Черный Ангел - Джон Коннолли

Он грязно выругался.

— И не смей слоняться здесь больше.

Женщина судорожно сглотнула, и он увидел, как глаза ее наполнились слезами, готовыми пролиться через край. Она попыталась удержать их. «У старой суки железная воля», — невольно отметил он. Она снова положила фотографию в сумку, затем побрела прочь. С другой стороны улицы — Джи-Мэк заметил и это — на них внимательно смотрела Шантал.

— Мать твою, чего уставилась? — крикнул он ей и шагнул в ее сторону. Шантал попятилась, но тут ее заслонил зеленый «таурас». Делового вида тип средних лет опустил окно и вступил в переговоры с девицей. Когда они сошлись в цене, Шантал села в машину рядом с водителем и они уехали, направляясь к одной из многих комнат за пределами главной улицы. С этой сучкой придется побеседовать еще об одном ее пороке — любопытстве.

* * *

Джекки Гарнер стоял по одну сторону окна, я — по другую. С помощью маленького зубоврачебного зеркальца я видел, как двое мужчин в гостиной смотрят телевизор. Одним из них был Гарри, брат Торранса. Шторы на другом окне, которое я принял за окно спальни, были задернуты, и мне показалось, что я слышу изнутри голоса мужчины и женщины, говоривших между собой. Я дал знак Джекки оставаться на месте, затем сам передвинулся к окну спальни. Пальцами поднятой вверх правой руки я отсчитал: три, два, один, затем швырнул дымовую шашку в окно спальни. Джекки пробил своей шашкой стекло гостиной, затем через секунду последовал за ней сам. Немедленно вредоносные зеленые пары заструились из всех отверстий. Мы отступили, заняв позиции в тени, наискосок от парадного и черного входов в дом. Мне были слышны кашель и крики внутри, но я не мог ничего видеть. Тем временем дым полностью заполнил гостиную комнату. Зловоние стояло невероятное, глаза жгло даже мне, хотя я и стоял на большом расстоянии.

Парадная дверь открылась, и двое мужчин вывалились во двор. У одного из них в руке был пистолет. Мужчина упал на колени в траву, и его начало сильно тошнить.

Откуда-то над ним навис Джекки, прижал своей большой ступней руку с пистолетом, затем изо всех сил пнул его другой ногой. Второй мужчина, Гарри Торранс, лежал на земле не шелохнувшись, прижимая тыльные стороны ладоней к глазам.

Секундами позже открылся черный ход и появилась Оливия Моралес, споткнувшись на пороге. Почти вплотную к ней двигался Дэвид Торранс. Он был без рубашки и прижимал к лицу мокрое полотенце. Как только он вышел из дома, он отнял полотенце от лица и рванул в сторону соседнего двора. Его глаза покраснели и слезились, но так ужасно, как другие, он не страдал.

Дэвид почти уже забрался на стену, когда я появился из темноты и схватил его снизу за ноги. Он со всей дури шлепнулся о землю, пукнув при этом с оглушительным звуком. Так он и лежал там, разглядывая меня, слезы катились у него по щекам.

— Ты кто?

— Меня зовут Паркер.

— Ты отравил нас газом.

Он извергал обычные слова, как проклятия.

— Ты пытался украсть мою машину.

— Ага, но... ты... ты отравил нас газом. Какой же сукин сын травит людей газом?

Джекки Гарнер, неуклюже ковыляя, двигался по лужайке. Насколько я мог видеть, он оставил лежать на земле Гарри и другого мужчину, стянув их руки и ноги пластиковыми шнурами. Торранс повернул голову, пытаясь взглянуть на вновь появившегося.

— Вот этот и травит.

Джекки пожал плечами.

— Сочувствую. Но теперь по крайней мере знаю, что это сработает.

* * *

Джи-Мэк зажег сигарету и заметил, как дрожат руки. Он не хотел думать о девчонке на фото. Она исчезла, и Джи-Мэк никогда не хотел бы снова встретиться с теми, кто забрал ее. Они выяснят, что кто-то справлялся о ней, и тогда другой сутенер станет проявлять заботу о команде Мэка, потому что сам Мэк будет уже мертв.

И, хотя Мэк не знал этого, жить ему оставалось считанные дни.

Ему не следовало бить эту женщину.

* * *

А в белой, отделанной кафельной плиткой комнате Алиса, теперь раздавленная и разбитая, готовилась к последнему вздоху. Другой рот припал к ее губам в ожидании. Он мог чувствовать его прибытие, мог испытывать его сладость. Женщина содрогнулась, затем обмякла. Он ощутил, как ее душа вошла в него и новый голос добавился к большому хору внутри.

Дни похожи на листья, ожидающие своего часа, когда придется опасть.

Прошлое прячется в тени нашей жизни. Оно беспредельно терпеливо сохраняет спокойную уверенность в том, что все, что мы сделали, и все, что мы не сумели сделать, должно непременно вернуться и оставаться с нами навсегда. Когда я был молод, то без всяких мыслей провожал любой уходящий день, как пушинки одуванчика, которые вверяли себя ветру, легко и радостно выплывая из моих детских рук, и исчезали где-то за плечом, а я, тогдашний мальчишка, продолжал идти дальше по дорожке навстречу закату... и домой.

Тогда не о чем было сожалеть, ведь впереди предстояло еще столько дней. Царапины и ранки затянутся, обиды забудутся, и в мире достаточно света, чтобы озарить дни, которые шли на смену.

Теперь, оглядываясь назад через плечо на тропинку, которую я выбрал, я вижу, какой извилистой она стала, как заросла там, где семена прошлых поступков и наполовину уже забытых грехов пустили корни. Кто-то еще следует тенью за мной по моей тропинке. У этой тени нет имени, но она напоминает Сьюзен, мою погибшую жену, а вот и Дженнифер, моя первая дочь, которую убили вместе с матерью в нашем маленьком домике в Нью-Йорке, идет с ней рядом.

Какое-то время я жалел, что не умер тогда вместе с ними. Иногда те сожаления возвращаются с новой силой.

Я двигаюсь все медленнее по жизни теперь, и подлесок цепляет меня. Вот эрика оплетается вокруг лодыжек, трава щекочет кончики пальцев, и, когда я иду, под ногами похрустывает земля опавшими листьями полумертвых дней.

Прошлое, это чудовище моего собственного творения, поджидает меня.

Прошлое поджидает нас всех.

Я проснулся в темноте, рассвет еще только приближался. Рейчел спала подле меня в полном неведении. В маленькой комнате, рядом с нашей, безмятежно посапывала наша крошка дочь. Мы создали это место вместе. Тихую гавань для нас. Но то, что я видел вокруг себя сейчас, не было больше нашим домом. Какое-то странное совмещение несовместимого, сочетание несочетаемого, собранные вместе воспоминания о вещах.

* * *

Была кровать, которую мы с Рейчел выбрали, но стояла она теперь не в спальне, выходящей окнами на Скарборские болота. Нет, меня окружал город. Я мог слышать доносившийся снизу шум улицы и звуки сирены, завывающие вдалеке. Вот и туалетный столик из дома моих родителей, а на нем лежит косметика моей умершей жены. Я мог разглядеть щетку для волос на прикроватной тумбочке слева от меня, там, за головой спящей Рейчел. Волосы Рейчел — рыжие. Волосы, застрявшие в щетке, были светлыми.