Сосед - Рози Данан

– Что такого ужасного сделала эта дама? Продала семейную реликвию? О, я знаю! – Его глаза загорелись. – После Дня труда она оделась в белое[10].

Клара просматривала полироли для мебели. Он и представить не мог размаха скандала, свидетелем которого ей пришлось стать.

– Тебе смешно, а Уитоны нередко спонсируют строительство библиотек или целых больничных корпусов для того, чтобы возместить ущерб, нанесенный их репутации. И виной тому – импульсивные поступки членов семьи.

– Так она что… убила своего парня?

– Что? Нет. Она сделала нечто глупое, а не криминальное, – переспала с заместителем мэра Гринвича, когда ей было девятнадцать.

Джош взял обе банки, из которых Клара пыталась выбрать одну, и бросил в тележку.

– Дай угадаю. Заместитель мэра был женат?

– Откуда ты знаешь? – Клара уже толкала тележку вперед. – Скорее всего, через какое-то время все бы затихло, но, когда он стал отрицать их связь, она приковала себя цепью к статуе в центре города и читала через громкоговоритель любовные письма, которые он ей писал. По общему мнению, они были очень и очень непристойными.

Клара выбрала несколько чистящих средств и пару ароматизаторов для дома. Джош шагал рядом с тележкой.

– Она мне уже нравится.

Она помнила все детали, будто это было вчера. Ведь это был первый скандал семьи Уитон, который затронул и ее.

– Сотрудникам мэрии пришлось звонить в пожарную службу, чтобы Джилл освободили. К тому моменту об этом уже написали все местные газеты.

На следующий день о случившемся знал весь ее класс. Но это был не первый и не последний заголовок, в котором фигурировала ее фамилия. А теперь Клара, как и Джилл, рискнула во имя любви и проиграла.

– Твоя тетя, судя по всему, крутая. – Джош встал в конце длинной очереди к кассе.

– К сожалению, мой дедушка другого мнения. Это шоу стоило ему работы. Наверное, следовало упомянуть, что мэром в то время был мой дедушка.

Клара помнила, как ее поразило, что мужчина, который очень любил свою дочь, отвернулся от нее.

– Вскоре Джилл переехала в Лос-Анджелес. Мы не сожгли все ее фотографии или что-то в этом роде, просто больше не упоминаем о ней. Как будто ее никогда не существовало.

Сердце Клары сжалось при мысли о бабушке и родителях, которые так игнорировали Джилл, что она сбежала. Она представила себе все то одиночество и стыд, что пришлось пережить тете, и вздрогнула. Всю жизнь Клара старалась избежать подобной участи. Безупречные табели успеваемости, строгое соблюдение комендантского часа – ее репутация была безупречной. Она жила дома, пока училась в колледже, а затем, в аспирантуре, всегда была на связи, помогала улаживать конфликты и гасить скандалы в зародыше. Но как бы она ни старалась оправдать ожидания своей семьи, высокая планка Уитонов была недостижима.

– Позвони ей, – сказал Джош, когда они стали выкладывать покупки на ленту у кассы. Клара потрясенно смотрела, как он разгружает тележку и не сортирует продукты по группам, чтобы потом было удобнее их упаковывать.

– Уверена, она занята.

– Позвони, – повторил он. – От одного звонка ничего не случится.

На следующий день Клара позвонила в офис Джилл в полной уверенности, что та не захочет говорить. Джош не знал и не мог знать, насколько глубоки раны у членов ее семьи. Скандалы Уитонов разрушали жизни, браки, бизнес. Клара боялась, что Джилл внутренне сильно изменилась и вместо своей тети она встретит чужого человека. Но эти переживания оказались напрасными. После короткого, хотя и неловкого телефонного разговора Джилл предложила пообедать вместе в ресторане рядом с ее офисом.

Клара надела брючный костюм, в котором ходила на собеседования, заказала машину и поехала в Малибу. Ресторан оказался очень приятным местом с разнообразным меню, где только различным видам тостов с авокадо отводилось две страницы. После неловких объятий Джилл откинулась на спинку стула.

– Я так рада, что ты позвонила, Клара. Какой приятный сюрприз! Не могу поверить, что ты такая взрослая.

– Спасибо.

До отъезда тети Клара всегда восхищалась ее непринужденной холодностью в общении, что выделяло ее среди других жителей Гринвича.

– Сожалею, что не позвонила раньше.

Она не могла произнести слово «тетя». В течение десяти лет Клара слышала, как эту женщину называли «позором семьи». Джилл не понаслышке знала, каково это – не оправдать семейных ожиданий.

– Расслабься. – Джилл отмахнулась от извинений. – Я тебя не виню.

Ее голос был словно мед, смешанный с виски. А когда эта уже немолодая женщина встряхнула своими длинными темными волосами, Клара вдруг поняла, что больше похожа на тетю, чем на мать. Лили Уитон всегда была тоненькой, миниатюрной и идеальной с ног до головы – от ухоженного каре до ладно скроенных пастельных капри. Лили была как ровная полоска на ткани, а Джилл и Клара – турецкие огурцы.

– Ты не злишься? – Клара прикусила нижнюю губу.

Джилл погрустнела и долго смотрела в меню.

– Прошло уже достаточно времени. Хотя, возможно, мне есть что сказать отцу. В любом случае, я очень рада тебя видеть. У тебя волосы короче, чем на фотографиях, которые мама прислала после твоего выпускного.

Клара пролила холодный чай на скатерть.

– Мама отправляла тебе фотографии?

Насколько она знала, ее мать никогда не нарушала семейных порядков. Связываться с Джилл, персоной нон грата, было запрещено.

– Да, каждые пару месяцев вот уже несколько лет. Лили отправляет их по электронной почте. – Глаза Джилл повеселели. – Она очень тобой гордится.

Клару обожгло чувство вины.

– Я должна была стать ее утешительным призом, но отказалась от этой привилегии.

– Я знаю, каково это. – Джилл печально улыбнулась. – Почему-то мужчинам в нашей семье все сходит с рук, в отличие от женщин. Твоя мама пережила множество потрясений из-за отца и брата, а теперь из-за Оливера. Это очень нелегко.

Да, Лили не знала, что значит легко. Однажды, когда Кларе было шесть, она вышла ночью попить и увидела, как мать сидит за кухонным столом и рыдает после очередной скандальной новости в прессе. Тогда она забралась к матери на колени и пообещала никогда ее не расстраивать, не причинять ей душевной боли. И всего несколько дней назад она добровольно нарушила свой обет. Джилл положила ладонь на руку Клары.