Дочь лучшего друга - Тиана Тесса

Повернувшись, мама ставит передо мной тарелку борща и банку сметаны, ох, слюна сейчас зальет стол.

— Очень вкусно, — говорю ей, съедая все за считанные минуты, мама смеется, сидя напротив меня, подперев голову ладонью.

— Ты изменился, — говорит тихо, я киваю, предпочитая не развивать эту тему. Разговоры по душам — это не мое.

— Мам, что врач сказал? — спрашиваю ее, она сразу как будто темнеет лицом, а мгновенье назад светилась.

— Нужна операция, — говорит бесцветным голосом, словно речь не о ней идет. — Но и она не даст гарантий, что все будет хорошо. Повезет, не повезет, как говорится.

Если бы я был долбанным оптимистом, я бы уже мял ее руку и, кивая головой, как китайский болванчик, уверял, что ей непременно повезет.

Но я вполне реалист, чтобы понимать: выше головы не прыгнешь. И все, что мы можем сделать, это по-максимуму постараться влезть в те пятьдесят процентов, где везёт.

— Думать об этом сейчас рано, — все же говорю ей, — после операции подумаешь. Я хочу, чтобы ты легла в частную клинику, — на ее протестующий взгляд добавляю, — это не обсуждается. Я все оплачу.

Она кивает, но в ее лице я не вижу радости. Какое-то тупое равнодушие. Блядь, если тебе уже ничего не надо, может, просто пойдешь и спрыгнешь с балкона?

Но вслух я этого, конечно, не произношу. Она моя мать, я должен ее поддержать. Даже вот остаюсь здесь, чтобы быть рядом. Разве этого мало?

Мы сидим еще полчаса, которые вдруг растягиваются в бесконечность, разговор не клеится. Наконец, я встаю с чувством выполненного долга, мать провожает меня до дверей, смотрит все такими же грустными глазами, и я начинаю чувствовать себя полным дерьмом.

Хорошего настроения как не бывало, однако за свою жизнь я научился блокировать нежелательные эмоции, поэтому просто убираю лишние мысли в сторону. Что меня сейчас интересует, так это тендер, о котором вчера рассказывал Матвей.

Пообедав в ресторане и вернувшись в гостиницу, начинаю искать в интернете данные об объекте, все, что нахожу, мне нравится. Я еще успеваю подать заявку на тендер, если после выигрыша сработать оперативно, то разделаюсь с основными вопросами в пару-тройку месяцев. Как раз с мамой станет яснее, и можно валить отсюда куда подальше. После этого объекта с поднятым баблом реально надо на море. А в том, что выиграю, я не сомневался, нет там никого, кто смог бы противостоять по уровню «СтройПаблишед». Матвея возьму в долю, пусть поднимает свою захудалую фирмишку, не жалко. Надо сегодня с ним переговорить. Смотрю на часы и понимаю, что обед давно позади, звоню другу и договариваюсь на шесть вечера в его офисе. Там, пожалуй, и впрямь будет удобней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Фирма друга располагается в маленьком бизнес-центре рядом с железной дорогой. Почти уверен, если открыть окна, то звук проезжающих поездов рано или поздно сведет с ума. Вся его фирма занимает два помещения в длинном коридоре: его кабинет, маленькая каморка, где кроме стола, стула и Матвея больше никто не поместится, и комната квадратов в тридцать, где ютится бухгалтер, инженер и менеджер по продажам. Тут же комнатушка со столом для переговоров, я почти уверен, что пыль с него стерли перед моим приходом.

Кроме Матвея меня встречает высокая стройная блондинка. Мой опытный глаз сразу вылавливает, что дамочке под сорок, хотя выглядит она отлично: точеная фигура, удачно подчеркнутая одеждой, грамотный макияж и уход за собой. Я столько баб на своем веку перевидал, что мог бы стать косметологом-визажистом. Правда, говорят, у них строгий отбор по сексуальной ориентации.

— Привет, — Мот пожимает мне руку, — рад, что ты пришел.

Я киваю и, улыбнувшись, протягиваю руку даме.

— Роман, — представляюсь и вижу, как она меняется в лице, хлопая большими глазами с нарощенными ресницами.

Правда, в самообладании ей не откажешь, потому что через мгновенье уже улыбается в ответ, нацепив маску безразличия.

— Инна, — жмет мою руку и добавляет, — вообще-то мы знакомы.

Я окидываю ее взглядом и вспоминаю вчерашний разговор. Значит, это та самая подруга, с которой я когда-то спал? Ну что могу сказать, во вкусе на баб мне точно не откажешь.

Я легонько сжимаю ее ладонь, впиваясь откровенным взглядом в глаза, так что она на мгновение теряет свою маску и смотрит растерянно.

— Прости, — говорю ей, — я сегодня так вымотался, что сам себя не помню.

Так себе оправдание, но и это делаю только, чтобы не вносить разногласия в деловые отношения. Не рассчитывала же она, на самом деле, что я все эти годы дрочил на ее юношескую фотографию?

Инна улыбается, куда фальшивее, чем я, кстати, но обиду проглатывает.

— Поговорим о делах, — указывает мне на стул, присаживаясь рядом.

Я кидаю взгляд на расстегнутые пуговицы блузки. Хорошая троечка. Есть, о чем подумать.

За бумагами и разговорами мы сидим до десяти вечера, и я окончательно решаюсь ввязаться в это дело. Инна, как оказалось, ведет все документы у Мота, делает это качественно, я отдал должное ее уму и скрупулезности.

Когда мы заканчиваем, и Матвей выходит, смотрю на нее, не отрывая взгляда. Уверен на сто процентов, она все понимает. Даже вижу ее борьбу между «отказать этому козлу» или «трахнуться так, чтобы искры из глаз летели». Надеюсь, она достаточно испорченная, то есть осталась такой, потому что двадцать лет назад я только с такими и встречался.

Когда наши гляделки длятся достаточно, чтобы я все понял, задаю вопрос:

— К тебе или ко мне?

— Ты вроде в гостинице остановился? — спрашивает она.

Ну хоть не стала строить из себя сорокалетнюю невинность. Надеюсь, у нее нет дома трех кошек.

— Тогда к тебе, — киваю, закрывая вопрос.

Так даже лучше, в случае чего не надо думать, как выставить ее за дверь.

Матвею мы, конечно, ничего не говорим, только когда он первым уезжает, Инна садится в мою машину, бросая свою на парковке у бизнес-центра.

— Адрес? — спрашиваю ее, она произносит, я киваю.

Без пробок добираемся за пятнадцать минут, обычная панельная пятиэтажка. По дороге, правда, Инна разглядывает меня с интересом и говорит: