Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

Немцы, закусив удила, рвались к войне и даже не делали из этого тайны. В 1910 г. Берлин посетил бельгийский король Альберт и был просто шокирован. На балу Вильгельм представил ему генерала Клюка, пояснив, что это тот самый военачальник, который «должен будет возглавить марш на Париж». А начальник генштаба Мольтке (младший), не стесняясь, говорил Альберту, что «война с Францией приближается», так как она «провоцирует и раздражает» немцев.

В 1911 г. разразился второй кризис вокруг Марокко. Французы под предлогом наведения порядка окончательно захватили эту страну, и Вильгельм снова начал бряцать оружием. Но и Франция, восстановив дружбу с русскими, чувствовала себя уверенно, по ней разлились воинственные манифестации, звучали требования всыпать немцам, вернуть Эльзас и Лотарингию. Кое-как усилиями России и Англии удалось примирить стороны. Но германские военные были очень недовольны, что «пропал» такой хороший предлог к войне. Мольтке писал австрийскому начальнику генштаба фон Конраду: «Остается подать в отставку, распустить армию, отдать всех нас под защиту Японии, после чего мы сможем спокойно делать деньги и превращаться в идиотов».

Не успело успокоиться в одном месте, как заполыхало в другом. Османская империя после гражданской войны пребывала в плачевном состоянии, и Италия позарилась на ее африканские владения, полезла захватывать Триполитанию (Ливию). Итальянцы сражались плохо, турки с арабами побили бы их, но младотурецкое правительство запросило о мире, поспешило отдать Триполитанию — потому что над османами нависла куда более серьезная опасность. Против них сколачивалась Балканская лига из Сербии, Черногории, Болгарии и Греции. Россия хотела предотвратить столкновение, ее МИД направил в Белград ноту: «Категорически предупреждаем Сербию, чтобы она отнюдь не рассчитывала увлечь нас за собой…». Куда там! Балканские страны сочли, что они и сами справятся.

И действительно, в октябре 1912 г. начали войну, а уже в ноябре разгромленная Турция взывала к великим державам о помощи и посредничестве. Но тут же объявила мобилизацию Австрия, подняла армию Италия. Россия при поддержке англичан все же добилась созыва международной конференции. Она открылась в Лондоне и превратилась в дипломатическую баталию. Сербия и Черногория претендовали на часть Албании и порты на Адриатике. Австрия и Италия, за которыми стояла Германия, указывали, что это будет означать войну. Президент Франции Пуанкаре подзуживал Николая II поддержать сербов, парижская биржа предлагала ему большой заем на случай войны. Но царь, к великому разочарованию французов, на это не поддался. Он считал главным сохранить мир. Сербия и Черногория были вынуждены отказаться от своих требований. Албанию признали автономной.

Но быть или не быть войне, решалось не в Лондоне, не в Петербурге, а в Берлине. Австрия не соглашалась на предложенные компромиссы, и Вильгельм поощрял ее. 8 декабря он созвал военное руководство. Тема совещания была сформулирована предельно откровенно: «Наилучшее время и метод развертывания войны». По мнению кайзера, начинать надо было немедленно. Австрия должна предъявить Сербии такие требования, чтобы Россия уже не могла не вступиться, а Германия обрушится на Францию. Мольтке соглашался, что «большая война неизбежна, и чем раньше она начнется, тем лучше». Но указывал, что надо сперва провести пропагандистскую подготовку, возбудить народ против русских. Лишь гросс-адмирал Тирпиц возразил, что моряки еще не готовы: «Военно-морской флот был бы заинтересован в том, чтобы передвинуть начало крупномасштабных военных действий на полтора года». В конце концов, с его мнением согласились. А полтора года — это получалось лето 1914-го.

Что ж, если надо подождать, германский МИД обратился к Вене уже в другом тоне, надавил на нее, и австрийское правительство сразу стало сговорчивым, приняло решения конференции. Но только-только договорились великие державы, как опять подрались малые. Поскольку Сербия и Черногория лишились значительной части завоеваний, они потребовали переделить приобретения Болгарии. Та отказалась, и на нее обрушились вчерашние союзники. К Сербии и Черногории примкнули Греция, Румыния и даже Турция. Наступление на Болгарию развернулось со всех сторон, она за месяц была разбита и капитулировала. Уступила не только завоеванные земли, но и некоторые собственные.

