Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3 - М. Р. Маллоу

Джейк выглянул из-за кулисы — ложа, где сидели Найтли и Маллоу, находилась на противоположной стороне, почти вплотную к сцене. В зал нельзя. Но и назад было нельзя: прогуливаться опять по театру черт знает сколько времени — увольте! Кроме того, следовало вернуться до конца представления.

Зато каждую кулису пересекали деревянные лестницы, расположенные параллельно друг другу. Джейк влез на одну из них — пока было, за что зацепиться, высота была не страшна, — и вскоре оказался с обратной стороны чернильного неба с мутной луной. Что-то попало в нос, он провел по лицу ладонью: ладонь мерцала искорками. С потолка, изображая снег, сыпались блестки. Отсюда, сверху, мерцали и блестели украшения в дамских прическах. Белели в темноте пластроны, поблескивали лысины мужчин. Под ногами находилась балка, удерживавшая сценическую машинерию, прикрытая снаружи карнизом, соединявшим обе половины занавеса.

"Тореадор, смелее в бой…" Музыка умолкла.

— Точно, — пробормотал Джейк. — Именно так и нужно сделать.

Он остановился. Он находился теперь посередине карниза, прямо над сценой. От высоты и запаха газовых светильников захватывало дух, спина и ладони взмокли. Ну, еще немного.

— Пусти!

— Не пущу!

— Пусти!

— Не пущу!

Кармен, дородная тетка с красными щеками и маком на макушке, яростно вырывалась из рук дона Хосе. Скрипки заплакали вполголоса: приближался критический момент. Сверкнул нож убийцы. На сцену брякнулось тело.

Зал ахнул.

— Врача, кто-нибудь!

— Позовите врача!

— Вы же могли убиться, молодой человек! — возмущался профессор, когда выяснилось, что Д.Э. почти не пострадал: от слов “врача!” он почти мгновенно вскочил на ноги. Ничего удивительного: его падение смягчили сначала статисты, затем — Кармен. Она так испугалась, что кто-то разбился, свалившись с лесов над сценой, что могла теперь только нервно икать и махать руками, прячась на груди своего убийцы. Убийца дружески похлопывал ее по толстой спине и говорил слова утешения.

Короче говоря, вышел скандал и компании пришлось покинуть Оперу.

— Вообще говоря, ничего страшного, — пробормотал Найтли в бороду, — но, видите ли, получается не очень удобно. Я, вероятно, смогу опять посещать спектакли — через некоторое время, разумеется, но вот вы, боюсь…

— Ну и не беда, — сказала его жена и поправила очки, держась за локоть мужа, — оперу можно слушать и у нас дома. Как ты думаешь?

— У меня превосходная коллекция пластинок, — немножко растерянно подтвердил профессор, — но Джейк, как же вас угораздило?

— А на него всегда так спиртное действует, — мрачно буркнул Дюк. — Если уж опьянеет — пиши пропало, на подвиги тянет. Радость моя, как ты наверху-то оказался? Профессор Найтли окинул внимательным взглядом всего Джейка.

— Спиртное? — удивился он. — Но ведь мы выпили только немного коньяку. Две, нет, три рюмочки, кажется?

— А он… — начал было Дюк.

И осекся.

Как бы ни располагал профессор, сказать правду: "Он, то есть, мы ничего не ели со вчерашнего дня” было невозможно.

— Это музыка, — тихим от смущения голосом сказал, наконец, Джейк.

— Простите? — не понял Найтли.

— Музыка, — повторил Джейк. — Тореадор.

На него молча смотрели.

— Ну, просто, — Д.Э. страшно покраснел, — она так действует, что кажется… кажется, что все может получиться. Надо только…

И, путаясь от смущения, рассказал, как, ощутив удивительный прилив уверенности, решил проверить, возьмут ли его в театр — просто так, для интереса, а потом, возвращаясь в ложу и услышав арию Тореадора, внезапно обнаружил, что уже не боится высоты, и намерен идти к цели кратчайшим путем.

— Н-да, — пробормотал профессор, лохматя бороду. — Не хотите, кстати, воспользоваться советом хормейстера?

— Не хочу.

— Я бы на вашем месте… артистическая натура… Видите ли, такие вещи очень сильны в нас. Вам придется что-нибудь с этим делать.

— Да, — сказал на это Д.Э., — да, непременно. Только другое. Не такое вегетарианское.

— А именно?

— Бизнес.

* * *

— Но ведь это она? Скажи, она? — допытывался Дюк, когда двое джентльменов вернулись к себе на Роузберри-стрит.

— Кто? — удивился Джейк.

— Ну кто, миссис Найтли. Из-за нее ты выделывался.

Д.Э. смотрел так, как будто свалился с луны.

— Бросьте, сэр, — сказал на это М.Р. Маллоу, — я все видел. Она тебе нравится. Однако, молодой головорез не проявлял никаких признаков смущения, которое обычно бывает в таких случаях, не отшучивался, как всегда делал, когда ему задавали вопросы такого рода, и вообще было похоже на то, что и в самом деле "ну и что”.

— Но как же? — поразился Дюк. — Я же видел: она тебе нравится. И ты ей тоже.

Д.Э. Саммерс помолчал.

— Ну, во-первых, миссис Найтли по уши влюблена в своего мужа, — заметил он. — Это даже слепому видно. А во-вторых…

Он умолк.

— А во-вторых? — поторопил заинтригованный М.Р.

— А во-вторых, — повторил Джейк (он думал), — да, собственно, и хватит. Ну, нравлюсь… наверное. Она мне, в общем, тоже. Ну и что?

М.Р. Маллоу долго смотрел на компаньона.

— Сэр, — сказал он, — почему вы всегда делаете из таких вещей черт знает, какую тайну? Мне-то вы можете сказать!

— Ох, — с мукой в голосе произнес Джейк, — никогда не понимал всего этого шума.

Ну, нравится она мне, нравится, ты доволен? Но не настолько, чтобы испортить дело. Женщины вообще не должны… да черт с ними. Профессор важнее.

М.Р. склонил голову в знак согласия.

— Да, но… ну, смотрите, сэр, чтобы хуже не вышло. Знаем мы, как это бывает.

— Не знаю, как это бывает, мне вообще как-то…

Джейк повертел пальцами.

— Так, знаешь…

— Ну, как?

Д.Э. Саммерс тоскливо вздохнул.

— Ох, самому бы знать. Чувствую себя, как…

— Что, ржавый якорь в корме? — помог компаньон.

— Да.

— Вы бы лучше вместо якоря себе там секстан завели, — ядовито сказал Дюк. — Чтобы направление показывал. А то носит нас с вами во все стороны — вон, уже штормит. Как бы опять чего не вышло.

— Направление, — молвил Саммерс, — я и без всякого секстана знаю. "Форд Мотор”.

Но вот что там делать, да как, и, главное, с чем…

Ноябрьским утром одна тысяча девятого года, в час, когда хмурые люди в синих рабочих комбинезонах еще поливают из шланга мостовые и выносят во двор мешки с мусором, двое джентльменов подошли к воротам завода на углу Пикет-авеню и Бобьен-стрит. Завод "Форд-Мотор” был большим скучным зданием из кирпича, с бесчисленными лестницами, видневшимися сквозь застекленные проемы. Этажей было всего четыре. Крышу здания венчали гигантские буквы с названием, на которых при свете дня были видны серые лампочки.