Сильные. Книга 2. Черное сердце - Генри Лайон Олди

— Уот похитил Жаворонка?!

— Увы, это так.

— Жаворонка?!!

— И уважаемого Кюна Дьирибинэ тоже.

Жаворонок. Поет, щебечет. Люблю! Весна. Солнце. Молодые кусты. Пробились из-под снега. Тянутся ввысь. Растут. Я тоже расту. Быстро. Очень быстро. Вот, вырос. Весна? Боотурская весна! Я большой, сильный. Очень большой. Очень сильный! У меня меч. Доспех. Лук. Копье. Жаворонок! У меня? Нет, не у меня! Украли! Похитили! Уот похитил? Плохой Уот. Плохой. Очень плохой! Догоню, убью! Жаворонок! Спасу!

Звериный рев сотрясает округу. Сосны в испуге роняют ржавую хвою. Пляшут горы, рвутся корни в безднах. Кто ревет? Я реву. Кто топает ногой? Я топаю. Юрюн Уолан, человек-мужчина. Слабак? Боотур. Я очень громко реву. Очень грозно. Бойтесь меня!

Вы как любите? Я так.

— Усыхай, балбес! Быстро!

Голос. Знакомый. Дядя Сарын! Дядя Сарын кричит. На балбеса кричит. Надо слушаться. Надо усыхать. Нет! Догоню, убью! Спасу! Усыхать. Надо. Дядя Сарын. Не хочу! Догоню! Надо...

Трудно. Очень трудно. Темно в глазах.

Усыхаю. Усыхаю.

Всё, усох.

— Нижайше прошу простить меня, уважаемый Юрюн Уолан. Вы не оставили мне иного выхода. Еще раз прошу прощения...

Баранчай кланяется. Кланяется. Много раз кланяется.

— Сарын! — из моей глотки вырывается хрип. Рев изодрал горло в клочья, вот и хриплю. — Я слышал голос дяди Сарына. Твоя работа?

— Моя, — он кладет поклон за поклоном.

— Как?

— Я умею подражать. Вы бы иначе не усохли.

— Рассказывай всё! Расскажешь — прощу!

Баранчай медлит. Я оборачиваюсь. Они стоят позади меня: мама, Нюргун, Айталын. Молчат. Ждут. Они тоже хотят знать. Ну да, я ревел. Я топал. Мертвые, и те бы проснулись.

— Говори, — велю я Баранчаю. — Это моя семья. У меня от семьи секретов нет.

— Вызов?

— Вызов, — повторил Баранчай.

Он стоял посреди гостевой комнаты — мы силой затащили его в дом.

— Уважаемый Кюн Дьирибинэ бросил вызов. Вызов всем, кто откликнется. Уважаемый Уот Усутаакы откликнулся первым. Уважаемый Уот выбрался из-под земли, и они стали сражаться. Уважаемый Кюн Дьирибинэ потерпел поражение...

Жаворонок! В погоню! Скакать, спасать! Боотур, слабак, балбес. В погоню! И плевать, что против Уота мне не выстоять. За Жаворонка я костьми лягу. Но лучше, чтобы враг лёг, верно? Или вообще никто не лёг. Подкрадусь, улучу момент, когда Уота рядом не будет... А что? Обычное дело! Если силой не вышел, надо головой действовать, да расширится она, умница!

— Хорошо, что вмешалась уважаемая Туярыма Куо...

— Что тут хорошего? — возмутился я. — Что?! Если б Жаворонок не вмешалась, Уот бы ее и не похитил! Спряталась бы, пересидела...

Вызов, без слов повторил я. Кюн бросил вызов. «Будет беда, — говорил мне дядя Сарын. — Если отпущу, будет беда.» Если не отпустишь, сказал я, тоже будет беда. Как в воду глядел. Лучше бы мне тогда промолчать. С другой стороны, что бы это изменило? Молчи, кричи, а чему быть, того не миновать.

Меня колотила крупная дрожь. Так, помнится, дрожал Мюльдюн — на карнизе горы-темницы, когда над ним, курясь паром, навис голый Нюргун. Сила боотура против силы воли — кто хочешь задрожит. Мюльдюн, тебе было легче: твоей силе воли помогал страх. Вдвоем они одолели тебя, Мюльдюна-силача. Почему я не боюсь? Раз Уот, надо бояться. Бойся, балбес! Не получается...

