Жизненная сила - Роберт Рид

- Для истинной души достаточно одного дома, - послышалось в наушниках. - Даже если этот дом и тесная клетка. - И опять свист. - Только слабым и бездушным нужны целые эпохи для жизни.

Но Уошен, Белоснежное Перо, не обозлилась и не сдалась. Ее голос оставался уверенным и твердым.

- Следуя твоей логике, я тоже слаба.

- И бездушна, - согласился он. - А, значит, и смертна.

- И ты можешь попытаться спасти меня, не так ли? Лицо фениксоподобного стало на секунду маской, его клюв наклонялся все ближе, и Уошен уже чувствовала на своих губах его дыхание, похожее на ветер. Внезапно на какую-то долгую, бесконечно долгую долю секунды Уошен стал отвратителен его напоенный мясом запах.

- Разве меня не надо спасать? - настаивала она. Зеленые глаза закрылись - и это было ответом. Уошен встряхнула волосами, села и расправила свои крылья.

- Ты не любишь меня?

Мощная гордая песня заклокотала где-то в мускулистой груди фениксоподобного, а металлическая коробка свела все это торжество и страсть на уровень обычных слов.

- Великое Ничто создало меня, и я должен жить лишь один день. Каждый должен прожить лишь один день. Наглый, крикливый и похотливый эгоист, живя второй день, похищает чужую жизнь. Кто-нибудь из рожденных остается без места в этом мире. А если мы живем три дня, похищаем уже две жизни. А если каждый станет жить столько, сколько захочет… миллионы дней… Сколько наций останутся нерожденными?..

Он говорил еще долго, но Уошен больше не слушала его слов.

Она не была больше Белоснежным Пером, она снова стала человеком, молодой женщиной. Встав, она оборвала речь переводчика режущим смехом. Поднявшееся в ней презрение заставило ее выкрикнуть прямо в лицо этому Суперэкземпляру мужественности:

- Знаешь, кто ты?! Тупой, зацикленный на себе индюк!

Коробка какое-то время молчала, справляясь с переводом.

Не дожидаясь, пока переводчик пропоет ее ответ, он оторвалась от растения, расправила механические крыл! и нырнула вперед, не оглядываясь, прямо к темно-синим зарослям наверху, и попутный ветер понес ее к наблюдательной палубе.

Встав на ноги, Уошен отстегнула почти не потрепанные крылья и швырнула их через заграждение, после чего спокойно отправилась домой. И в тот же день, а может быть, в ближайшие месяцы, поинтересовалась у родителей, как они посмотрят на то, если она поступит в Академию Капитанов.

- Это было бы замечательно! - промурлыкал отец.

- Как хочешь, - заявила мать, но ее улыбка говорила о явном одобрении.

О фениксоподобных никаких разговоров больше не было, и Уошен так никогда и не узнала, известна ли родителям эта история. Однако после ее поступления в Академию под влиянием выпитого по этому поводу зелья отец неловко обнял ее и с мудрой убежденностью пьяного сказал:

- Есть разные способы летать, родная. Разные крылья. И мне кажется… ты выбираешь самые лучшие!

Уошен всегда жила в одном и том же здании, спрятанном в самой глубине популярного среди капитанов района. Но постоянное жительство в одном месте вовсе не означало, что жилище ее не менялось на протяжении всей долгой жизни. Для этого были мебель, произведения искусства, комнатные растения и домашние животные. Со временем появились и несколько гектаров земли с регулируемым климатом и земным притяжением - прекрасное место для давно забытого отдыха. Имея в своем распоряжении неисчерпаемые ресурсы Корабля, оставалось опасаться лишь того, что возможностей слишком много, и воображение, в конце концов, устанет уносить ее в новые миры, не успев даже толком насладиться уже имеющимся.

Возвращаясь домой из порта Бета, Уошен сначала составила дневной отчет, а затем изучила следующую партию, прибывающую на Корабль: это была раса машин, крошечных и сверхчувствительных, собиравшихся создать новую нацию на пространстве меньше ящика письменного стола.

Как только Уошен начинала чувствовать, что устает, она тут же отдавалась во власть новых преобразований в доме и в саду.

Надо непременно сделать то-то и то-то, размышляла при этом она про себя.

В течение года или десяти.

Кар доставил ее прямо к двери, и, выходя из машины, она решила, что день сегодня идет на удивление хорошо.

Тысячи столетий неустанной практики сделали ее прекрасным специалистом в области психологии чужих и хорошим знатоком методов, которыми следовало с ними управляться. Как любой хороший капитан, Уошен позволяла себе гордиться этим, зная, что выполняет свою работу лучше, чем большинство на этом борту.

А, возможно, и просто лучше всех.

Она редко вспоминала о своем давно умершем любовнике, как и о фениксоподобных вообще. И о том судьбоносном дне, когда решила стать капитаном. Но все, чем она стала теперь, имело свои корни именно в тех событиях. Юная Уошен не испытывала никаких особых чувств ни к каким чужим и менее всего к Мужественному. Не подозревала она и о том, на что еще способны фениксоподобные. Тогда все произошло совершенно внезапно, и только ее везение и необычайная популярность уберегли Уошен от пятна на репутации.

Несколько человек из ее окружения тоже завели себе любовников. Или фениксоподобные просто позволили, чтобы ими воспользовались. Но, как бы то ни было, политические надежды оказались напрямую связанными с эмоциональными путами, и медленно все последующие годы люди помогали своим возлюбленным способами, бывшими: поначалу сомнительными, затем незаконными и под конец - вообще изменническими.

Тюрьма под тысячами всевозможных предлогов наполнялась запрещенной техникой.

Под неусыпными взглядами бдительных капитанов изобреталось и создавалось новое оружие; оно пряталось в плавающих по тюрьме шарах - невидимое, поскольку датчики капитанов выводились из строя сочувствующими

Восстание началось без предупреждения. Пять капитанов были убиты, а спустя какое-то время их число пополнили девятьсот прочих членов команды - инженеры и просто молодые люди, бывшие когда-то приятелями Уошен. Их тела и биокерамические мозги облучались лазерами, чтобы не оставить и клочка памяти. Великое Ничто воззвало к своим слабым детям - этим возгордился бы Мужественный - и на какое-то время сам Корабль, казалось, был в опасности.

Но тут все взяла в свои руки Капитан-премьер, и за несколько часов восстание было подавлено. Война выиграна. Нераскаявшихся обитателей тюрьмы силой загнали

вновь в узилище, и его древняя машинерия, кажется, впервые за последние пять миллиардов лет, заработала. Температура в цилиндре упала, все постепенно превратилось в лед. Немевшие от холода фениксоподобные жались к полу, льнули друг к другу в поисках тепла, и в своих прекрасных песнях проклинали Премьера. Вскоре их дыхание стало затрудняться, плоть превратилась в твердую стеклообразную массу, и, таким образом, они все-таки обрели свое сверкающее бессмертие.

Тысячу лет спустя, когда Великий Корабль проходил через пространство фениксоподобных, эти замороженные воины были погружены в такси и возвращены домой.