашей стороне? Других богов, мужик. В этом мире бог на боге сидит, богом погоняет, каждая шваль кому-то молится, а возможно даже что-то с этого имеет. Где они? Как на них выйти? Что с них можно поиметь полезного?

Спутник аж встал, как будто перед ним выросла стена. Затем вновь пошёл, махнув рукой и сопровождая телодвижение объяснениями:

— Боги… выкинь их из головы. Они могущественны, но бесполезны.

— Почему?

— Ну…, — Крюгер поморщился как от кислятины, ускоряя шаг, — Назови это гордыней, если хочешь. Как ты правильно заметил, их — много. А боги, если ты, помнишь, ревнивы. Какие бы катастрофы не случались в истории Кендры, что бы не происходило, боги никогда не откликались на массовые призывы, даже если вся их паства встречалась с риском полного уничтожения. Это как принцип. «Я вам не помогу, потому что вы недостаточно в меня верили». Аналог корпоративного договора, профсоюза, небесной кары… в общем, как тебе будет угодно.

— Они дозированно влияют на реальность, всегда рассчитывая получить больше, чем тратят поначалу, — неожиданно сболтнул я, озвучивая всплывший в голове кусок чужих знаний, — Это… игра. Их игра. Проигравший, то есть, сделавший неудачную инвестицию, которая увела его ставку в минус, теряет во влиянии и авторитете. Теряет… очки.

— Что? Правда?! — выпучился на меня кид.

— Д-да, — неверяще посмотрел я на него, — Там по коэффициентам. То есть, если ты «сыграл» ниже, чем 1 к 50, то тебя считают чмом, но за спиной. Сыграл пару раз в минус — всё, ты ничтожество, говорят в лицо, не пускают на порог. Фигурально. У них там социум, Крюгер. Он построен на этой игре. Поэтому наш механический бог на местные пантеоны всегда срать хотел, они гарантированно не прервут игру. Даже если всему миру будет угрожать геноцид. Про Ахиола знаешь? Так вот, этому богу просто не повезло. Он дважды ушёл в минус в их игре, а затем, провернув крайне сложную и многоходовую комбинацию с вводом дополнительных догм для своей паствы, ошибся всего в одном разумном. И «проиграл» в третий раз. Затем ушел, пал.

— Вот же сраный мир! — зло сплюнул лысый, — Я думал, что хуже быть не может!

— В словаре напротив фразы «Дерьмо случается», я бы написал «Кендра», — в тон ему ответил я. Дальше шагали молча.

Путь наш лежал за городок, в место, подобное тому, где мы первый раз с Крюгером и повстречались. Притоны на отшибе штука популярная. Легко организуются, никакого контроля входящих и выходящих со стороны властей, зато полный со стороны хозяев. Прийти может кто угодно и откуда угодно, а также этого кого-то вполне могут вынести и закопать или отправить на корм рыбам. Полиция довольна — в городе меньше темных личностей, бандюги довольны, потому что к ним целый рейд собирать надо, а этого почти никогда не происходит. Законно-беззаконное место этот ваш притон.

Еще один милый и нужный лично нам нюанс подобных заведений — никто не будет плакать по завсегдатаям.

— Я туда, а ты тут, — гениальность стратега поперла из меня бурной струей, как только мы влезли на холм, с которого было хорошо видать местную «малину, — Если вдруг чё, ты ага. Да?

— Иди уже, — закатил глаза Крюгер, изымая из кобур свои револьверы, тоже, надо сказать, паршивые, — Только запоминай всё внимательно, чтобы мы больше такой ересью не страдали.

— Весь этот мир — ересь! — важно проговорил я, устремляясь вперед. Может, книжку когда-нибудь напишу про