Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия - Игорь Оболенский

— Вы — жена министра иностранных дел Грузии (до осени 2012 года Григол Вашадзе занимал пост руководителя МИД Грузии). Сильно изменилась ваша жизнь?

— Сильно. Потому что я не вижу своего мужа. И страдаю из-за этого. Внимания, к которому я привыкла, уже нет. Раньше не было ни одной страны, куда бы мы не ехали вместе. Я всегда знала, что Гия находится в зале и потом обязательно даст оценку, как все прошло. А теперь он просто не может этого делать. Я вот была полтора месяца в Нью-Йорке, танцевала десять спектаклей. А Гия был занят. В итоге я сказала ему, что если он не приедет на мой последний спектакль, то я с ним разведусь. (Смеется.) Потому что я не могла представить — как это 20 лет он смотрел все мои спектакли, а на последнем его не будет? И Гия приехал!

Но если серьезно, я понимаю: то, что он делает, — это нужно родине. Потому что делает он все искренне, профессионально и с любовью. Наш договор о том, что первые 20 лет Гия будет со мной, а следующие 20 лет я буду ему помогать, вступил в силу. Мы столько с ним об этом шутили, и так действительно получилось.

— А такой уговор был?

— В шутку. Я же не знала, что вернусь в Тбилиси и буду руководить театром. И уж тем более никогда не думала, что мой муж снова вернется на государственную службу. Гия ведь был моим ближайшим помощником. Он хороший юрист и, любя меня и мою профессию, помогал не только мне, но и моим друзьям, даже иностранцам.

Когда он оставил работу и ушел фактически в никуда, то сказал: «Первые 20 лет я все сделаю для тебя, а потом ты мне поможешь». Я спросила, какие годы он имеет в виду — двадцать лет моей карьеры или двадцать лет нашей жизни? Он ответил, что говорит о годах совместной жизни. И так получилось, что к этому сроку мы подошли ровно год назад. И Гия пошел на государственную службу. Хотя все это было лишь на уровне фантастики. Ну представьте себе — человек двадцать лет галстук не надевал!

— Вашу работу вы дома наверняка обсуждаете. А работу мужа?

— Честно скажу — нет. Я же в этом ничего не понимаю. Я вообще вижу мужа настолько редко, что загружать его разговорами о работе не считаю нужным. Если совсем честно, то я даже не всегда знаю, куда он в данный момент едет. «Знаешь, я завтра уезжаю», — говорит он мне. «Хорошо», — отвечаю. А потом он звонит и называет страну, где находится. Мне многие не верят, что я не знаю, куда едет мой муж. А я считаю — зачем, если у человека столько проблем, я еще буду загружать своими ненужными вопросами. Иногда мне знакомые говорят, где он сейчас, — узнали это из телевизионных новостей.

— Вы, наверное, тоже об этом из новостей узнаете?

— Что вы — я телевизор исключила из своей жизни. Не специально — просто у меня нет на это времени. И поняла, что прекрасно можно без него обходиться.

— Вы домой во сколько возвращаетесь?

— Часов в семь, если нет спектакля. Если спектакль есть, то привожу дочку в театр, и мы с ней проводим время здесь. Малышке сейчас четыре с половиной года, она знает наизусть все мои спектакли. Недавно я танцевала балет «Ромео и Джульетта», который мы повезем в Японию, и дочь говорит мне: «Мамочка, а если ты будешь в Японии танцевать «Ромео и Джульетту», то с кем я буду в ложе сидеть?» То есть то, что она едет, — это не обсуждается. (Смеется.) Действительно, когда я еду надолго на гастроли, беру Еленочку с собой — без нее очень скучаю.

— Значит, в семь вечера возвращаетесь домой и становитесь просто мамой?

— Да, наша няня уходит. Я обожаю проводить время с Еленой. Она сейчас очень смешная, так забавно разговаривает. В детском саду изучает английский и русский язык.

— У вас легко получается после театра переключаться с рабочего режима на домашний? Или все равно думаете дома о работе?