— Уважаемая Туярыма Куо спасла уважаемого Кюна Дьирибинэ. Иначе уважаемый Уот Усутаакы убил бы его. Уважаемая Туярыма Куо кричала, чтобы адьярай оставил в покое ее брата. Бросала камни в уважаемого Уота Усутаакы. Ни разу не промахнулась. Все три раза попала.

— Камнями? — ахнула Айталын. — В адьярая?!

Жаворонок. Камнями. В Уота. А я? Сижу дома, уши развесил? Эй, вы! Маленькие! Слабые! Я большой. Сильный. Ого-го! Пол ушел вниз. Потолок упал на темя. Жаворонок! Спасу! Уот? Из лука! Стрелой! В глаз! Раз, два, три! Все три раза! Мечом! Копьем!..

...давит.

На плечи давит.

Мешает.

Сбросить! Не выходит. Давит. Гнет. Нюргун! Рукой давит. Плохой Нюргун! Хороший. Брат. Плохой! Мешает! Хороший. Помогает...

Усыхаю.

— Брат, — прогудел мне в ухо Нюргун. — Люблю.

Он поразмыслил и добавил:

— Я помог, да?

— Да, — согласился я. — Спасибо тебе.

Нюргун расцвел, заулыбался. Он все еще обнимал меня свой здоровенной ручищей, не торопясь ее убирать. И правильно! Вдруг боотур опять наружу полезет?

— Дальше! — потребовал я.

— Уважаемый Уот Усутаакы обрадовался. Уважаемый Уот Усутаакы раздумал убивать уважаемого Кюна Дьирибинэ. Уважаемый Уот Усутаакы вспомнил, что досточтимый Сарын-тойон обещал дочь ему в жены. «Невеста! — сказал уважаемый Уот Усутаакы. — Выросла! Женюсь!» Потом уважаемый Уот Усутаакы посмотрел на уважаемого Кюна Дьирибинэ и сказал: «Невеста! Нет, не невеста! Шурин! Похож! Очень похож!» В итоге уважаемый Уот Усутаакы забрал обоих — наверное, чтобы не перепутать.

— А ты где был?! — вызверился я.

Честное слово, я готов был убить его за этих бесконечных «уважаемых». Вот зануда! Баранчай и раньше-то всех вокруг именовал с зубодробительной вежливостью, а сегодня, считай, сам себя переплюнул. Гвоздь ему, что ли, в башку заколотили? Гвоздь безмерного уважения?! Или это он меня, сильного, так успокаивает? По-своему?

— Где был, а? Всё видел, всё слышал...

И я прикусил язык. А что Баранчай мог сделать? Камнями швыряться?! Я ведь помню: уважаемый, чтоб он сдох, Уот от полноты чувств хлопает Баранчая по плечу, слышится хруст, и рука слуги обвисает мокрой веревкой. Куда Баранчаю против Уота! Разозлил бы адьярая, погиб бы зазря...

— Я, Юрюн Уолан, — кажется, Баранчай почуял мою злость. Выдернул гвоздь, спрятал «уважаемых» подальше, — был вместе с Сарын-тойоном на другом краю аласа. Я умею быстро бегать, но я не успел. Впрочем, вы правы. Я всё видел и слышал.

— С другого конца аласа?!

— Меня таким выковали. Я вижу и слышу очень далеко. Мой хозяин тоже спешил на помощь детям. Думаете, почему он принял облик Первого Человека? Помогите ему усохнуть, Юрюн Уолан. Вас он послушает. Иначе у нас впереди много новых неприятностей.

— А Жаворонок? Зайчик? Они что, подождут?!

— Им в ближайшее время ничего не угрожает. Уот Усутаакы твердо намерен жениться. Адьярай он родственный, с большим семейным чувством. Он не причинит вреда невесте и будущему шурину. Свадьба требует подготовки, значит, у пленников еще есть время. А у моего хозяина времени нет. Если Сарын-тойон не усохнет в ближайшие дни — останется Первым Человеком навсегда. Сабие-хотун тяжело, она долго не выдержит...