Преступники. Факел сатаны - Анатолий Алексеевич Безуглов

поинтересовалась Людмила Иосифовна, когда они отъехали от клиники.

— А, — раздраженно отмахнулась Аза Даниловна. — Работаешь, как вол, а спасибо не дождешься.

— Баулин?.. — осторожно спросила врач.

Орлова в ответ только вздохнула.

— Не переживай, — успокоила Орлову врач. — Мне тоже досталось. Без всякого повода!

Подъезжая к деревне, они еще издали заметили длинный хвост «Волг», «Жигулей», «Запорожцев», «Москвичей» и мотоциклов, выстроившихся по обочине дороги.

— Как на ярмарку съехались, — заметила Соловейчик, имея в виду скопление авто–и мототранспорта.

А местность вокруг ларька, где продавали «Баурос», и впрямь напоминала ярмарочную площадь. Небольшое деревянное строение с маленьким окошечком стояло в центре поляны. Вся она была заполнена людьми. Многие сидели и лежали прямо на земле, подложив под себя что попало — газеты, коврики, надувные матрацы, куртки, пижамы и плащи.

Чуть поодаль, в небольшой рощице, виднелись палатки. Было много детей. Они бегали, резвились, устраивали шумные игры. Взрослые вели неспешную беседу. У самого магазина стояла терпеливая очередь человек в пятьдесят.

— Табор, да и только, — усмехнулась Орлова.

Она с трудом отыскала место, где можно было поставить «Жигуленок». Заперев машину, направились к торговой точке.

Окошечко было закрыто наглухо. Вдруг от очереди отделилась пожилая женщина, бросилась навстречу.

— Аза Даниловна, здравствуйте! — с заискивающей улыбкой проговорила она. И на недоуменный взгляд Орловой стала объяснять: — Я лежала у вас в прошлом году… Помните?.. В четырнадцатой палате…

Главная медсестра пожала плечами: она не узнала больную. А та грустно продолжала:

— Аза Даниловна, помогите достать хоть пару бутылочек «Бауроса»! Третьи сутки дежурю и все без толку!.. Вы мое письмо получили? Я писала вам и товарищу Баулину…

— Я была в отпуске, — ответила Орлова, чтобы не показаться невежливой.

По очереди прошелся говорок. Узнали не только Азу Даниловну, но и Соловейчик: тут было немало бывших пациентов клиники.

Главную медсестру и заведующую отделением окружили, стали жаловаться:

— Когда же наконец наведут порядок с продажей «Бауроса»? — взволнованно вопрошал пожилой мужчина. — У меня отпуск кончается! Торчу здесь неделю, а купить не могу…

— Людмила Иосифовна, — со слезами в голосе просила молодая женщина, — мама умирает! Посодействуйте! — Она достала из сумочки какие–то бумаги и пыталась всунуть их в руки Соловейчик.

Один из мужчин, протиснувшись к работникам клиники, мрачно заявил:

— Что же, товарищи, прикажете мне делать, если вашего «Бауроса» хватает только на пятьдесят человек в день? — Он обвел руками вокруг. — К чему тогда пишут в газетах и книгах, по радио рекламируют?

Орлова и Соловейчик растерялись. Мужчина протянул ладонь. На ней химическим карандашом было выведено 2321.

— Это номер моей очереди! — с вызовом сказал мужчина. — Выходит, до зимы здесь куковать будем? Я, между прочим, из Караганды приехал…

— А я из Нарьян–Мара, — откликнулся темноволосый узкоглазый парень. — Плохо организовано. — Он осуждающе покачал головой. — Очень плохо… Люди недовольны…

— Жаловаться будем! — высоким фальцетом выкрикнула вдруг худая женщина с измученным лицом. — Найдем управу! У меня зять — журналист! Фельетон напишет…

На нее зашикали.

— Молчите!.. Вы что?.. Еще хуже будет!..

— Совсем закроют торговлю…

Соловейчик пыталась объяснить, что к реализации «Бауроса» они никакого отношения не имеют. Но ее не слушали.

Они с трудом освобождались из плотного кольца людей. Один из мужчин, лет семидесяти, вежливо поинтересовался:

— А участники войны имеют льготы на право получения «Бауроса» вне очереди?

