За гранью - Микаэль Крефельд

– Где ты пропадал всю ночь?

Игорь только отмахнулся.

– Не сейчас, Маша, – сказал он, поглядев в ее сторону. – Сколько у нас есть наличных?

Не дожидаясь ответа, он нагнулся и перевернул набок одно из кожаных кресел.

– Что это ты задумал? – вскрикнула она.

Он ничего не ответил и молча вытащил спрятанный между пружинами и днищем белый конверт.

– Куда лезешь? Это мои деньги!

Он разорвал конверт:

– Мне придется взять их взаймы. Я вляпался в неприятности.

– Ты мне и без того должен пять тысяч. Где они?

Он быстро взглянул на нее:

– Ты ведь живешь тут, вообще-то, задаром.

– Ну, спасибо, Игорек! – ответила она иронически.

Вытащив деньги из конверта, он торопливо пересчитал купюры:

– Девятнадцать тысяч. Неужели у тебя нет больше?

Маша дрожала от возмущения:

– Ты, не сказав ни слова, прошлялся где-то всю ночь, а теперь явился и стащил у меня деньги. Ты что? Никак совсем одурел?

– Я же только взаймы. У тебя правда нет больше?

Отшвырнув конверт, он засунул пачку в карман.

– Нету! Ты все забрал подчистую. Доволен? – крикнула она.

Лайка, глядя на них, так испугалась, что соскочила с дивана и залезла под стол.

Он прижал ладони к лицу.

– А у твоей матери? Нельзя ли занять у нее? – спросил он, не отнимая рук от лица.

Маша так и подскочила:

– У мамы?

– Ну да, черт возьми! Сколько можно у нее одолжить?

Она расхохоталась ему в лицо:

– Тут тебе ничего не обломится. У мамы заработок – кот наплакал. Она же уборщица. Я сама каждый месяц даю ей денег.

– О’кей, – произнес он. – Как у тебя сегодня – назначено кому-нибудь? Будут клиенты?

– Пошел ты, Игорь, знаешь куда! Не твое дело!

– Извини, но у меня отчаянное положение. – Он посмотрел на нее с убитым видом. – Так как – будут или не будут?

Она уже чуть не плакала, мысленно проклиная его за безразличие.

– Разве ты не слышал, что я тебе сказала вчера? Я не хочу этим больше заниматься. Понимаешь ты или нет?

Он подошел и сел рядом с ней на диван:

– Ну да, ну да! Но ведь это же ты решила на будущее, а у меня речь о том, что сейчас.

– Сколько ты спустил?

– Ой много, – вздохнул он, повесив голову. – Очень-очень много.

Она хотела погладить его по голове, но он уже встал с дивана, подошел к мраморному столику, взял телефон и снова принялся названивать Янушу:

– Сорок кусков – и Лола твоя. Деньги мне нужны сегодня.

Он положил трубку и обернулся к Маше.

Она смотрела на него сердито. Сейчас он был похож на мокрую собаку. Совсем как Лайка после прогулки под дождем.

– Иди сюда, милый. Полежим.

– Попозже. Мне нужно позвонить.

Он ушел и закрылся в спальне.

Маша села с ногами на диван и подозвала Лайку. Собачка вернулась к ней на колени и, поворчав, улеглась. Она лизала хозяйке руки, пока та не шлепнула ее по морде. Маше не нравилось, что собачка взяла такую привычку. Бедный Игорь! Он, дурачок, думает, что всегда можно найти легкий выход. Пора им обоим со всем этим кончать, заняться чем-то другим. Пускай даже будет мало денег. Даже если ей тогда придется, как маме, идти в поломойки к датчанам, домохозяевам из пригородов Копенгагена, которые смотрят на нее сверху вниз. И что еще умеет Игорь, кроме как перегонять в Польшу ворованные машины да проигрывать в карты последние деньги?

Игорь вышел из спальни и снова сел к ней на диван.

– Ну как? Уладил?

Он тяжко вздохнул:

– Я вынужден просить тебя об огромной услуге.

– Это о чем же? – спросила она, насторожившись.

– Тот человек, которому я должен, сделал одно предложение, – сказал Игорь, не поднимая глаз.

– Какое еще предложение?

– Ты догадываешься.

Она сощурилась:

– Сам-то ты что об этом думаешь, Игорь? Неужели ты меня так низко ставишь? Ну, признайся!

– Нет, беби. Конечно же нет, – ответил он плаксивым голосом.

– Это твои проблемы, Игорь. Я тут ни при чем, вот сам его и ублажай!

– Ты просто не понимаешь, как жутко я вляпался. – Он поднял взгляд, посмотрел на нее. По лицу у него катились слезы. – Если я не отдам деньги, они отрежут мне пальцы.

– Правда? – спросила она недоверчиво, взглянув на его холеные ногти. – По крайней мере, не будешь больше играть.

Маша с запозданием заметила, как он замахнулся на нее, и не успела вовремя уклониться. Он влепил ей звонкую оплеуху. Вскрикнув, она схватилась за щеку. Лайка заскулила и снова заползла под стол.

– Прости, прости, прости, – сквозь рыдания произнес Игорь и рухнул на диван.

Она кричала на него, колотила его кулаками по спине, по шее и по затылку. Игорь не защищался. Он рыдал и молча терпел побои. Наконец у нее иссякли силы, и она тоже расплакалась.

Вечером в половине восьмого Маша в ванной накрасила перед зеркалом губы и обвела их тонким контуром. На ней было темно-красное платье и темно-коричневые замшевые сапожки. Игорь с сигаретой наблюдал за ее сборами с порога.

– Мне правда очень жаль, честно, беби!

Оставив его слова без ответа, Маша напоследок побрызгала лаком волосы и проверила, не попала ли помада на зубы. Затем обернулась к Игорю:

– Ну так пошли, что ли?

Они проехали по Торвегаде мимо остатков вала, некогда окружавшего Кристианию, в сторону Вермландсгаде. Уже стемнело, и на дороге почти не было машин, кроме редких такси, направлявшихся в аэропорт.

– Обещаю тебе, что все будет хорошо, – начал Игорь, искоса поглядывая на нее. – Никаких больше карт и вообще никакой ерунды. Обещаю тебе, беби. Мы с тобой заживем теперь по-человечески. Ты да я. – Он положил руку ей на бедро, она ее отвела. – Понимаю, что ты на меня обижаешься, – сказал Игорь. – Дрянь я, дурак и скотина…

– Может, помолчишь немного? – оборвала его Маша.

– Ну конечно, милая! Я же понимаю… Я просто, чтобы ты знала… – Он заглянул ей в лицо. Она не смотрела на него, а сидела, отвернувшись к боковому окну. – С завтрашнего дня будем все делать по-твоему. Будем жить по-семейному. Чтобы ты да я, и ребенок, и все такое. Я найду работу. Настоящую работу. Я много чего умею, вот увидишь!

– Да помолчи ты, – сказала она на этот раз уже не так сердито.