Мы не мафия, мы хуже - Борис Бабкин

— Да все путем, — перебил его Толик. — Сейчас работаем и имеем прилично. Правда, я заметил, что ты на Китайца косишься, насмешливо так. Зря. Ведь у него и башка варит, ты сам говорил, и…

— Да уж больно все у него с понтом под зонтом, а сам под дождем. Время какое-то, чтоб чуть ли не секунда в секунду.

— Но ведь все срасталось.

— Срасталось, — кивнул Волчара. — Но мне как-то непривычно. Я дважды на уши спикулей ставил. Без всякого времени, — усмехнулся он. — И тоже все путем. А тут…

— Поэтому и в тюрьме сидел, — перебила его вошедшая в комнату Людмила.

— Вы больно умные! — вскакивая, вспылил Волчара. — Нар не нюхали, а пальцы веером. Да я…

— Вот что, Денис, — резко проговорил вошедший за Людмилой Китаец. — Надо кончать эту канитель. Я в тюрьму не собирался и не собираюсь. На рынке не торговал и не буду. Поэтому и убиваю потерпевших. К тебе претензий нет, твои взгляды искоса меня не трогают. Видел и хуже. Но давай решим: или мы работаем вместе, или расход.

Волчара, покосившись, на Анатолия, шумно выдохнул.

— Да я, — пробормотал он, — ничего против не имею. Я ни тебя, — он взглянул на Китайца, — и не их, — поочередно посмотрел на Людмилу и Толика, — не знал. Слишком все как-то заумно, — нашел он подходящее слово. — У нас все проще. Лапы в гору — и хапаем что есть. Но с тобой оно, конечно, ништяк.

— Просто ты привык, — сказал Китаец, — быть лидером. А сейчас расклад немного другой. Думаешь, мне приятно потерпевших убивать? Я делаю это не потому, что хороший свидетель — это мертвый свидетель, нет. В таких случаях нацепил чулок на голову, и все. Но те, с кем мы работаем, повязаны с гладенькими дядями, которые и Уголовный кодекс не знают, уж не говоря о тюрьме. Для этого у них есть адвокаты и боевики. Если милиция может выйти на нас и, взяв, посадить, то эти гладенькие дяденьки и молодые люди, разъезжающие на иномарках, достанут нас где угодно. Все потерпевшие — и те, и сегодняшние — имеют «крышу». Надеюсь, я ясно объяснил.

— Вполне, — кивнул Волчара. — Лично я при виде кровушки блевать не стану. Насмотрелся по самое некуда. Да и сам в ней трохи измазан. Только не привык я к таким заумным делам. Всего-то, — он махнул рукой, — взять барыг. А мы прямо как будто покушение на какого-то шишку готовим.

— Для меня каждый налет, — серьезно проговорил Китаец, — больше, чем дело. Я не намерен останавливаться в самом начале. Я знаю, чего хочу от жизни, и у меня это будет. — Он вышел из комнаты.

— Меня это устраивает, — негромко бросил Волчара.

— Останови. — Полковник коснулся плеча водителя. Притормозив, тот взглянул на него в зеркальце заднего вида.

— Если хотите бабенок, то лучше, если заскочим…

— Я сказал, остановись! — резко прервал его полковник. Пожав плечами, водитель нажал на тормоз. Сидевший рядом с ним Федор, обернувшись, удивленно посмотрел на открывавшего дверцу полковника.

— Вот уж не думал, Артур, что ты так по нашим шлюхам соскучился.

Не ответив, Артур быстро пошел к группе молодых девушек, чья профессия не вызывала сомнений. Русич провожал его внимательным взглядом. Артур, подойдя к трем девушкам, ухватив за плечо стоявшую к нему спиной длинноволосую блондинку, развернул ее. Увидев выскочивших из стоявшей чуть в стороне иномарки двоих парней, Федор тоже вышел. Артур развел руками и, достав из кармана деньги, отдал их засмеявшейся путане.

— Похоже, ты не просто подышать московским воздухом вышел, — прошептал Русич.

Артур неторопливо шел к такси.

— Чего это он? — спросил водитель.

— Тебе-то что за дело? — огрызнулся Русич.

— Да я так. — Таксист, видно, испугался. Полковник сел на заднее сиденье и прикурил.

— Поехали домой, — буркнул он.

— Мы долго здесь будем? — спросила лежавшая на кровати Людмила.

— Я еще не решил, — ответил Китаец.

— Ты сильно изменился, — сказала она. — Стал замкнутым, молчаливым. Знаешь, я знала, была уверена, что ты бандит. И если сначала как-то…

— Давай не будем об этом, — недовольно оборвал ее Китаец. — Мы вместе, и все будет хорошо. Чтобы нормально жить, сейчас нужны большие деньги, а сделать их по-другому, — он усмехнулся, — я не могу.

— Я люблю тебя. — Приподнявшись, она обвила его шею руками. — И верю, что у нас все будет хорошо. И знаешь, Юра, Может, это и странно, но мне нравится то, что мы делаем. Потому что эта, — она мотнула головой, — так на меня смотрела…

— Поэтому ты и начала одна, — усмехнулся Китаец. — Только впредь так не делай. Можем попасть в очень глупое положение. Представь, что было бы, если дог сумел все-таки вырваться.

— Китаец! — Вслед за коротким стуком в закрытую дверь они услышали голос Волчары. — Мы с Толькой в город выйдем. Надо же отметить…

— Нет, — отрезал Китаец. — Если хотите отметить, то здесь. Выходить нельзя.

— Это почему? — распахнув дверь, зло спросил Волчара. — Ты нас за пацанов держишь?

— После того, — спокойно начал объяснять Китаец, — что произошло, наверняка вся милиция находится в состоянии повышенной…

— И что, — перебил его Волчара, — нам вообще теперь носа не высовывать? Да за…

— Тебя наверняка кто-нибудь узнает, — прервал его Юрий. — Сам говорил, что в столице много тех, с кем ты сидел. А сейчас все более или менее настоящие уголовники если не с мафией, то под ее контролем. Таких, как мы, называют отморозками. Те, кого мы сделали, наверняка имели «крышу», которая получала от них солидный процент. И у меня нет ни малейшего желания попасть в спортзал добрых молодцев, которые будут отрабатывать на нас удары, совершенствовать свою боевую технику. Ясно?

Волчара хотел что-то сказать, но, махнув рукой, вышел.

— Правильно базарит, — увидев вопрос в глазах стоявшего в коридоре Толика, буркнул он.

— Превосходно, — сказал, восхищенно глядя на красиво ограненный кувшин, невысокий лысый мужчина. — Я беру партию.

— Двадцать пять штук? — уточнил стоявший рядом с ним Никита Афанасьевич.

— Пятьдесят.

— Но цена, — напомнил Никита, — стала выше. Бензин Дорожает, а как следствие…

— Я все знаю, — кивнул лысый. — Беру пятьдесят. Скажите, Никита Афанасьевич, где вы берете такое чудо? Насколько мне известно, в России давно не делают подобные изделия. Хрусталь, он, конечно, в цене, — кивнул снова лысый. — Хотя и не так, как прежде. Благодаря произошедшим в России переменам…

— Анатолий Степанович, — с улыбкой прервал его Никита. — Я знаю ваш конек. Политика. Вы много и умно говорите про это. Но, смею вас заверить, мне все равно, как жили и будут жить остальные. В первую очередь…

— Вот поэтому, — уже недовольно заметил лысый, — в России до сих пор нет настоящего порядка.