Великие мечты - Дорис Лессинг

— Я уже пробовала. На меня она не оказывает никакого воздействия.

— Жаль, — заметил Эндрю. — Потому что, на мой взгляд, реальность довольно жестока к тебе.

Больше он ничего не сказал. Фрэнсис подождала немного, встала и вышла из комнаты. Уже закрывая за собой дверь, она услышала:

— Спасибо, что зашла, мама. Заглядывай.

Неужели все это время Эндрю хотел ее «вмешательства» и ждал, чтобы мать навестила его, хотел поговорить с ней?

Что касается нынешнего вечера, то свою связь с обоими сыновьями Фрэнсис ощущала как никогда сильно, только все это было ужасно — они трое были близки сегодня благодаря разочарованию. Их объединил удар, нанесенный в то же место, что и раньше.

Говорила Софи.

— Вы слышали о том, какую замечательную роль дали Фрэнсис? — спрашивала она Джонни. — Она станет звездой. Это прекрасно. Вы пьесу читали?

— Софи, — попыталась остановить ее Фрэнсис, — боюсь, от роли мне пришлось отказаться.

Девушка изумленно уставилась на нее, и в ее больших голубых глазах уже блестели слезы.

— Что это значит? Вы не можете… это невозможно… это неправда.

— Я отказалась от роли, Софи.

Оба сына гневно смотрели на Софи и, вероятно, пинали ее под столом: заткнись!

Милая девочка ахнула и уткнулась лицом в ладони.

— Обстоятельства изменились, — сказала Фрэнсис. — Долго объяснять.

Теперь мальчики обратили обвиняющие взгляды на отца. Тот замялся, хотел было пожать плечами, подавил это желание, улыбнулся и вдруг заявил:

— Я пришел к тебе по важному делу, Фрэнсис.

Так вот почему он не ушел и не садился, все стоял неловко у окна. Ему нужно что-то ей сказать.

Фрэнсис внутренне собралась и поняла, что Колин и Эндрю делают то же самое.

— Хочу попросить тебя об одном одолжении, — начал Джонни, обращаясь непосредственно к обманутой жене.

— И что же это за одолжение?

— Ты знаешь о Тилли? Конечно же знаешь… Это дочь Филлиды.

— Разумеется, я в курсе, кто она такая.

Эндрю, навещавший отца, своими немногословными рассказами давал понять, что его новая семья не отличается гармонией и что девочка причиняет массу хлопот.

— Филлида не может справиться с Тилли.

При этих словах Фрэнсис громко рассмеялась, потому что уже поняла, что последует дальше. Она сказала:

— Нет. Это попросту невозможно. И речи быть не может, нет.

— Но как же, Фрэнсис, ты сама подумай. Они не ладят. Филлида на грани нервного срыва. И я тоже. Я хочу, чтобы Тилли временно пожила у тебя. Ты ведь так отлично умеешь…

От негодования Фрэнсис задохнулась. Она заметила, что оба ее мальчика побледнели. Втроем они молча переглянулись, разделяя мысли и чувства друг друга.

Софи же восклицала:

— О Фрэнсис, какая же вы все-таки добрая, как это прекрасно!

Джеффри, который уже так давно приходил в этот дом, что с полным правом мог называться членом семьи, подхватил:

— Клевая идея.

— Минутку, Джонни, — сказала Фрэнсис. — Ты просишь меня забрать дочь твоей второй жены, потому что вы не в силах справится с ней?

— В общем и целом — да, — признал с улыбкой Джонни.

Наступила долгая-долгая пауза. До восторженных Софи и Джеффри постепенно доходило, что Фрэнсис реагирует совсем не в традициях всеобщего либерального идеализма, как они предполагали, то есть в духе «Все к лучшему в этом лучшем из возможных миров» (в будущем именно так будут описывать шестидесятые).

Фрэнсис услышала свои дальнейшие слова:

— Вероятно, ты собираешься оказывать какую-то финансовую поддержку? — И поняла, что уже соглашается.

На что Джонни обвел вопросительным взглядом юные лица, проверяя, шокированы ли они ее мелочностью в той же степени, что и он.

— Речь о деньгах, — провозгласил он, — в данном случае неуместна.

И Фрэнсис вновь не нашлась, что сказать. Она встала, прошла к плите, остановилась там, опять оказавшись спиной к присутствующим.

— Я хотел бы привести Тилли, — продолжал Джонни. — Тем более что девочка уже здесь. Она ждет в машине.

Колин и Эндрю одновременно встали и подошли к матери с обеих сторон. Их немое сочувствие придало Фрэнсис силы, и она сумела повернуться лицом к Джонни. Она ничего не говорила. Джонни, при виде трех бледных обвиняющих лиц — его бывшей жены и двух сыновей, — тоже умолк, но всего на мгновение. А затем простер вперед руки, обращаясь ко всем ним, и воскликнул с пафосом:

— От каждого по способности, каждому по потребности. — И уронил руки.

— О, как это замечательно! — воскликнула Роуз.

— Клево, — сказал Джеффри.

Новенькая, Джил, выдохнула:

— Как это хорошо!

Все глаза теперь были направлены на Джонни — ситуация, в которой он чувствовал себя как рыба в воде. Он стоял, купаясь в лучах критики и обожания, и улыбался. Он был высоким мужчиной, товарищ Джонни, с седеющей шевелюрой, достойной римского патриция, и носил узкие черные джинсы, черную кожанку, сшитую специально для него кем-то из его почитателей или соратников. Его излюбленным стилем всегда была подчеркнутая суровость, и улыбка тому вовсе не помеха, ведь это не более чем временная уступка, так что Джонни вовсю улыбался.

— Ты хочешь сказать, что, пока мы здесь разговаривали, девочка все это время сидела в машине? — изумился Эндрю.

— Боже мой, — вздохнул Колин. — Как это для тебя типично.

— Я схожу за ней, — ничуть не смутился Джонни и вышел, умудрившись не встретиться с ними — с Фрэнсис, Эндрю и Колином — взглядом, хотя ему нужно было обойти их на пути из кухни.

Никто не двигался. Фрэнсис думала, что, если бы сыновья сейчас не стояли рядом, окружая ее своей поддержкой, она бы упала. Лица всех сидевших за столом были повернуты к ним. Наконец-то остальные поняли, что для них троих это был очень тяжелый момент.

Из прихожей раздался стук входной двери (разумеется, у Джонни был ключ от дома матери), и вот в кухне возникла хрупкая перепуганная девочка, в пальто, которое было явно ей велико, дрожащая от холода. Она попыталась улыбнуться, но вместо этого из ее горла вырвались рыдания. Девочка смотрела на Фрэнсис, которая, как ей сказали, была доброй женщиной: «Она присмотрит за тобой, пока у нас тут все не устроится». Тилли казалась маленькой птичкой, принесенной сюда бурей, и Фрэнсис в мгновение ока оказалась рядом с ней, обняла со словами:

— Все хорошо, тише, тише, ну что ты.

Потом она вспомнила, что это не ребенок, а подросток лет четырнадцати или около того, и это погасило ее порыв сесть и взять несчастную малютку на колени. Тем временем Джонни, стоя за спиной падчерицы, говорил: