Дьявол зимой - Лиза Клейпас

В любых других обстоятельствах Эви не допустила бы столь вольного обращения. Однако она не произнесла ни слова протеста, пока он укладывал нагретый кирпич ей под ноги.

– О-о! – Она вздрогнула от восхитительного ощущения тепла, окутавшего ее замерзшие ступни. – Какое блаженство! Мне еще никогда не было так хорошо...

– Женщины постоянно твердят мне это, – сказал он с улыбкой. – А теперь прислонитесь ко мне.

Эви подчинилась, позволив ему обнять себя. Его грудь была широкой и очень твердой, но оказалась идеальной подушкой для ее головы. Поднеся кружку к губам, она сделала осторожный глоточек горячего напитка. Там явно присутствовал алкоголь, смешанный с водой и сдобренный сахаром и лимоном. С каждым глотком ей становилось теплее. Карету по-прежнему качало, но крепкая рука Сент-Винсента прочно удерживала ее на месте. Эви удовлетворенно вздохнула, недоумевая, как ад мог так быстро превратиться в нечто очень похожее на рай.

Никогда прежде она не находилась в столь тесной близости с мужчиной. Казалось ужасно неправильным наслаждаться этим. Но с другой стороны, надо быть совсем бесчувственной, чтобы ничего не испытывать. Природа щедро одарила этого недостойного субъекта. Более того, от него исходило восхитительное тепло. Эви подавила желание прижаться теснее к его большому телу, облаченному в сюртук из отличного сукна, жилет из плотного шелка и рубашку из тончайшего полотна. К запаху дорогого одеколона примешивалось солоноватое благоухание его чистой кожи.

В страхе, что ей придется отстраниться от него, когда напиток закончится, Эви старалась пить как можно медленнее. Когда она проглотила последние капли, Сент-Винсент забрал у нее кружку и поставил ее на пол кареты. Эви испытала гро мадное облегчение, когда его рука вновь обвилась вокруг нее. Она услышала, как он зевнул у нее над головой.

– Спите, – шепнул он. – У нас еще три часа до следующей смены упряжки.

Эви повернулась вполоборота, уютно устроившись в его объятиях, и позволила себе погрузиться в манящие глубины сна.

Остаток путешествия превратился в расплывчатое пятно из бесконечного движения, тяжелой дремоты и резких пробуждении. Измученная вконец, Эви все больше зависела от Сент-Винсента. На каждой установке он умудрялся принести ей кружку горячего чаю или бульона и позаботиться о том, чтобы прогреть кирпич. Он даже раздобыл стеганое одеяло, сухо посоветовав Эви не спрашивать, где он его взял. Уверенная, что иначе она превратится в сосульку, Эви быстро избавилась от всех угрызений совести и беззастенчиво льнула к Сент-Винсенту, стоило ему оказаться в карете.

– Не думайте, что я вешаюсь вам на шею, – заявила она, пристроившись у него под боком. – Просто вы единственный источник т-тепла, который имеется под рукой.

– Как скажете, – лениво отозвался Сент-Винсент, плотнее закутав их обоих в одеяло. – Хотя, должен заметить, в последние полчаса вы уделили моему бренному телу больше внимания, чем кто-либо другой.

– Сомневаюсь. – Она глубже зарылась в его сюртук и невнятно продолжила: – Думаю, ваше бренное тело никогда не испытывало недостатка во внимании.

– Но не в таких обстоятельствах. – Он дернулся и слегка передвинул ее. – Уберите свое колено, дорогая, иначе ваши планы о подтверждении брака могут оказаться под угрозой.

Эви задремала и проснулась только на следующей остановке, когда Сент-Винсент осторожно тряхнул ее за плечо.

– Эванджелина, – шепнул он, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы. – Просыпайтесь. Мы на постоялом дворе. Пора выйти и освежиться.

– Я не хочу, – пробормотала она, раздраженно отталкивая его руку.

– Придется, – мягко возразил он. – Нам предстоит длинный отрезок пути, так что рекомендую вам воспользоваться удобствами, пока есть такая возможность.

Эви хотела было возразить, что ей не требуются никакие удобства, но вовремя опомнилась. При мысли о том, чтобы выбраться из кареты на холодный серый дождь, она чуть не расплакалась. Нагнувшись, она натянула влажные, облепленные грязью ботинки и взялась за шнурки. Сент-Винсент решительно отвел ее руки и завязал их сам, а затем помог ей выйти из кареты. Снаружи царил дьявольский холод. Эви поежилась под порывами ледяного ветра. Накинув капюшон ей наголову, Сент-Винсент обнял ее за плечи и повел через двор к гостинице.

– Лучше уж потратить несколько минут здесь, – сказал он, – чем останавливаться потом на дороге. При моем знании женщин и их организмов...

– С моим организмом все в порядке, – натянуто произнесла Эви. – Вам незачем распространяться на эту тему.

– Разумеется. Пожалуй, я слишком много болтаю, но это чтобы не дать себе заснуть. И вам, кстати, тоже.

Держась за его талию, Эви пробиралась по замерзшей грязи, утешая себя мыслями о кузене Юстасе. Как хорошо, что ей не придется выходить за него замуж! Никто больше не заставит ее жить под крышей Мейбриков. Эта мысль придала ей сил. Когда она выйдет замуж, они лишатся власти над ней. Боже, скорее бы это произошло!

Договорившись, чтобы им предоставили комнату, Сент-Винсент взял ее за плечи и окинул придирчивым взглядом.

– У вас такой вид, словно вы на грани обморока, – искренне сказал он. – Почему бы нам не задержаться здесь на пару часов? Вы могли бы отдохнуть...

– Нет, – перебила она его. – Я хочу продолжить путь.

Сент-Винсент посмотрел на нее с явной досадой, но спросил вполне миролюбиво:

– Вы всегда так упрямы?

Проводив ее в предоставленную им комнату, он посоветовал запереть дверь.

– Постарайтесь не заснуть на ночном горшке, – добавил он, прежде чем оставить ее одну.

Когда они вернулись в карету, Эви проделала уже ставший привычным ритуал, сняв ботинки и позволив Сент-Винсенту подложить ей под ноги горячий кирпич. Он усадил ее к себе на колени, поставив одну из своих разутых ног на кирпич. Сердце Эви учащенно забилось и кровь быстрее побежала по жилам, когда он взял ее руку и принялся играть ее ледяными пальцами. Его рука была восхитительно теплой, с бархатистой кожей и ухоженными ногтями. Он переплел ее пальцы со своими, поглаживая ее ладонь.

Эви вздохнула. Этого просто не может быть. Кто бы мог подумать, что она, заурядная Эванджелина Дженнер, окажется в одной карете с опытным соблазнителем, мчась во весь опор в Гретна-Грин? Боже, что она затеяла? Повернув голову, она прижалась щекой к тонкому полотну его рубашки и сонно спросила:

– У вас большая семья?

Сент-Винсент помедлил, касаясь губами ее волос, прежде чем ответить:

– Нет, никого не осталось, кроме меня и отца. Мать умерла от холеры, когда я был совсем маленьким. Правда, у меня были четыре старшие сестры, и они баловали меня сверх всякой меры. Однако три сестры заразились скарлатиной... Меня отправили в деревню, а когда я вернулся, их уже не было. Осталась одна сестра – она была самая старшая и замужем, но, как и ваша мать, она умерла при родах. Ребенок тоже не выжил.