Соня и ведьма - Даха Тараторина

— И бросить здесь транспорт без присмотра?

— А кто сказал, что он мой?

— Ты и мотоцикл угнал?

Дэн склонился к моему уху и заговорщицки прошептал:

— Не задавай вопросы, на которые не готова узнать ответы.

— Ты сумасшедший, — поняла я и сразу же стряхнула его вторую руку, уже опустившуюся мне на талию. — Двинутый на всю голову.

— А я это отрицал? — удивился Дэн, выправляя из шлема длинный рыжий хвост.

— Нормальному человеку стоило бы…

Лис поднял палец:

— Во-о-о-от! Нормальному. Сама сказала. Тогда ко мне никаких претензий!

Я тяжело вздохнула. И правда, какие претензии? Вчера в тот странный дом я отправилась добровольно. Разгром в офисе тоже моя вина… Блин! Разгром в офисе! Я же уволилась! Я схватилась за голову: никто ведь не подговаривал, не вынуждал. Сама дура. И мотоцикл вместе с психопатом я тоже оседлала сама.

— Мне нужно домой, — в родной квартирке всё встанет на свои места, я почти уверена. Горячая ванна, чашка чая, любимый сериал. И выспаться. Совершенно точно нужно выспаться!

— Я провожу, — с готовностью отозвался Дэн, нахлобучивая шлем на руль мотоцикла и легкомысленно оставляя в замке зажигания ключи.

Словно солнце в конце длинного тёмного коридора, он освещал улицу своими рыжими лохмами и лучезарной улыбкой. Высокий, расслабленный, притопывающий на месте, как нетерпеливый кузнечик, в невыносимо узких джинсах, обтягивающих филейную часть… Я как можно быстрее увела взгляд из запретной зоны.

Я не знала его.

Но кто-то внутри, кто-то незнакомый, сильный, не допускающий сомнений, ему доверял.

— Нет. Я тебя не знаю, — нехотя выдавила я.

— Ну тогда мне и правда придётся играть роль преследователя, потому что отпускать девушку одну в таком состоянии нельзя. Буду красться следом, прячась за деревьями и ныряя в тень переулков, — он зловеще навис надо мной и многозначительно пошевелил пальцами в воздухе. — Так что для нас обоих будет спокойнее, если ты согласишься, что это свидание, — заключил он.

— Чего-о-о? — опешила я. — Это не свидание!

— А что же ещё? От преступников спас? Спас. В одной постели ночевали? Ночевали. С работы забрал? Тоже галочка!

— А как же ужин и кино? — уцепилась я за последнюю надежду.

— В перспективе.

— Ты ведь всё равно не отстанешь?

— Никаких шансов!

Вдох-выдох. С психами лучше не спорить.

— Только до подъезда! В квартиру я тебя не впущу, — тут я настроилась серьёзно.

— Это только пока что, — обезоруживающе улыбнулся Дэн.

Он шагал чуть позади, постоянно отвлекаясь то на чрезмерно, по его словам, живописное облако, то на «такой уродливый подъезд, что грех пропустить», но неизменно нагонял.

Мелкий противный дождь, заляпавший мне очки и заставивший кудряшки печальными патлами налипнуть на куртку, рыжего, кажется, только раззадорил. Он скакал, как подросток, подставляя каплям щёки, не следя за дорогой и не обращая внимание на встречных пешеходов, с трудом выворачивающихся, чтобы не столкнуться с оболтусом.

— А это чего у нас? Розы? Фу, как банально! — фыркнул он у цветочной лавки, выхватывая из самого дорогого и претенциозного букета жёлтый солнечный ирис.

— Чего букэт портишь, э? А платить кто будет?! — полетел вслед недовольный возглас, но рыжий уже вприпрыжку догонял подругу.

— Красота — бесценна, — сообщил он, закладывая цветок мне за ухо.

Я выпутала подарок из волос и недоумённо уставилась на него. Нет, конечно же, мне дарили цветы раньше. Папа приносил букет на выпускной и ещё на восьмое марта мальчишки в универе иногда дарили нам подвядшие гвоздики, что по дешёвке продавались после двадцать третьего.

— Зачем это?

Дэн точно налетел на невидимую стену от удивления и даже с чуть меньшим воодушевлением принялся рассматривать лужу, похожую на огромное зеркало.

— Странная ты, — заключил он, перепрыгивая водную гладь. — А зачем девушкам цветы дарят?

— Ну тебя…

Ещё и меня дурой выставил. Сам вон скачет, как саранча на энергетиках, а делает вид, что всё нормально.

— Ну меня, — безропотно согласился Дэн. — Кстати, насчёт меня: в гости пригласишь?

Сбоку как раз появилась знакомая серая восьмиэтажка. Пригласить в гости этого ненормального? Вот ещё!

— Как-нибудь в другой раз.

Я тактично оттеснила провожатого и приготовилась юркнуть в подъезд. И я бы сделала это. Сама. Если бы кто-то из недр здания не схватил меня и не вдёрнул внутрь насильственным образом. Я покачнулась и плашмя рухнула в темноту.

Темнота толкалась, шумно дышала и переругивалась:

— Да держи осторожнее! Куда ты лезешь!

— Блин, это моя рука!

— А ты не мешайся!

— Она меня укусила!

— Сейчас я тебя покусаю!

Слишком поздно сообразив, что у темноты недвусмысленные и совершенно недружелюбные намерения, я, наконец, завизжала.

— Не брыкайся ты! — шикнул кто-то низким голосом. — Мы ничего плохого не сделаем! Ай!

Я ударила кого-то по колену и ломанулась к выходу. Успела мазнуть ногтями по запертой железной двери, но меня схватили поперёк спины и потащили обратно, набрасывая вонючую тряпку на нос.

— Помогит-е-е-е-е-е-е! — заорала я, стараясь не вдыхать, максимально мешая похитителям и безадресно брыкаясь.

— Боевая деваха! — гыгыкнули из темноты с другой стороны. — Кир, дай я.

Крепкие, почти медвежьи, объятия сомкнулись поверх плеч, а названный Киром поплотнее прижал тряпку к моему лицу.

— Да как вы… Да я вас, — бормотала я, оседая. Нет-нет-нет! Я не могу отключиться так быстро! Хлороформ действует не так! — Дэн. Галвин…

Едва слышный шёпот… Последняя яркая солнечная вспышка… И словно костёр вспыхнул в голове! Звук незнакомого имени ударился о стену забвения, выбивая один-единственный кирпичик. Но этого оказалось достаточно.

В подъезде на мгновение стало светло, как в полуденном поле. Лицо лохматого светловолосого парня, стоящего передо мной, перекосилось от ненависти, понимания и… ужаса? Но лишь на одно мгновение. В следующее его подняла в воздух невидимая сила и швырнула на лестницу. Мокрый хруст прозвучал щелчком в густой, пьянящей тишине.

Тот, кто держал меня, отброшенной тем же колдовством, налетел на железную дверь. И это был хороший, шумный удар, потому что вторым нападавшим оказался огромный, действительно огромный косматый мужик в совершенной идиотской жёлтой панамке.

— Мамочки! — завопил он, заглушая звук покорёженного металла.