Смертельная верность - Татьяна Ефремова
Шрифт:
Интервал:
— А почему отговаривали?
— Да не дело это — телохранителей готовить всем желающим. Это, девочки, страшно. И опасно. По-настоящему опасно.
— Да что страшного в том, что собака защищает хозяина? — не поняла Лариска. — Гектор твой разве нее телохранитель для тебя?
— Упаси бог! — Замахала руками Света. — Гектор мой просто хорошо обученная собака. Плюс «Русский ринг». Он людей как потенциальную опасность не воспринимает. Вон смотри, с Наташкиным пацаном носится, чуть ли не верхом на себе разрешает кататься. С ним по улице ходить не опасно.
— А как же тот мужик? — напомнила Лариска. — Ему-то было очень даже опасно.
— Вот тут-то и главное отличие! Обученная собака нападает только по команде. Хозяин решает, нужно это или нет. Это я тогда его пустила на задержание. Я решила, что мужик опасен. А Гектор просто выполнял команды. По команде схватил, по команде отпустил. А собаки-телохранители решают сами, на кого нападать. Они не ждут команды. Устраняют любую угрозу для хозяина. Подошел человек слишком близко — опасность. Поднял рядом с хозяином руку — опасность. Для этого щенков отбирают с определенными качествами, доминантных, тех, кто готов самостоятельно все решать. И делают из них автоматы для убийства. В городе такую собаку держать нельзя. В девяностых это модно было, время такое. Юрка тогда как раз начинал. Потом мода прошла, но желающие все равно были. Кинологи в основном отказываются за такую работу браться. А Юрка соглашался… Я когда вижу по телевизору сюжет о том, как собака ребенка покусала ни с того ни с сего, или на прохожего набросилась без причины, всегда боюсь, что это кто-то из Юркиных воспитанников. Слушайте, а может, его и убили из-за этого? Может, отомстил кто?
К Димычу я шла не с пустыми руками. Давно ведь известно, что добиться расположения у мужчины можно только предварительно подкормив. Вот и тащила я с собой банку кофе, пачку сахара и еще по мелочи — пару пакетов с печеньем.
В кабинете Димыч был один. Сидел за компьютером и вдумчиво смотрел в монитор. Чтобы проверить догадку, я подошла к столу и заглянула в монитор сбоку. Так и есть! Сосредоточенный опер резался в «Сапера». При этом хмурился и закусывал нижнюю губу. Неподготовленный человек запросто мог решить, что присутствует при раскрытии преступления века.
— Кофе будешь? — спросил Димыч вместо приветствия. — Мне тоже налей.
Я протиснулась к нему за спину и начала выкладывать на подоконник принесенные гостинцы. Заглянула в стоящий здесь же, на подоконнике, чайник. Воды, конечно, не было.
Когда я вернулась с полным чайником, Димыч все так же пялился в монитор и шепотом матерился. Кого он тут стесняется в пустом кабинете?
Отвлекся он только, когда я поставила перед ним кружку с кофе и пакет с печеньем.
— Откуда печенье? Ты принесла, что ли? Это хорошо, а то мы утром искали, с чем бы чаю попить, и ни у кого ничего нет, представь. Или зажали просто, с них станется.
— А где все? — спросила я, обводя взглядом пустые рабочие места.
Из-за этих рабочих мест — столов и стульев — числом четыре, да из-за здоровенного сейфа в углу, места для свободного перемещения в кабинете не оставалось. Я всегда поражалась, как Димыч ходит по кабинету и не натыкается на столы. При его-то внушительных габаритах.
— Работают, — ответил Захаров, запуская лапу в пакет с печеньем. — Чего просто так на месте сидеть? Тем более, никто же не знал, что появится добрая девушка Наталья с бочкой варенья и корзиной печенья. Ты чего пришла, кстати? Просто так или по делу?
Я открыла было рот, но Димыч сказал вдруг с нажимом:
— Лучше бы просто так. Дел мне и без тебя хватает. Не знаю, за какое первым хвататься.
— Решил сначала с «Сапером» разобраться? Это тоже дело? Все остальные такие же?
— «Сапер» — это для разрядки. Мозг тоже отдыхать должен. Так чего пришла?
Я вдохнула поглубже и начала, придвигая поближе к Димычу печенье:
— Ты слышал что-нибудь про убийства фигуранта на соревнованиях по «Русскому рингу»? В прошлое воскресенье. Его убили у всех на глазах, можно сказать.
— Допустим, слышал. И что?
— А можешь отвести меня к тому, кто этим делом занимается?
— Зачем? Ты к этому делу каким боком?
Я попыталась принять беспечный вид и поболтала почти остывший кофе ложкой.
— Никаким. Просто я знаю двух свидетелей, которые оттуда ушли. А теперь хотят дать показания.
— А что, есть что показывать? — Димыч совсем не проявлял заинтересованности в этом деле. Его больше печенье интересовало, судя по всему. — И почему сразу ушли? Чего боялись?
— Да ничего не боялись. Просто подумали, что все равно ничего не видели, вот и ушли.
— А сейчас, значит, совесть гражданская замучила? Или вспомнили что-то?
— Да не то, чтобы вспомнили… просто… они же там были… надо же рассказать…
Я мямлила, а Димыч смотрел на меня в упор и меланхолично, как корова, жевал печенье. Нет, не корова. Как буйвол. Или высокогорный як. Но это дела не меняет — он вдумчиво жевал и смотрел на меня, не отрываясь. И под этим его взглядом я совсем забыла, что собиралась сказать, когда сюда шла. Была же у меня какая-то довольно приличная версия событий. Как-то я объясняла мысленно свой интерес к этому делу. А сейчас вылетело все из головы.
Отчаявшись выдавить из себя сколько-нибудь правдоподобное объяснение, я вздохнула и преданно уставилась на Димыча.
Он невозмутимо отхлебнул из кружки и поинтересовался:
— Чего это мы пьем? Вкус непривычный.
— Это кофе. Растворимый.
— Ты принесла, что ли? А чего он так от нашего отличается? У нас, вроде, тоже кофе…
— Этот хороший, — вздохнула я, не ожидая ничего хорошего.
Если Димыч предпочитает на отвлеченные темы беседовать, значит, плохи мои дела. Не расскажет он мне ничего, это уже не раз проверено.
Димыч забросил в себя еще одно печенье, отхлебнул из кружки и поинтересовался как бы между прочим:
— А вот это все — кофе, печенье — это не взятка, случайно? Может, твои знакомые тебя подослали, чтобы узнать, как расследование продвигается? И никакой гражданской совестью тут не пахнет, одно сплошное любопытство.
Ответа ему не требовалось. Сам обо всем догадался. Я поерзала немного на неудобном стуле и снова преданно уставилась на капитана Захарова. А что мне оставалось делать?
Димыч вытер руки носовым платком, потянулся с хрустом и велел, устраиваясь поудобнее:
— Давай, рассказывай.
Пришлось рассказывать. И про Ларку, и про соревнования, и про наше позорное бегство с места преступления. И про настойчивые просьбы узнать, как продвигаются поиски убийцы.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!