Шаги Командора - Алексей Волков

Помимо карет нас ожидал эскорт кирасир. Не знаю уж, гвардейских ли или простых. В прусской форме разобраться я так и не удосужился.

Официозных встреч я не любил, однако положение обязывало. Раз русский монарх прибыл с официальным визитом, следовало оказывать ему все надлежащие почести. Любой иной прием считался бы оскорблением государства. На мое счастье, скромный в быту Петр был в простом преображенском мундире, и я тоже не стал напяливать парадный фельдмаршальский, обильно украшенный позолотой, с орденскими лентами через плечо, орденскими же звездами и наградной шпагой с крупными бриллиантами на рукояти, а обошелся обычным егерским. Переодеться можно во дворце. Зачем же светиться на улицах, привлекая внимание?

Народа в порту хватало. Рядом стояли другие корабли, прибывшие сюда с грузом и за грузом, помимо команд на многих имелись пассажиры, да и без них весть о нашем прибытии успела разлететься по городу, и кое-кто решил узреть императора прямо на набережной.

Кирасирам пришлось оттеснять зевак от трапа и образовать свободный проход к каретам. За крепкими спинами кавалеристов волновалась самая разнообразная публика. Простые рубахи и платья соседствовали с камзолами и кринолинами. Мало ли что тут носят богатые дамы? Признаться, я не был спецом в женской моде.

Смотреть на толпу не хотелось. Ладно, когда приходится выпячивать грудь перед строем. Солдат обязан видеть своего начальника всегда бодрым, гордым и всезнающим. Порою даже франтоватым. Но перед штатскими…

И все-таки что-то я заметил, вроде бы не смотря. Во всяком случае, поневоле повернул голову в ту сторону.

Да… Где-то во втором ряду застыла группа лиц весьма характерной национальности. Несколько мужчин уже не первой молодости, а с ними молодая высокая женщина с такими глубокими карими глазами, что я на секунду застыл.

Бывают же красивые девушки! Я, женатый человек не первой молодости, вернее – уже далеко не молодой, и то готов был любоваться не отрываясь. Да, с годами очень многие еврейки раздаются вширь, плюс для них характерен тяжелый таз, они становятся некрасивыми и сварливыми, даже по форме напоминают бутылку, однако в юности девушками порою бывают прелестными и интересными.

Ладно. Мало ли красивых девушек и женщин? У меня супруга очень хороша собой, а фигуре позавидуют юные нерожавшие девицы. Наверно, мужчина по природе своей не может пройти мимо и не обратить внимания на случайно встретившуюся красотку. Однако взгляд еще не означает каких-то иных желаний. Встретились, посмотрели, и каждый отправился своей дорогой, чтобы никогда не встретиться вновь и не вспомнить об этом.

Нет, меня, может, и вспомнят – как человека известного и важного. А я?

Еще далеко до тех безрадостных времен, когда кумирами толпы станут обычные скоморохи. Безголосые, смазливые, только и умеющие открывать рты под фонограмму да кривляться на сценах. Сейчас ценятся лишь те, кто имеет реальный вес в обществе. Аристократы, всякие министры, полководцы. В их числе я отнюдь не являлся последним. Один из приближенных монарха крупнейшей державы, между прочим, с недавних пор – граф, человек, имеющий некоторые заслуги в войне с победами над самым разным противником. Пусть мои портреты не висели в каждом доме, кто-нибудь в толпе обязательно меня бы узнал. Да и с точки зрения обывателя, одно только нахождение непосредственно рядом с русским императором значило очень и очень много. Может, и запомнят.

Хотя зачем?

Вот и карета. Поехали.

А город, между прочим, по-своему красив. Не хуже Риги. И уж вообще впечатлял Королевский замок с высокой башней. В мои-то года его не было. Пострадал во время войны, а восстанавливать не стали. Предпочли разрушить окончательно. Я даже развалин не лицезрел. Лишь запомнил у других развалин, кафедрального собора, могилу еще не родившегося здесь Канта.

Или уже родился? Не помню я дат рождений и смертей…

Короля Пруссии я видел первый раз. Далеко не молодой, лет шестидесяти, не меньше, в парике, с бритым вытянутым лицом, осанка важная, как иначе, порода. Говорил его величество по-французски. Его двор – так же. Что за мода – забывать родной язык и болтать на чужом?

Впрочем, этим языком я тоже владел неплохо. Поневоле выучишь, если пару лет вынужден болтаться по волнам, командуя французскими флибустьерами. Да и прежде я стал французским дворянином де Санглиером, и уж затем – русским Кабановым. Петр «благородным» наречием не владел, зато шпарил на голландском и том же немецком. Слава богу, последний Фридрих пока еще не забыл. Владел немецким с голландским и Алексашка. В отличие от меня – не граф, а князь. За немалые заслуги в освоении Прибалтики и за постройку Санкт-Петербурга. Вся прочая наша компания оставалась в России или моталась по Европам, как Калинин. Тут было не Великое посольство или нечто подобное. Так, личная встреча монархов, при которой присутствовала приличествующая этикету свита.

Речь шла о том, что могло сблизить соседние государства. Волею капризной военной судьбы мы теперь имели общую границу – где-то между Мемелем и Полангеном. Значит, надо было обезопасить себя от нападения (посмотрел бы я, как армия могучей Пруссии обрушивается на крохотную Россию), а равно заключить союз против возможных третьих лиц. Швеция пока была временно выведена из числа воинствующих стран, и как-то само собой третьим лицом становилась Польша. Король Август был другом Петра. Беда была в другом. В отличие от нормальных монархий в Польше монархия была с демократическим уклоном, и короля можно было свергнуть, а на его место выбрать другого.

В остальных странах монархов тоже порою свергали, чаще всего – посредством убийства, однако затем на престол восходил кто-то из родственников покойного – в соответствии с действующими правилами или традициями. В Польше же практически каждый король не имел отношения к предыдущему и просто выбирался из невесть откуда взявшихся претендентов на Сейме. Потому внешняя политика Речи Посполитой была шаткой, как местный трон. Августа уже свергали раз в пользу его недруга Лещинского, заодно бывшего недругом России. Если подобное повторится, требовалось хоть немного наметить меры, чтобы внутренняя смута не перекинулась через границы наших стран.

Помимо короля при переговорах присутствовал наследник престола Фридрих Вильгельм. Этот был молод, еще не достиг двадцати лет. Невысокий, однако, широкоплечий и явно обладающий недюжинной силой. В Кенигсберг он прибыл прямиком с войны. Как я узнал по наведенным заранее справкам, принца привлекало все военное. Всяким гуманитарным наукам и искусствам он был чужд, как во многом был чужд этикету. Зато сам с детства разводил огород, пробовал себя в роли каменщика и плотника, вроде бы любил математику и прочие практические знания. Идеальная пара для нашего Петра, тем более старший Фридрих староват и отойдет в лучший мир еще при нашей жизни. Ну, или при жизни Петра Алексеевича точно. Я не такой оптимист, чтобы рассчитывать на вечность.

Наследник воевал под знаменами герцога Мальборо, полководца известного, а вот чему он научился, сказать сразу я не мог. Однако именно молодой Фридрих как-то незаметно увлек меня в сторону и стал расспрашивать о таинствах воинской науки и моих методах обучения солдат.