Ну а туркам война показала, насколько слаба их армия. Страна понесла колоссальные убытки, казна была пуста. Правительство иттихадистов безоглядно ринулось под покровительство Германии. О, немецкие банки всегда были готовы помочь, за это они получили немалые привилегии. Для реорганизации османских вооруженных сил кайзер послал миссию фон Сандерса из 42 генералов и офицеров. Каждый из них получил турецкий чин на ступень выше германского, а Сандерс стал фельдмаршалом и командующим войсками в Стамбуле.

Россия выразила резкий протест. Она напомнила и о продолжающихся притеснениях армян в Турции, потребовала реформ для них. Но на этот раз Англия и Франция ее не поддержали. Они не теряли надежды восстановить в «демократической» Турции собственное влияние и не желали с ней ссориться. А иттихадисты этим пользовались, выражали готовность сотрудничать. Для помощи в реорганизации флота пригласили британскую миссию, для реорганизации полиции — французскую. Армянский вопрос спустили на очередную пустословную конференцию, а скандал вокруг фон Сандерса замяли всего лишь сменой «вывески» — его переименовали из командующего в инспектора при турецком командующем.

Предвоенная Россия была одной из самых передовых и развитых держав той эпохи. Бурный экономический подъем, начавшийся после реформ Александра II, продолжался и в XX в. За 50 лет объем промышленного производства вырос в 10–12 раз (за 13 предвоенных лет — втрое), а по некоторым показателям прирост получился просто баснословным. Химическое производство возросло в 48 раз, добыча угля — в 700 раз, нефти — в 1500 раз. Огромная страна покрылась сетью железных дорог, были освоены угольные месторождения Донбасса, нефтепромыслы Баку и Грозного. Россия создала крупнейшую и лучшую в мире нефтеперерабатывающую промышленность. 94 % нефти перерабатывалось внутри страны, продукция славилась своим качеством и дешевизной.

Быстро развивалось машиностроение. 63 % оборудования средств производства изготовлялись на отечественных предприятиях. Были построены такие гиганты, как Путиловский, Обуховский, Русско-Балтийский заводы, сформировались крупнейшие текстильные центры в Подмосковье, Иваново, Лодзи и т. п. Текстильная продукция полностью обеспечивала саму Россию, широко шла на экспорт.

Но и сельское хозяйство, пищевая промышленность, ничуть не уступали. В нашей стране насчитывалось 21 млн. лошадей (всего в мире — 75 млн.). 60 % крестьянских хозяйств имели по 3 и более лошади. От продажи за рубеж одного лишь сливочного масла Россия получала столько же прибыли, сколько от продажи золота. На мировом рынке продовольствия она являлась абсолютным лидером. Занимала первое место в мире по производству и экспорту зерна, по выпуску сахара. Половина продуктов, продававшихся в Европе, производилась в России. Между 1890 и 1914 гг. объем внешней торговли утроился.

В развитии российской экономики участвовал и иностранный капитал. Но объем зарубежных вложений в отечественную промышленность составлял 9–14 %, примерно столько же, сколько в западных странах. Это было нормальным явлением, привлекать иностранные инвестиции. Внешний долг России к 1914 г. (8 млрд. франков — 2,996 млрд. руб.) был вдвое меньше, чем внешний долг США. В отношениях с зарубежными партнерами исключением являлся лишь договор с Германией, навязанный в японскую войну. Немцы с лихвой пользовались полученными односторонними выгодами. Их товары составляли половину импорта в Россию, подавляли аналогичные отечественные отрасли. Русским приходилось покупать даже совершенно не нужное им прусское зерно. Причем оно выращивалось руками русских — немцы каждый год нанимали в западных губерниях десятки тысяч сезонников. Германский капитал захватил под контроль половину российских торговых фирм, часть банков, судостроительных и судоходных компаний, две трети электротехнических предприятий. Но в 1914 г. срок договора истек, и продлять его Петербург отказался. Берлин поставили в равные условия с другими государствами.