Дикие нравы - Максим Михайлов

Вообще, Макс, с тех самых пор как маленький отряд вошел под своды первых деревьев тропического леса, мучительно старался побороть внутренний страх и неуверенность, загоняя эти чувства в самые дальние глубинные тайники души, в самые ее темные уголки, но даже оттуда они продолжали время от времени выглядывать, заставляя нервно подрагивать стискивающие оружие пальцы, непрошенным холодком пробегая вдоль позвоночника, неприятным тяжелым комом скапливаясь где-то внизу живота. С нарастающей тревогой он ждал того момента, когда разведчики, наконец, обнаружат людоедов, и уже почти уверился, что раз они так долго идут неизвестно куда по темным враждебным джунглям, то весь план Старика полетел к чертям. Кто сказал, что кигани настолько суеверны, что не могли оставить на ночь наблюдающих за лагерем разведчиков? В конце концов, на дворе двадцать первый век и даже этих дикарей не могли не коснуться отголоски цивилизации, так что вполне возможно, что атавистический страх перед темнотой давно выветрился из их мозгов. И теперь людоеды, злорадно смеясь над самонадеянностью белых карателей, заманивают их отряд в заранее подготовленную ловушку. От этих мыслей внутри становилось пусто и холодно. Макс не боялся смерти, по крайней мере, давно уже уверил в этом самого себя. Проверить это утверждение, понятное дело, можно было только опытным путем, а такого случая в его бурной и насыщенной событиями биографии пока не представлялось. Но, даже если принять на веру полное отсутствие робости перед старухой с косой, все равно, одно дело быстро и легко умереть от снайперской пули полученной в горячке боя, даже не поняв, что собственно с тобой произошло, и вовсе другое попасть в руки к людоедам предназначенной на заклание жертвой. Стоило только представить себе подобное, и Максимом овладевал просто парализующий ужас. «Чертово воображение, напридумывал себе кошмаров, и сам же теперь трясусь от страха! Лучше бы думал о том, как выполнить задачу, придурок!» — ругал он себя. Однако, исподтишка приглядевшись к своим спутникам, понял, что и они чувствуют себя не в своей тарелке. Народ в группе подобрался тертый, успевший повоевать тут и там по всему миру, не раз глядевший в лицо смерти и не отступавший перед ней. Но перспектива превратиться в чей-то обед, даже этих железных парней заставляла заметно нервничать. Один Артур был как обычно абсолютно невозмутим, на раскосом азиатском лице не отражалось никаких чувств и эмоций. Максим невольно позавидовал командиру группы и его непоколебимой выдержке. Но зависть завистью, страх страхом, а раз назвался груздем, полезай в кузов, сейчас уже ничего переделать или изменить было невозможно. И как ни клял себя в душе Макс за то, что вызвался участвовать в карательной экспедиции, а все равно продолжал шаг за шагом продираться сквозь джунгли, вслед за проводниками, туда, где ждал его страх.

К месту стоянки дикарей вышли к полудню. Солнце давно уже стояло в зените, но под развесистыми кронами тропического леса царил все тот же полумрак, ничего не изменилось с утра, разве что жара стала еще более невыносимой и к ставшей уже привычной духоте и влажности добавились еще и поднимающиеся вверх испарения чавкающих под ногами наполненных гнилью луж. Произошло все как-то скучно и обыденно, просто в какой-то момент шедшие впереди следопыты подали сигнал остановиться и соблюдать предельную тишину. Мбонга и Артур тут же скользнули вперед и коротко переговорив с присевшими на корточки бамбалами, осторожно раздвигая лианы и пригибаясь, исчезли в переплетении ветвей и листьев. Вернулись командиры примерно через полчаса, все эти тридцать минут белые наемники провели как на иголках, вздрагивая от каждого шороха, от скрипа ветвей, от шуршания травы которыми так и полнились окружавшие их джунгли. Наконец чуть качнулись мясистые лианы, и из-за них бесшумно возникла массивная фигура Мбонги, Артур неслышным стелящимся шагом шел следом.

