Убийство самоубийцы - Лидия Сивкевич

– Что ты про Хабарова знаешь?

– Что, мужик понравился? – ухмыльнулся Саша.

– Да наоборот, странный он. – Женщина плюхнулась на свою сторону постели, скрестила руки под головой и задумчиво уставилась в потолок.

– Да обычный мужик.

– Обычный мужик, это, простите, какой?

– С придурью от присутствия в жизни больших бабок. С эго от накаченной задницы и власти.

– Это ты сегодня вечером понял?

Саша отложил на тумбочку телефон и повернулся к Кире.

– Всё-таки, понравился?

– Тот, что мне понравился сейчас лежит рядом со мной. – Она закрыла глаза и сразу почувствовала, как рядом летает сон.

– Ох, да ладно. При деньгах, при делах, костюмчик в нужных местах прилегает. Даже у меня привстал.

– Дурак! – устало захохотала она, и не глядя, хлопнула его ладошкой по животу.

В понедельник Кира с нетерпением мчалась на работу, и, почему-то, волновалась. Как только перед ней открылись металлические створки лифта, она заметила, что в кабинете генерального директора горит свет. Женщина не понимала, почему ей так хочется увидеть этого человека. Желание узнать о нем хоть что-то было настолько сильным, что она прошла мимо своего кабинета, но у самых дверей одумалась и вернулась.

К этому времени Кира уже вдохнула в некогда пустой кабинет жизнь. Белая коробка превратилась в уютное рабочее местечко. Полки доверху заполнились реквизитами художника. Акварельные и пастельные краски, сотни цветных карандашей и десятки простых. Мелки, кисти, линейки, циркули, шпатели, палитры и, конечно же, бумага. Стопки белых листов разного качества, оттенка, плотности и формата. Внушительная стопка бумаги нежных пастельных оттенков и стопка потоньше с яркими кричащими цветами. Отдельный стеллаж в высоту всей стены занимали стопки рисунков и макетов. На подоконнике в осенних лучах солнца грелся цветок странного светло-зеленого цвета, с раскидистыми длинными листьями.

***

Костя заглянул в кабинет после звонкого энергичного стука:

– Привет! Летучка в 11.

– Привет, хорошо.

– Чего так рано в субботу ушла?

Кира улыбнулась, удивившись, что Костя это заметил.

– Да как-то не было настроя на пьянку.

– Зря. – Он свернул руку в трубочку, поднес к губам и шепнул: – Пьянка была что надо!

Кира тихонько посмеялась, и Костя помчался дальше по коридору.

Без пяти одиннадцать она спустилась на четвертый этаж в конференц-зал, встретив по дороге нескольких художников. Только через пятнадцать минут вся творческая группа уселась за длинный деревянный стол. Самым последними в зал вошёл Максим. Прошел по залу, постукивая массивными подошвами серых берцев, сунув руки в карманы черных джинсов, в берцы заправленных.

– Доброе утро! – Бодрым, громким голосом объявил он. В ответ посыпались приветствия. Мужчина расположился на кресле во главе стола, где на прошлых собраниях сидел Костя.

– Итак! – Начал Максим. Отодвинул к локтю рукава серой водолазки, как будто готовился драться. Однако, лицо его было более чем дружелюбным. Об стол звякнул серебристый ремешок часов. – Все молодцы, всем спасибо за работу в этом месяце. Кто не молодец, вы уже успели это узнать лично от меня этим утром. – Он говорил бодро, с непринужденным и улыбчивым выражением лица.

Кира сидела по левую сторону стола, между Аней и Пашей. Женщина немного выпала из реальности. Она видела и слышала перед собой совершенно другого человека. Энергичного и жизнерадостного. Этот факт ввел её в ступор.

– Все, у кого есть активные проекты, продолжают над ними работать, курировать их продолжает Константин. – Костя, сидящий рядом, кивнул головой коротко и четко, как солдат. – Из нового у нас по мелочи. Квартира студия для подростка-мажора, бюджет без ограничений, запросы соответствующие. – Он перевел взгляд на Пашу. – Паш, наверное, ты возьмёшь?

– Если подросток не китаец, то с радостью. – Сидящие за столом дружно посмеялись.

– Не Китаец, но лепнину на стены не надо. – Парировал Костя. Снова раздался смех.

– Хорошо, постараюсь. – Прокартавил Паша и смешливо отдал директорам честь.

– Отлично! – продолжил Максим. – Следующий лот – кофейня с уклоном на арт пространство. Кто хочет?

– Я. – Немного подумав, сказала Кира и выпрямилась в кресле, чтобы её было видно.

– Нет. – Коротко бросил Максим, даже не посмотрев на женщину.

– Почему? – возмутилась она так быстро, что не успела себя отсадить.

Макс медленно повернул голову в её сторону, нашел враждебно настроенный взгляд и самодовольно улыбнулся.

– Потому что ты нужна мне для другого проекта.

Она смягчилась и облокотилась на спинку кресла, чтобы скрыться от твердого взгляда карих глаз.

***

Последующие два часа её удивление только росло.

Наташа, яркая общительная блондинка, вела проект для постоянного заказчика АртЛайф. Женщина была представительницей ещё старой советской школы художеств, но создавала невероятные вещи. Под её рукой из ниоткуда возникали шедевры. Она генерировала гениальные идеи одну за другой, но из-за взрывного характера не всегда легко ладила с заказчиками. На этот раз она создавала дизайн для элитного салона мебели и, несмотря на годные идеи, близилась к тупику.

– Макс, ты же знаешь Сурковского! Я уже не понимаю, чего он хочет! Причем, маркетологов давно всё устраивает, они просто ссутся кипятком от набросков! – Наташа достала из папки несколько листов и поднесла к директору. – Вот последний вариант. Комментарий заказчика, цитирую «Вроде всё нравится, но чего-то не хватает»

Мужчина ухмыльнулся и принялся разглядывать эскизы.

– Узнаю Сурковского. Такие же были цитаты, когда я ему квартиру рисовал.

Он пару минут сосредоточенно всматривался в листы. Кира прошлась взглядом по лицам вокруг. Все за столом молча, ждали, и словно находились в предвкушении чуда. И представление началось.

Максим открыл черную папку, которая лежала всё это время перед ним. Вытянул чистый белый лист и взял один из пяти серых карандашей.

Несколько секунд мужчина внимательно смотрел на пустую бумагу, будто на ней уже было что рассматривать. Затем занёс руку с карандашом над листом и начал водить по воздуху. Его рука плавно ходила в одной плоскости. Он, не касаясь бумаги, рисовал что-то в своей голове. Иногда хмурил брови и покусывал губы с внутренней стороны, почти не моргал. В одну секунду его рука резко опустилась вниз, карандаш столкнулся с бумагой и провел несколько параллельных линий, затем несколько перпендикулярных.

Все творческие люди немного странные, все художники рисуют по-разному, но такое представление Кира видела впервые. Она повернулась к Ане, та улыбнулась, кивнула и одним только взглядом дала понять «Да-да, он не просто так сидит на своем месте». В зале повисла тишина, её ломал только монотонный шорох грифеля о бумагу.