Ушкуйник. Бить врага в его логове! - Юрий Корчевский

Купец помялся.

– Пробовал я не раз, но пока от своего товара избавишься, в лавке – в Чижах – уже пусто.

– Лучший выход – поставить в Нижнем свою лавку и нанять приказчика, пусть торгует.

– И об этом думал. Только честного человека трудно найти. Он ведь там без хозяйского глаза будет. Думаешь, такие как ты – грамотные, честные да разворотливые – на каждом углу валяются?

– И все же я попробую.

– Смотри, Михаил, моими деньгами рискуешь.

– Без риска удачи не видать.

Купец надолго задумался.

– А, семи смертям не бывать, одной же не миновать. Пробуем!

Два дня они закупали шкурки лисы, енота, барсука, волка, скупали бочонки с медом. Воска только не нашли. Погрузились в ушкуй, и отправился Мишаня во вторую свою ходку.

Едва они добрались, как Мишаня на торг побежал. Сыскал покупателя на мед, который тот забрал сразу же. Вот с мехами набегался парень, пока выгодно их пристроил. А самое главное – договорился о регулярных поставках. Особенно оптового покупателя интересовали шкурки белки, бобра и соболя.

Торговать мехом Михаилу понравилось. Мех – товар легкий, ушкуй не перегружен, по течению стрелой летит. А собираясь в обратный путь, кроме обычного товара – тканей – он набрал соли в мешках, рассудив, что впереди осень, крестьяне рыбу, мясо солить будут, и цены на соль сразу же возрастут.

Удивился Аникей быстрому его возвращению, расщедрился на премиальные. А за соль попенял:

– Когда еще засолка начнется? А покамест товар стоять будет. Деньги все время в обороте, в движении быть должны, тогда они прибыль принесут.

Но Мишаня не стал ждать у моря погоды: он нанял подводу, погрузил на нее мешки с солью и отправился к рыбакам, что артелями на берегу приживались. Одни рыбу ловили, другие ее коптили, солили, вялили. И соль была нужна всегда.

Соль была товаром почти стратегическим. Каждый имел на поясе маленький мешочек, где был запас соли вперемешку с перцем. Солили каждое блюдо по вкусу, обильно.

И продал-таки Михаил соль. Не сразу продал – за два дня. Рыбаки взяли четыре мешка и подсказали, что к кожевенникам еще съездить можно. Те взяли сразу, молча отсчитав деньги.

К исходу второго дня вернулся Мишка в лавку к Аникею, вывалил из суконного мешочка груду монет на прилавок.

– Считай, дядя Аникей. Здесь – за соль.

Не рвачествовал Мишка, не ломил цену за соль, а покупатели рассчитались по совести. И получилось в итоге, что соль вышла «сам-два», то есть двойная прибыль.

Купец только ахнул.

– У тебя легкая рука, парень, и талант торговать. Помяни мое слово: еще пару лет, и ты свою лавку в Чижах или Хлынове откроешь и переплюнешь всех. Я, почитай, всю жизнь купечествую, а с твоим приходом обороты выросли. Чутье у тебя на выгоду. Станешь богатым – не забудь старика.

В неустанных трудах и хлопотах минул год. Мишка вытянулся, мышцы налились силой, и он уже не походил на того пацаненка, которым был три года назад. Постоянные физические упражнения, плавание на ушкуе на свежем воздухе и сытная пища сделали свое дело.

Приоделся Мишаня: сапоги да кафтан купил, ходил в шелковой рубахе, а не в рванье. И про деда с бабкой не забывал – их принарядил. Кистенем баловался: то голубя зазевавшегося сшибет, то воробьев несколько, и мясной приварок к супчику не помешает. К Митрофану регулярно захаживал, когда не уезжал за товаром.

Научил Митрофан Мишку ножи метать – снизу, сверху, из-за спины. Нож приобрел Мишка хороший, боевой. Силу в себе почувствовал. Идет по бревенчатому тротуару – мужики первыми здороваются, несмотря на возраст.

Деньжат скопил Мишаня, подумывая вскорости свое дело открыть. Одна загвоздка – помощника нет. За товаром уедешь – лавку закрывать надо. Позарез нужен помощник, да только где его найти? Вспомнил Мишаня слова Аникея, что хороший приказчик на каждом углу не валяется. Прав был Аникей.

Жалко Мишке купца – быстро постарел Аникей за год, сдал, все чаще про болезни свои заговаривать стал. Видел Мишка – тяжело уже ему даже в лавке одному управляться. Дальше без помощника – никак. И дело свое открыть Мишке хотелось, и уходить от Аникея было жалко. Ведь купец его в люди вывел. Оставь его сейчас Мишка – захиреет Аникеева лавка, потому как сам ездить за товаром он не сможет. А деньги, сколько бы их не накопил, имеют свойство кончаться, если кубышку не подпитывать.

Но с весны все начало меняться. Взять хотя бы первую после зимы ходку за товаром. В лавке уже пустовато стало, и Мишаня едва дождался, когда с рек лед сойдет. Реки полноводны были, течением несло сучья, упавшие деревья и другой мусор.

Кормчий Павел, едва Мишаня заикнулся о ходке, почесал затылок:

– Опасно! С деревом-топляком столкнуться можно. Пробоины от них такие, что ушкуй вмиг затонет – едва успеешь за борт спрыгнуть.

– А впередсмотрящего посадить?

– Не учи ученого. Только и он не всегда топляк под водой разглядит. Ладно, давай попробуем потихоньку.

Трудная ходка выпала. Ушкуй с трудом уворачивался от полузатопленных деревьев, впередсмотрящего обдавало брызгами холодной воды. Помогало лишь то, что Павел помнил наизусть все отмели, повороты да еще глубины по-весеннему полноводной реки.

На волоке их ушкуй оказался первым после зимы.

Неплохо продал свой товар Мишаня – обозы после зимы уже не ходили, а судоходство толком еще не началось, и потому приезжих купцов-конкурентов было мало. Закупился на все деньги и – в обратный путь. Течение встречное, сильное, ветра нет – парус не поставишь. И пришлось команде на веслах сидеть, работая до седьмого пота и кровавых мозолей на ладонях.

Уже когда в Вятку вошли, заметили на правом берегу человека. Увидев ушкуй, он стал размахивать руками и что-то кричать, явно стараясь обратить на себя внимание.

Павел посмотрел на Мишаню.

– Что делать будем?

– Подойдем поближе. Узнать надо, чего он хочет.

Когда подошли поближе к берегу, стало видно, что это башкир. На голове – национальный головной убор колаксын – шапка, отороченная мехом дикой лисы, халат, расшитый орнаментом. Человек был явно не из бедных.

– Эй, урус, купи невольницу – задешево!

– Зачем она мне?

– По хозяйству помогать будет – не знаешь, зачем невольница нужна?

– Не надобна!

– Тогда я ее утоплю!

Ушкуй стоял в тридцати аршинах от берега – приходилось перекрикиваться. Павел опасался подходить ближе – вдруг это засада, а разговор о невольнице – приманка.

– Зачем в поход брал, если утопить хочешь?

– Конь пал, везти не на чем.

Объяснение правдоподобное. Только невольников всегда пешком гнали. Скорее всего, единственная причина – грязь. На лошади, и то с трудом пробраться можно, да и то – если ехать не по дороге, а по траве, где земля еще держала.