Тринадцать лиц, девять белых и четыре черных повернулись к пришедшим с немым вопросом. Мбонга лишь криво ухмыльнулся и, отойдя в сторону, опустился на корточки, предоставляя право говорить старшему. Артур, выдержав театральную паузу, и дождавшись, когда некоторые из бойцов уже нетерпеливо задвигались, широко улыбнулся и сообщил:

— Порядок, мы нашли их. Все в лучшем виде.

— Ну?! — прямо-таки взвыл Карабас. — Дальше-то что? Рассказывай, что видели, не томи!

Наслаждаясь всеобщим повышенным вниманием, Артур не спеша, потянулся, выбрал местечко посуше на выпирающем из земли древесном корне и удобно устроился на его узловатом теле. Максиму отчего-то показалось, что вот сейчас командир все так же неторопливо вытянет из кармана огромную курительную трубку, набьет ее табачком и заведет долгий обстоятельный рассказ о морских небылицах. Уж так начальник в этот момент походил не то на старого продувного боцмана, не то на мультяшного капитана Врунгеля. Никакой трубки, конечно, Артур не достал, но довольно долго мостился на корне пристраиваясь поудобнее и лишь достигнув максимально возможного комфорта начал рассказ.

— Короче, парни, ситуация такая. Эти уроды стоят лагерем прямо перед нами, меньше сотни метров отсюда, потому всем соблюдать тишину. Лагерь состоит из пяти больших шалашей, ну там еще всякая ерунда: кострище, идол какой-то вкопан, шест с разной хренью, короче не суть. Судя по размерам, в каждом шалаше может поместиться человек пять-шесть, не больше. Будем исходить из худшего, так что считаем, что против нас тридцать рыл. На каждого примерно трое выходит.

— Что значит примерно?! — не утерпев, вклинился Карабас. — Чего вы тогда там делали столько времени, если точно посчитать не смогли?

Артур лишь осуждающе посмотрел на него, не удостоив ответом, а остальные наемники тут же зашикали на выскочку, принуждая немедленно заткнуться и слушать, что скажет старшой. Подождав, пока все успокоятся, и вновь установится полная тишина, Артур продолжал:

— Судя по всему, они только что пообедали…

Карабас опять было дернулся что-то сказать, но поперхнулся, заработав довольно чувствительный тычок локтем под дых от сидевшего рядом Компостера. Артур нарочито горестно вздохнул и деланно жалостливым тоном пояснил, обращаясь к одному только Карабасу:

— Там остатки пищи были, свежие потроха в стороне лежали, и угли костра еще дымились. Поэтому мы решили, что они только что поели. Это хотел спросить, горе мое?

Все еще не могущий толком вдохнуть Карабас быстро закивал в ответ на вопрос командира.

— Ну, слава Богу, — демонстративно вздохнул с облегчением Артур. — Сейчас у них, похоже, послеобеденный отдых. Все дрыхнут по шалашам, оттого и посчитать, сколько там точно народу мы не смогли. Только возле костра ошивается какой-то клоун, видимо дозорный. Хотя он там больше мух ловит, чем реально караулит. Кстати, не факт, что он один, так что, Мбонга, надо будет твоим ребятам покрутиться вокруг лагеря, посмотреть, может, где еще секреты расставлены. Вот такая в двух словах наша диспозиция. Теперь поехали, кто что думает?

Макс за месяц пребывания на прииске уже привык к заведенному среди наемников порядку принятия важных решений. Если позволяли время и обстановка бойцы всегда собирались на совет, где каждый мог высказать свое мнение по обсуждаемому вопросу. Говорить обычно начинал младший, чтобы на него не давил авторитет ранее высказавшихся ветеранов, и так по старшинству, до того, кто в данный момент командовал отрядом. Командир, выслушав всех и обобщив все сказанное, принимал решение, и оно уже исполнялось неукоснительно, не зависимо от того, совпадало с личным мнением того или иного наемника либо нет. Такая вот демократия. Младшим в группе был как раз Макс и по сроку пребывания в отряде, и по общим заслугам. Так что первое слово по праву принадлежало ему.