— К сожалению, приходится думать. Сейчас стало легче, больше успеваю. А раньше не могла спать — все время прокручивала перед собой происходящее в театре: что ты сказала, что тебе ответили. Говорила себе: почему из-за этого человека я не должна спать? Или, бывало, переживала из-за костюмов, из-за премьеры. Слава богу, что первые два года я сама не танцевала. Иначе бы, наверное, не выдержала.

— А как решали вопрос с бессонными ночами из-за грудного ребенка?

— Как все родители. Первые три месяца было тяжело. Год я кормила Еленочку грудью, покормлю — и отдаю Гие, он ее укачивал. Еленочку брали в поездки с шести месяцев, спокойно все переносила.

— Вы не так давно переехали в новый дом — дизайном занимались лично?

— Нет, этим в основном занимался Гия. Но с учетом моих пожеланий. У него вообще есть чутье и вкус к этому. Я ему абсолютно доверяю. Как и в одежде. Это, может, удивительно прозвучит, но на протяжении всей нашей жизни Гия несколько раз кардинально менял мой стиль одежды. Я была молодой грузинской девушкой и любила ходить в черном, темно-синем и коричневом. Когда мы поженились, Гия спросил, почему я так одеваюсь. «А разве это не красиво?» — «Красиво, но надо носить и другие цвета», — сказал Гия и начал менять мой стиль. То по-спортивному одевал, то в длинные, в пол, платья. Одно время я носила мужские костюмы с галстуком. А потом стала носить длинные платья от Ямамото.

— А мужа вы одеваете? Или он сам всегда знает, что для него нужно?

— Он сам одевается. С этим у меня проблем, к счастью, нет.

— Вся ваша жизнь — это доказательство того, что судьба существует. Вы же с Гией познакомились, прожив в Москве несколько лет на одной улице?

— И не говорите! Мало того, все оказалось еще интереснее. Гия с моим братом учился в одном классе. А потом мы жили в Тбилиси в одном районе, при этом не зная друг друга. И в Москве тоже жили оба на Третьей Фрунзенской улице.

— А как вы вообще познакомились?

— О, это история, в которую не все верят. В Лос-Анджелесе об этом написали в одной из газет под названием Holywood movie. Я об этом как-то не говорю. И Гия тоже не любит. Он вообще всегда просил меня не говорить о нем в интервью. На что я отвечала: «Я же не Жириновский, чтобы просто говорить, что у меня муж — юрист». Я долго прятала его. Но, слава богу, сейчас все отстали, так как знают, кто он такой.

— Так что это за Holywood movie?

— Это был 1985 год — я только что победила на конкурсе артистов балета в Москве. И на этом же конкурсе получила травму. Еле дотянула до конца концерта. Но мне пришлось выступать в гала-концерте — несмотря на травму. Притом что другую балерину, которая тоже получила золото, не выпустили на сцену — ее показывать на гала было стыдно. На награждении ее даже освистали. А мне сказали, что я не имею права не танцевать. И когда я наивно предложила, чтобы вместо меня вышла другая победительница, мне ответили, что у нее… фонограмма пропала. Стало все понятно. Ну как, скажите, в Большом театре может пропасть фонограмма?

В итоге я вышла танцевать этот гала-концерт. Было больно просто ступить на ногу — в результате мой партнер Андрис Лиепа весь танец фактически проносил меня на руках. Всего должно было быть три гала-концерта. Я один станцевала, а в других принимать участие уже не могла. И вдруг на второй гала мне присылают огромную корзину цветов. Я в это время сижу дома и лечу ногу. Звонят из балетной канцелярии: «Нина, вы получили корзину цветов — что нам делать?» Я ответила, что ничего делать не надо — цветы взять себе, а мне оставить визитную карточку дарителя. Проходит день, и звонит уже заведующий труппой: «Нина, просят ваш телефон, вам прислали корзину цветов. Что делать?» Я ответила, что мой телефон давать не надо. А потом уже мне позвонили из дирекции театра с предложением принести цветы домой. Я удивилась — что же это за цветы такие?