Его тут же кто–то перебил:

— Мы проверяли у него документы: он имеет только медаль «За оборону Кавказа»!.,

— Да, он не имеет права! Так решил общественный контроль за очередью! — безапелляционно заявила представительная женщина в костюме ярко–оранжевого цвета.

Завязался спор. Воспользовавшись этим, Соловейчик и Орлова выбрались из толпы.

— Черт знает что! — возмущалась Аза Даниловна. — Готовы растерзать друг друга…

— Ничего не поделаешь, — вздохнула Людмила Иосифовна. — Когда дело касается здоровья…

Они обогнули торговую палатку. Дверь сзади тоже была заперта. Орлова постучала. Никто не ответил. Тут вынырнул откуда–то невысокий молодой человек.

— Послушайте, — сказал он тихо с кавказским акцентом. — Может, договоримся, а? Тридцать рублей за бутылку…

— Че–е–го–о? — протянула Орлова.

— Хорошо, сорок даю! — произнес парень, оглядываясь по сторонам.

Орлова не успела ответить ему — дверь чуть приотворилась.

— Привет, Азочка! — высунулась в щель продавщица.

— Здравствуй, Ванда, — сказала Орлова. — Мы к тебе.

Продавщица пропустила работников клиники, тут же закрыв дверь на тяжелую щеколду. Орлова представила ей Людмилу Иосифовну. Ванда провела их в подсобку.

— «Бауроса» нет, — сразу предупредила она.

— Сколько сегодня получили? — поинтересовалась Соловейчик.

— Тысячу литров… Капля в море!.. Видите, что творится?

— Сумасшедший дом! — сказала главная медсестра.

— Не то слово! Там куда спокойнее, уверена! А тут… — Ванда махнула рукой.

— А по скольку вы отпускаете в одни руки? — продолжала спрашивать Соловейчик.

— По требованию. Одни берут пять–шесть бутылок, другие — канистрами… Мне ведь везут и фасованный «Баурос», и разливной.

— Странно, — удивилась Людмила Иосифовна. — Надо бы установить какую–то норму на человека…

— А я тут при чем? — пожала плечами продавщица. — Пусть Банипартов решает. Мне лишь бы продать. Получаю с количества… А вообще — надоела вся эта нервотрепка… Знали бы, чего только не наслушаешься за день!

— Ну, положим, ты не внакладе, — усмехнулась Аза Даниловна.

— Уж чья бы корова мычала… — вдруг обозлясь, огрызнулась Ванда.

— Ладно, ладно, — миролюбиво сказала Орлова, — не лезь в бутылку… Действительно, работенка у тебя — не позавидуешь!

Людмила Иосифовна переглянулась с Орловой: выяснять вроде бы больше нечего, и так ясно.

Уже возле машины их догнала женщина средних лет. Так же тихо, как и молодой человек, она предложила в обмен на «Баурос» черную икру.

— Свеженькая! — уговаривала женщина. — Из Астрахани, своего посола!

— Я сейчас милицию позову! — возмущенно сказала Орлова. — Узнают, откуда у вас икра своего посола!

Женщина поспешно ретировалась.

— Действительно, — покачала головой Соловейчик, усаживаясь в «Жигули», — следует навести порядок в продаже «Бауроса». И как можно скорее. Надо, чтобы Евгений Тимурович пошел к Банипартову.

— Сегодня у нас второе июля? — спросила Орлова.

— Второе, — кивнула Людмила Иосифовна.

— Так ведь послезавтра шеф летит в командировку.

— Ах, да, — спохватилась Соловейчик. — Совсем забыла… Ну, значит, возьмется за Попово, когда вернется…

Разговор с заместителем главврача Рудиком состоялся у Баулина в конце рабочего дня. Евгений Тимурович находился под его впечатлением до самого вечера.

Зайдя в свой домашний кабинет, он припомнил нелицеприятную беседу с Владимиром Евтихиевичем. Профессор чувствовал себя совершенно разбитым, хотя успел до прихода домой поиграть в теннис, попариться в сауне, что обычно взбадривало его. Обычно, но не сегодня.

Он взял с полки книгу одного современного публициста, пишущего с философским уклоном, и устроился за письменным столом.

Сумерки наступили неожиданно рано. Баулин глянул в окно — небосвод затянуло тучами.

«Быть дождю», — подумал Евгений Тимурович, зажигая настольную лампу.