Тайная лавка ядов - Сара Пеннер

Я сбежала по лестнице.

– Кто такая Б.? – спросила я, показывая Джеймсу телефон.

По его лицу все было понятно.

– Кэролайн, – сказал он ровным голосом, словно я была клиентом и он собирался изложить мне анализ коренных причин. – Это не то, что ты думаешь.

Трясущейся рукой я открыла первое сообщение.

– «Я буду так по тебе скучать»? – прочитала я вслух.

Джеймс уперся ладонями в столешницу, подался вперед.

– Она просто коллега. Несколько месяцев, как запала на меня. Это предмет шуток в офисе. Серьезно, Кэролайн, полная ерунда.

Откровенная ложь. Я – пока – не обнародовала содержание второго сообщения.

– У вас что-то было? – спросила я, стараясь говорить спокойно.

Он медленно выдохнул, зачесал волосы пальцами назад.

– Мы встретились на мероприятии по продвижению пару месяцев назад, – наконец сказал он. Его фирма проводила обед для новых выдвиженцев в Чикаго; супругам тоже можно было прийти, за отдельную плату, но мы тщательно копили на Лондон, и я с легким сердцем решила не ходить. – В тот вечер мы поцеловались, всего разок, потому что слишком много выпили. У меня перед глазами все плыло.

Он шагнул ко мне, посмотрел мягким умоляющим взглядом:

– Я совершенно по-идиотски ошибся. Больше ничего не было, и с тех пор я ее не видел…

Новая ложь. Я снова ткнула в него телефоном, показывая пару черных трусиков в ящике стола.

– Уверен? Потому что она только что прислала тебе вот эту фотографию, попросив не забывать прошлую пятницу. Похоже, она теперь хранит в твоем столе свое нижнее белье?

У него заблестел от пота лоб, пока он придумывал объяснение.

– Это просто розыгрыш, Кэ…

– Вранье, – перебила его я, и по лицу у меня полились слезы.

В мозгу у меня нарисовалась безымянная фигура – женщина, которой принадлежали эти крошечные черные трусики, – и я впервые в жизни поняла необъятную ярость, которая доводит некоторых до убийства.

– Ты не очень-то работал в офисе в пятницу, да?

Джеймс не ответил; молчание было таким же признанием вины, как согласие.

Я поняла, что не могу больше верить ничему, что он говорил. Я подозревала, что он не только видел черные трусики своими глазами, но и сам их с нее снял. Джеймс редко не находил слов; если бы между ними не произошло ничего серьезного, он бы сейчас непреклонно защищался. Вместо этого он молчал, и на его потухшем лице большими буквами была написана вина.

Сам по себе секрет – то, что Джеймс мне изменил – был уже плох. Но в тот момент отвратительные болезненные вопросы о той женщине и серьезность их отношений казались не такими критичными, как то, что он несколько месяцев хранил эту тайну. А если бы я не нашла его телефон? Сколько бы он еще это от меня скрывал? Мы только прошлой ночью занимались любовью. Как он смел притащить в нашу постель тень этой женщины, в священное место, где мы пытались зачать ребенка.

У меня тряслись плечи, руки дрожали.

– Все эти ночи, когда мы старались зачать. Ты думал о ней, а не…

Но я подавилась словами, не в силах выговорить «обо мне». Я не могла связать эту пародию с нами, с моим браком.

Прежде чем он успел ответить, меня накрыла неукротимая тошнота, и я рванулась в туалет, захлопнула за собой дверь и заперла ее. Меня вырвало пять, семь, десять раз, пока совершенно не опустошило.

Рев лодочного мотора на реке выдернул меня из воспоминаний. Я подняла глаза на Холостяка Альфа – он смотрел на меня, разведя руки в стороны.

– Готовы? – спросил он.

Я смущенно кивнула и пошла за ним к группе из пяти-шести человек. Некоторые стояли на коленях, перебирая гальку. Я подошла поближе к своему гиду и тихонько сказала:

– Простите, но я не совсем понимаю, что такое мадларкинг. Мы что-то ищем?

Он взглянул на меня и рассмеялся так, что затрясся живот.

– Я вам так и не сказал, да? Ну, вот все, что вам нужно знать: Темза протекает через Лондон, и это довольно протяженный участок. Прямо здесь, в грязи, можно найти мелкие осколки истории, вплоть до римского периода, если достаточно долго искать. Мадларкеры с давних пор находят монеты, кольца, керамику, раньше они все это продавали. Об этом писали викторианские авторы – о бедных детишках, пытающихся заработать на хлеб. Но теперь мы ищем просто потому, что нам это нравится. Найденное оставляем себе, это наше правило. Смотрите, вот, – сказал он, указывая на мою ногу. – Вы почти наступили на глиняную трубку.

Он нагнулся и поднял ее. Мне она показалась тонким камешком, но Альф Холостяк улыбался во весь рот.

– За день их можно тысячу найти. Ничего особенного, если только ты не новичок. Вот сюда набивали табачные листья. Видите ребра вдоль корпуса? Я бы отнес ее к 1780–1820 годам.

Он замолчал, ожидая, как я отреагирую.

Я подняла брови и внимательнее взглянула на глиняную трубку, меня внезапно охватило волнение от того, что я держу в руках предмет, которого в последний раз касались столетия назад. Альф Холостяк уже сказал, что прилив и отлив каждый раз выносят новые тайны. Какие еще старинные артефакты могут оказаться неподалеку? Я убедилась, что перчатки плотно сидят у меня на руках, потом опустилась на колени; возможно, я найду еще пару глиняных трубок, или монету, или гнутое кольцо, как сказал Альф Холостяк. А может быть, можно снять свое собственное кольцо, согнуть его и бросить в воду, к прочим символам рухнувшей любви.

Я медленно осматривала камни и проводила кончиками пальцев по блестящей гальке цвета ржавчины. Но через минуту нахмурилась; все казалось таким одинаковым. Даже если бы в иле лежало брильянтовое кольцо, сомневаюсь, что я бы его заметила.

– А подсказку вы дать не можете? – крикнула я Альфу Холостяку. – Или, может, лопату?

Он стоял от меня в нескольких метрах, изучая яйцевидный предмет, найденный кем-то другим.

Он рассмеялся:

– Управление Лондонского порта, к несчастью, запрещает пользоваться лопатами, да и вообще копать. Нам разрешено только осматривать поверхность. Так что, если что-то находишь, это судьба; ну, по крайней мере, мне нравится так думать.

Судьба – или пустая трата времени. Но или берег, или холодная, пустая огромная кровать в гостинице, так что я переместилась поближе к воде и опять опустилась на колени, отмахнувшись от стайки мошек, вившихся у моих ног. Я медленно обвела взглядом камни и уловила блеск чего-то гладкого и зеркального. У меня перехватило дыхание, я уже готова была позвать Альфа Холостяка, чтобы показать ему свою находку. Но, подойдя поближе и потянув к себе тонкий блестящий предмет, я поняла, что ухватилась всего лишь за перламутровый гниющий хвост дохлой рыбы.

– Фу, – простонала я. – Гадость.