Бумажные людишки - Уильям Голдинг
Шрифт:
Интервал:
— О, мистер Баркли, этот чудный старый дом…
Верьте или нет, до меня сразу не дошло. Только потом я сообразил, что они явились сюда прямиком из моего некогда чудного старого дома. Дурацкий смех оборвался, и настала пауза, словно в ожидании следующего акта.
— Идемте. Почему бы нам не сесть?
В парке была скамья. Я сел в середине, Рик слева, а Мэри-Лу застенчиво примостилась по правую руку.
— Уилф, — многозначительно начал Рик, — я должен задать вопрос.
— Только не о книгах, Бога ради.
— Нет, нет, но… Надеюсь, вы один?
— Постоянного спутника у меня нет. Близких друзей тоже. Меня не видят постоянно в обществе кого бы то ни было. Знаете, Мэри-Лу, мне шестьдесят!
Я смолк, надеясь, что Мэри-Лу выразит удивление. В конце концов, я и сам немало удивлялся. Но она серьезно кивнула:
— Я знаю.
Рик наклонился ко мне:
— Вы пишете, Уилф?
Он снова начинал меня раздражать. Я что-то пробурчал. Рик кивнул:
— Такая глубокая травма.
— Господи, уже прошли годы — если вы имеете в виду… мой роман в Италии.
— Все равно…
— Полная перемена образа жизни. Никаких иллюзий. Могу подкатываться к любой девушке, и никто мне не скажет «нельзя», кроме самой девушки.
Мэри-Лу заерзала на скамейке. В конце концов, я дышал ей в лицо. Наверное, мама ее учила, что мужчинам нельзя доверять ни в чем. Так и есть. Действительно нельзя.
Рик расхохотался так, словно мы беседовали в матросском кубрике.
— Спорю, они этого не говорят!
— Хотите пари?
— Не на мой оклад. Я всего лишь адъюнкт-профессор.
— Адъюнкт? Вы же были полным профессором!
— Честно говоря, Уилф…
— Так было написано в вашем письме, которое в том чудном старом доме до сих пор валяется в каком-то чулане: кафедры английского языка и сопутствующих предметов Астраханского университета, штат Небраска. Я это хорошо помню, потому что оно-то и привело к событиям той ночи.
— Уилф, я не стал бы…
Голос его упал, как в Севилье. Мэри-Лу сидела прямая как палка и смотрела прямо перед собой. Она сглотнула слюну восхитительным движением евина яблока и заговорила, не поворачивая головы:
— Вспомни, мил. Сбрось камень с души.
— Но, мил…
— Лучше скажи мистеру Баркли, мил. Иначе ты никогда не сможешь уснуть спокойно.
— В чем дело? Я о чем-то не знаю?
— Мистер Баркли. Он тогда не был профессором. Он был всего лишь аспирантом и занял у матери деньги, чтобы поехать к вам на каникулах.
— Я был в отчаянии, Уилф. Вы были моей, моей…
— Курсовой работой?
— Темой диссертации. Это было официально, Уилф.
— Только помните, мистер Баркли, она была малоприятной личностью. Рик о ней рассказывал.
— О ком?
— Об Элле. Я довольна, мил, что ты признался, что не был тогда профессором.
— Я тоже доволен, мил. Теперь, когда я вам рассказал, Уилф…
— Рассказала Мэри-Лу. Муж и жена…
Но Рик уставился на Мэри-Лу взглядом, отнюдь не исполненным обожания.
— …а теперь я штатный адъюнкт-профессор и получил академический отпуск.
— Я знаю, тебе стало легче, мил. Теперь продолжай в том же духе, мил. Так бывает лучше. Всегда.
За деревьями ярко сияло солнце, листва отбрасывала тень на гальку. Крохотные волны на озере отблескивали на солнце. Мне стало смешно.
— Я совсем забыл, что такое разговаривать с вами — это получается своего рода чрезатлантический жаргон, так, что ли?
Я запустил руку за спинку скамьи.
— Итак, Рик сознался, Мэри-Лу. А вы? Вам есть чего стыдиться?
— Боюсь, что нет.
Она легонько отодвинулась от меня.
— Не уходите!
— Не в том дело, Уилф. Она ничего не строит из себя. Она знает, как вы благородны. Я ей рассказывал.
— Так и есть, — самодовольно подтвердил я. — Что у вас там, Мэри-Лу? Алмазы из короны или лунный камень?
Мэри-Лу изящно соскользнула с краешка скамьи. И тут же встала, стряхивая пыль со своей мини-юбочки.
— Я вернусь, мил. Вам тут столько нужно обсудить.
Она удалилась быстрым шагом. Холодный ветер по ту сторону утеса вздымал рябь на озере. Почему-то мне вспомнился мусорный ящик.
— Рик. Вы махинатор. Пройдоха. Мои поздравления. Это гораздо интереснее, чем филология.
— Что я вам хочу сказать, Уилф, — я собирался стать профессором. Я знал, что стану им.
— Жулики всегда знают, что разбогатеют.
— Но я знал!
— В конце концов, что такое профессор? В молодости я считал, что профессор — это о-го-го. Да они ничуть не лучше писателей. Я их употребляю на завтрак. Вкус другой, только и всего.
— Критики, Уилф! Они возносят и низвергают!
— А Джон Кроу Рансом? Из вашего письма я вынес впечатление, что он вполне реальная личность. Ему вы тоже представились профессором?
Лицо у Рика сделалось цвета уже не моркови, а свеклы. Поскольку я смотрел на него сбоку, язык его движений предстал передо мной с новой стороны. Много лет назад он явился ко мне, исполненный решимости загнать меня в клетку, где, по слухам, было опасно. Позже, на той конференции, мне почему-то показалось своего рода иллюзией то, как он втягивал подбородок в шею и выглядывал исподлобья. Но нет, действительно пугало то, как Рик оттягивает назад нижнюю часть лица, выставляет вперед лоб, чтобы выглядеть, как ему хотелось бы, мужественным, и посматривает из-под бровей, словно краб, спрятавшийся под камнем. Именно это он и проделывал сейчас, причем даже не для меня. Это дошло у него до автоматизма, и сейчас он выставлял лоб навстречу озеру, будто показывая, что не боится грозной ряби.
— Продолжайте же, Рик, — вперед!
— Все началось с ошибки моей… нашей… секретарши кафедры. Эллы. Я начал получать письма, адресованные профессору Таккеру. Так играли со всеми, это просто рекламный прием, грубая лесть.
— Так вы взяли адрес из коммерческого справочника. Браво!
— Вы не представляете, что для меня значили ваши произведения.
— Если кто-то узнает, какой вы проходимец, вас с позором выставят из славного племени филологов.
— Это все шуточки той проклятой девицы. Ну и я тоже, надо признаться. Я этому попустительствовал.
— Как же вы рисковали. Поздравляю!
— Но игра того стоила. Ее ошибка принесла мне, будем надеяться, доброе знакомство с вами, благодаря ей мы сидим вот тут рядом.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!