Endgame. Ключ Неба - Джеймс Фрей

Чарли убирает фотографию. Вместо нее показывает Аню снимок Стоунхенджа. Не такого, каким тот был раньше, – странного, древнего и таинственного, – а такого, какой он сейчас. Развороченного и изменившегося. Башня из камня, металла и стекла, вздымающаяся из-под земли на сотню футов, не похожая ни на одно земное строение. Древние камни, отмечавшие место постройки, раскиданы вокруг основания, как детские кубики.

– Расскажи мне об этом.

Ань изумленно таращится на снимок. Его воспоминания о Стоунхендже обрываются до того, как это произошло.

– Я ничего об этом не знаю. Можно задать вопрос?

– Ты только что его задал. Но так уж и быть, можешь задать еще один.

– Это Стоунхендж?

– Да. Как это случилось?

– Не уверен. Не могу вспомнить.

Чарли отступает назад.

– Я так и думал. Тебя ведь подстрелили. Это-то хоть помнишь?

– Нет.

– Попали в голову. У тебя сильное сотрясение. Повезло, что у тебя в башке металлическая пластина. Металлическая, с кевларовым покрытием. Ты прямо как знал.

– Да. Мне повезло. Можно еще вопрос?

– Давай.

– Вы можете рассказать мне, что произошло?

Чарли молчит несколько секунд, слушает голос в своем скрытом наушнике.

– Мы точно не знаем. Тебя подстрелили – это факт. И пуля была особенной, немногие с такими сталкивались. Ты держался за веревку, которая была привязана к телу молодого человека.

К тому, что от него осталось. Его разорвало пополам.

Сохранилась только нижняя часть тела и ноги.

Ань помнит. Там был парень, которого он заминировал.

Там был ольмек. И кахокийка.

– Твоя девушка, Тиёко…

– Не произноси это имя. Оно теперь принадлежит мне. Чарли внимательно смотрит на Аня. Его глаза становятся синими, потом зелеными, потом красными. «Это из-за сыворотки, – напоминает себе Ань. – Сильный препарат». – Тиёко, – повторяет Чарли с особенным нажимом, смакуя это имя, чтобы досадить Аню, – была совсем рядом с тобой. Когда башня начала подниматься из-под Стоунхенджа, один из камней упал на нее. Раздробил ей две трети тела. Она умерла мгновенно. Нам пришлось отскребать ее от земли.

– Она была рядом со мной? – переспрашивает Ань. Его глаза увлажнились. – После выстрела?

– Да. Это она в тебя стреляла?

– Нет.

– А кто?

– Не уверен. Там были еще двое.

– У тех двоих были керамические полимерные пули?

– Не уверен. Их оружие было белого цвета, так что возможно.

– Ты знаешь их имена?

– Сара Алопай и Яго Тлалок, – произносит Ань. Иностранные имена даются ему с трудом.

– Они тоже играют в эту игру?

– Да.

– За кого?

Ань чувствует, как его веки снова начинают непроизвольно дрожать.

– З-з-за свои Л-л-л-линии. Она – кахокийка. Он – ольмек.

Его голова дергается. Новая вспышка боли пронзает продолговатый мозг. Да, препарат сильный, но его действие заканчивается.

Чарли подносит к лицу Аня новую картинку. Два снимка с камер слежения.

– Это они?

Ань шепчет: «Д-д-да».

СПАЗМ.

– Хорошо.

Чарли негромко говорит что-то в микрофон, разобрать его слова невозможно.

Бип. Бип-бип. Бип. Бип-бип.

Датчик сердечной активности. Остальные звуки тоже возвращаются к Аню. Периферийное зрение становится четким. Он поднимается на поверхность темных вод.

СПАЗМЫ вернулись.

– Где Т-Ти-Тиёко?

– Не могу тебе сказать, дружок.

– Она на этом корабле?

– Не могу сказать.

– М-м-м-можно ее увидеть?

– Нет. Пока тебе придется довольствоваться моим обществом.

Только мы вдвоем. Ты и я.

– А…

Голова Аня трясется. Пальцы дрожат.

– Есть-есть-есть… – пытается начать он, но сдается и шепчет: – Игра, понимаешь… – Понимаю что?

– Вы все умрете, – произносит Ань так тихо, что Чарли едва его слышит.

– Что? – Он наклоняется ближе к пленнику.

– Вы все умрете, – бормочет Ань еще тише.

Чарли склоняется над ним. Их лица разделяет менее метра. Чарли морщится, на его лбу собираются морщинки. Глаза Аня закрыты. Рот приоткрыт. Чарли спрашивает:

– Вы все умрете? Ты это хотел ска…

В этот момент Ань с силой сжимает зубы. Изо рта его доносится звук трескающегося пластика. Чарли отлично его слышит. А потом Ань выдыхает, выпускает воздух с шипением, как проткнутый воздушный шарик, и облако оранжевого газа вырывается из-за его зубов и окутывает лицо Чарли. Глаза Чарли расширяются и наполняются слезами, он не может дышать. Все лицо горит, кожа как в огне, кажется, глаза сейчас вытекут из глазниц, легкие сжимаются, и он падает прямо на грудь Аню. На все уходит лишь 4,56 секунды. Затем Ань снова открывает глаза.

– Да, – произносит он. – В-в-в-вы все умрете. Ань выплевывает фальшивый зуб. В нем был яд. Аню понадобилось несколько лет, чтобы приобрести иммунитет. Зуб со звоном ударяется о металлический пол. Слышно, как в наушнике Чарли кто-то кричит. Спустя две секунды срабатывает сигнализация, от ее воя вибрирует металлическое брюхо корабля. Свет гаснет. Поблескивает только аварийный маячок.

Комната покачивается и скрипит. Покачивается и скрипит.

Я на корабле.

Я на корабле и должен отсюда выбраться.

Будущее – игра.

Время – одно из правил.

Эфиопия, Аддис-Абеба, отель «Тизезе»

– Это я, – произносит в незаметный беспроводной микрофон Маккавей Адлай, игрок восьмой Линии. Он говорит на языке, который знают всего 10 человек в мире. – Kalla bhajat niboot scree. Эти слова невозможно перевести. Они стары, как сам этот мир, но женщина, к которой они обращены, все понимает.

– Kalla bhajat niboot scree, – слышится ее ответ. Подтверждение личности собеседника.

– Твой телефон не прослушивается? – спрашивает затем она.

– Думаю, что нет. Плевать. Конец так близок.

– Другие могут найти тебя.

– К черту их всех. К тому же, – Маккавей крепче сжимает пальцы вокруг лежащей в кармане стеклянной сферы, – я их замечу, если что. Послушай, Екатерина, – Маккавей обращался к матери по имени всегда, даже когда был совсем мальчишкой, – мне кое-что нужно.