Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори

— Замечательно, — выдохнула Данди в конце шоу.

Я только кивнула. Слов найти я не могла.

Мы оставались на местах. Я не могла отвести глаз от опустевшей арены, мне виделось мелькание конских копыт и слышался звон бубенчиков. И сразу мои занятия с пони померкли в моей памяти. Я даже не предполагала, что лошади умеют делать такие вещи. И это приносит хорошие деньги! Ибо я даже в моем ослеплении прекрасно заметила, что Роберт отошел от ворот с тяжелой сумкой, битком набитой пенни.

— Вам понравилось? — спросил он, появляясь около нас.

— Восхитительно! — блестя глазами, воскликнула Данди. — Я в жизни не видела такого.

Он кивнул и, вопросительно подняв бровь, повернулся ко мне.

— Ваш конь и вправду умеет считать? — спросила я. — А как вы научили его этому? Может, он даже читать умеет?

— Мне это до сих пор не приходило в голову, — задумчиво протянул Роберт. — Пожалуй, стоит попытаться… — Затем он прервал себя. — Ты, я слышал, хотела бы покататься верхом?

Я кивнула. Впервые в своей независимой и грубой кочевой жизни я почувствовала смущение.

— Если он не будет против… — сказала я.

— Это же только лошадь, — улыбнулся Роберт и, положив два пальца в рот, свистнул.

Конь, все еще черный, выступил из-за декорации и подошел к нам, послушно как собака. Знаком Роберт велел ему приблизиться ко мне и оценивающе измерил меня взглядом.

— Сколько тебе лет? — резко спросил он.

— Думаю, лет пятнадцать, — ответила я, чувствуя, как мягкие губы и ноздри лошади касаются моей шеи, обнюхивая ее.

— А ты собираешься еще подрасти? — поинтересовался Роберт. — Мама у тебя высокая? Я видел вашего отца, он очень маленького роста.

— Он не наш отец, — объяснила я. — Хоть мы и зовем его так. Наш настоящий отец и мать умерли. Я не знаю, какими они были. Я не расту так быстро, как Данди, хотя мы с ней ровесницы.

Роберт кивнул и, не обращая внимания на Данди, искавшую глазами Джека, обратился ко мне:

— Садись на лошадь.

Я взяла в руку недоуздок и подошла к коню. Я едва могла дотянуться до его седла. Это была самая большая лошадь, какую я когда-либо видела.

— Я не знаю, как на нее забраться, — повернулась я к Роберту.

— Вели ему наклониться, — объяснил он, не двигаясь с места.

Он сидел в траве поодаль, будто был зрителем. И смотрел на меня так, словно видел что-то еще.

— Кланяйся, — неуверенно обратилась я к лошади. — Кланяйся.

Конь повел ушами, но не двинулся с места.

— Его зовут Сноу, — сказал Роберт Гауэр. — И он такая же лошадь, как и любая другая. Заставь его делать то, что ты хочешь. Будь с ним посмелее.

— Сноу, — выговорила я чуть более уверенно. — Кланяйся.

Черный глаз Сноу уставился на меня, и я вдруг поняла, что передо мной действительно обычная лошадь, такая же капризная и упрямая, как все другие. И не важно, умеет ли она считать лучше, чем я, или нет. Не думая больше ни о чем, я хлопнула его легонько по шее кончиком недоуздка и уверенно сказала:

— Ты слышал меня? Кланяйся, Сноу!

И он сразу подогнул передние ноги и низко склонился к земле. Легонько подпрыгнув, я взобралась на его спину и сказала:

— Поднимайся.

И он тут же выпрямился, подняв меня высоко к небу.

Роберт Гауэр сидел спокойно на траве.

— Вели ему скакать по кругу, — скомандовал он.

Одного прикосновения моих каблуков оказалось достаточно, и огромное животное двинулось так легко и ровно, будто мы скользили над землей. Я уселась покрепче и глянула в сторону Роберта. Он внимательно смотрел на нас, попыхивая трубкой.

— Продолжай. Теперь в галоп.

Я легонько сжала коленями огромные бока животного. Повинуясь мне, конь перешел в быстрый галоп, и улыбка счастья появилась на моем лице. Я сидела твердо, словно слившись с седлом.

— Ну-ка осади его, — внезапно крикнул Роберт, и я потянула поводья, испугавшись, что делаю что-то не так. — Держись крепче. Выше, вверх, Сноу.

Шея Сноу почти задела мой нос, когда он встал на дыбы и забил передними копытами в воздухе. Но я изо всех сил вцепилась в его гриву и осталась в седле.

— Спускайся, — приказал мне Роберт, и я легко соскользнула на землю. — Подай ей хлыст, — приказал он Джеку, и тот протянул мне хлыст, тепло улыбаясь.

— Встань перед лошадью, близко, как только сможешь, и прикажи ей подняться на дыбы, громко хлопнув по земле кнутом. Так, как здесь нарисовано, — приказал Роберт, показывая на свой фургон.

Я внимательно глянула на Сноу и щелкнула кнутом изо всей силы.

— Вверх! — крикнула я, и конь вознесся надо мной как гора.

Его черные копыта колотили воздух прямо над моей головой. Я щелкала кнутом, высоко подняв его, но и его длинная ручка не доставала даже до морды коня.

— Вниз! — приказал громко Роберт, и лошадь резко опустилась передо мной.

Я погладила его нос и увидела, что черная краска запачкала мою руку. Оглядев себя, я убедилась, что вся в ней измазалась.

— Мне следовало дать тебе халат, — извиняющимся тоном произнес Роберт и вытащил из кармана большие серебряные часы. — О, мы задерживаемся. Ты не поможешь Джеку подготовить лошадей ко второму представлению?

— Да, конечно, — сразу согласилась я.

— Ты тоже любишь лошадей? — обратился Роберт к Данди.

— Нет, — сказала она и приветливо улыбнулась ему. — Я люблю другую работу. Лошади слишком грязные.

Он кивнул и вытащил из кармана пенни.

— Понятно, для этого ты слишком хорошенькая, — сказал он и бросил ей монету. — Это тебе, чтобы подождала сестренку. Можешь пойти постоять у ворот, только следи, чтобы никто не проскользнул без билета.

Данди ловко поймала одной рукой монетку и легко согласилась.

Пока она сидела у ворот, я помогла Джеку отмыть от краски Сноу, расчесать гривки маленьких пони и украсить их бубенчиками и плюмажами, а затем напоить их и немного покормить овсом. Джек работал серьезно, но то и дело оглядывался на Данди, которая напевала и прихорашивалась в ожидании зрителей. И солнце освещало ее ровным золотым светом, будто лаская.

Мы не уходили с арены до ночи, пока не кончилось представление и я не вычистила и не покормила лошадей. Я спокойно работала, зная, что Данди рядом и ждет меня, не сводя с Джека глаз.

— Я сегодня получила два пенса, — ликующе сообщила я, подходя к сестре и вытирая грязные руки о такую же грязную юбку.