Жажда возмездия - Жюльетта Бенцони

— Секретарь — это тот, который сидел на лошади позади шталмейстера и который похож на крестьянина?

— Будьте уверены, что завтра у него будет вид, соответствующий его положению, — заверила Леонарда. — Пока, конечно, он выглядит не очень…

— Кто он? Мне кажется, что у него странный вид.

— Лучше не спрашивайте! Если бы я вам сказала, вы бы упали в обморок прямо в ваш котел, что испортило бы суп. Судя по всему, вас зовут на кухню.

— Иду, иду! — крикнул мэтр Гуте, тихо добавив:

— Что вы решили?

— Я скажу вам это завтра. Вы сообщили мне очень интересные вещи, о которых я должна поговорить с донной Фьорой и нашими друзьями. Да! Пока я не забыла: обслужите, пожалуйста, нас всех в нашей комнате, чтобы не привлекать к нам внимания, так всем будет поспокойнее.

— Мне в первую очередь, — сказал мэтр Гуте, который не смог, однако, сдержаться, чтобы не заметить, что греческий врач кажется ему весьма подозрительным.

Леонарда взорвалась:

— Разве я не сказала, что его должен принять король Франции? А почему же вы не хотите? Но если вам так важны всякие звания, то можете величать его монсеньор, потому что он также и царских кровей, родственник одного из византийских императоров.

Пустив эту стрелу, от которой ее кузен просто онемел, Леонарда прошла через кухню, где стоял вкусный запах приготовляемой пищи и весело потрескивал в печи огонь. Она поднялась к Фьоре, не сказав ей ни слова о том, что только что услышала, предпочитая сначала хорошенько поразмыслить над всем этим.

Леонарда знала, что в списке тех, от кого молодая женщина намеревалась очистить землю, Рено дю Амель стоял на первом месте. Как Фьора поведет себя, узнав, что ее враг находится так близко, в то время как она думала, что его следует искать в Отоне?

Леонарда испытывала большой соблазн утаить правду, ибо она очень боялась, что ее девочка встанет на путь преступления, но с другой стороны, если она позволит ей поехать в Отон и та узнает в конце концов, что дю Амель находится в Дижоне, все это лишь отсрочит неотвратимое. Она слишком хорошо знала свою подопечную и не строила на этот счет никаких иллюзий:

Фьора пойдет до конца в решении своей задачи, несмотря ни на какие последствия.

А пока Леонарда решила просто сказать, что попросила подать ужин в их комнату, и пошла сообщить об этом своим друзьям.

Еда была просто восхитительна: мэтр Гуте превзошел себя. Ужин прошел в веселой обстановке. Фьора была счастлива, что смогла найти могилу родителей, а еще больше от встречи с молодым дядюшкой, к которому инстинктивно тянулось ее доброе сердце. В этой счастливой случайности она видела знак судьбы.

Сидя напротив Фьоры, Кристоф де Бревай чувствовал себя наверху, блаженства. Две предшествующие ночи он провел в лесу, а потом под забором, питаясь хлебом, взятым в монастыре, и дикими фруктами, запивая все это водой из ручьев. Он не страдал от этого, потому что его поддерживало давнее желание увидеть могилу брата и сестры у источника Святой Анны и помолиться там, ибо, несмотря на то что он сбежал из монастыря, он не потерял веру в бога.

И вот в тот самый момент, когда пришла пора подумать о будущей жизни и выбрать свою дорогу, само небо послало ему эту прекрасную молодую женщину, так поразительно похожую на тех, кого он горько оплакивал. И вдобавок в их венах текла одна кровь. Благодаря этой встрече его жизнь приняла новый оборот. Кристоф радовался при мысли, что он, который последние годы общался только с монахами, разделяет трапезу с врачом из Византии, испанцем из Кастилии, не говоря уже о прелестной племяннице, считающей себя флорентийкой, хотя она и увидела свет на соломе бургундской тюрьмы. У нее действительно были самые прекрасные глаза в мире и такое красивое имя — Фьора.

А за этим ужином он вкушал самые изысканные блюда, которые ему доводилось когда-нибудь отведать.

Со своей стороны Деметриос, будучи настоящим философом-эпикурейцем, не скрывал своего удовлетворения, наслаждаясь как компанией, так и поданным ужином. Он был доволен и тем, что для Фьоры поиски начались успешно, и видел в этом хорошее предзнаменование для того, что им предстояло выполнить. Пусть даже конечная цель могла показаться дикой — уничтожить Карла Смелого, возможно, самого могущественного человека в Европе, постоянно окруженного свитой. Но Деметриос твердо верил в чудеса и в свою несгибаемую волю.

Эстебан был, пожалуй, единственным человеком за этим столом, который без всяких оговорок считал, что жизнь действительно прекрасна. Любитель широких просторов, он насладился путешествием из Флоренции вдоль побережья Средиземного моря, через Прованс к долинам Роны и Соны. И теперь после нескольких возлияний в пути он открывал для себя прелесть бургундских вин, испытывая от них чрезвычайное удовольствие.

С полузакрытыми глазами и благодушным выражением лица, он сейчас видел только кувшин, наполненный прекрасным шамбертеном.

Леонарда не вмешивалась в разговор, который вел в основном Деметриос, много видевший и знавший. Она дождалась, когда унесут последнее блюдо и все уберут со стола. Леонарда радовалась тому, что Фьора встретила своего родственника. Молодая женщина улыбалась, а это было самым важным для Леонарды.

Однако, когда дверь комнаты закрылась за последним слугой, она поднялась из-за стола, подошла к зажженному камину — вечер был прохладный — и протянула руки к огню. Собравшись с духом, Леонарда повернулась к присутствующим. В этот момент Эстебан разглагольствовал о том, что гостиница» Золотой Крест» была, без всякого сомнения, лучшей из тех, где ему приходилось останавливаться.

— Не спорю, — оборвала его Леонарда. — Да вот несчастье в том, что мы не сможем в ней долго задерживаться. Мне хотелось бы сказать вам кое-что…

Все застыли, увидев выражение ее лица: Фьора, сидящая на стуле у кровати, Деметриос — на скамеечке у камина, Кристоф — на табурете. Эстебан намеревался налить себе последний бокал, но так и не сделал этого.

Все поняли, что пришел конец счастливому мгновению.

Решение Фьора приняла мгновенно: раз Рено дю Амель живет в Дижоне, то она останется в этом городе столько времени, сколько потребуется для того, чтобы очистить эту землю от человека, мучившего ее мать и пытавшегося убить ее грудного ребенка. Однако нельзя было сбрасывать со счетов мэтра Гуте, который опасался оставить у себя компрометирующих его лиц. Ведь страх — плохой советчик. Впрочем, на другом постоялом дворе риск был не меньше.

— Мне кажется, — подал идею Деметриос, — что лучшим решением было бы снять, если это только возможно, дом рядом с тем, который вас интересует. В подобных делах не должно быть спешки. Нам следует изучать привычки врага, следить за ним и… проявлять терпение.

Терпение! Оно было любимым оружием греческого врача, и он неустанно старался обучить этой редкой добродетели лучшую из учениц, давая ей ежедневно маленькие уроки.