Щенок Питер и несгрызаемая кость - Юлия Евграфова

Надо сказать, что козлята совсем не испугались, зато мамы-козы были очень недовольны. Мамы остановились, развернулись и, нагнув головы, пошли на Питера – обидчика их детей, – приговаривая:

– Мме-е-е!!!

Бородатый козёл вообще выставил рога и понёсся на собак. Тут Питеру стало не до шуток.

– А-а-ай! Что же делать?! – заорал он, мгновенно расхотев воевать, и в ужасе заметался из стороны в сторону.

Троица путешественников оказалась со всех сторон окружена разгневанными козами, и перевес был явно на стороне стада.

В голове Питера пронеслась мысль: «Тут такое количество рогов, что из меня запросто дуршлаг сделают. Вроде того, через который хозяйка дома макароны сливает, с дырочками».

– Линяем! – крикнул Филька, огрызнувшись и показав козам клыки.

Козы остановились в нерешительности, но потом, сомкнув ряды, снова двинулись на врагов. Они нагнули головы, выставили вперёд рога и громко заблеяли. Собаки плохо понимали козий язык, но и так было ясно, что их обещают забодать и растоптать. Расстояние между двумя армиями неумолимо сокращалось, и никто из собак не был уверен, что выйдет в этом бою победителем.

– Сюда, за мной! – скомандовала Ласка и, пригнувшись, юркнула в щель под калиткой.

Питер не заставил себя упрашивать и нырнул следом. Последнее, что он увидел, была прибитая к калитке большая табличка с надписью: «Осторожно! Злая собака». Филька оказался слишком крупным, чтобы пролезть под калиткой, но в испуге так высоко подпрыгнул, что как-то сам собой приземлился по другую сторону забора, во дворе.

В пустом дворе, прямо перед путешественниками, стояла большая крепкая будка и лежала мощная блестящая цепь. Внутри кто-то зашевелился, и низкий собачий голос, зевнув, пролаял:

– Что это козы разошлись?

Наружу вылезла косматая тёмно-серая морда. Она снова зевнула, и Питер успел разглядеть в пасти огромные острые клыки. Следом за мордой, громко звякнув цепью, вылез и пёс целиком. Очень большой, откормленный и сильный. Он с удивлением заметил Фильку с Питером и угрожающе зарычал.

Филька принял боевую стойку и приготовился драться. Питер мысленно наспех попрощался с хозяевами: здесь из них даже не дуршлаг сделают, а сожрут и косточки выплюнут. Но мужественно встал рядом с Филькой, решил не сдаваться. Пропадать, так с музыкой!

Только Ласка, как ни в чём не бывало, подошла к злой собаке и с удовольствием лизнула в заспанный глаз.

– Здравствуй, мой хороший! Давно я тебя не видела. Куда ты всё время растёшь? – и пояснила, повернув голову к Фильке с Питером: – Знакомьтесь, это мой Пластырь.

– Привет, мама, – смущённо пробасил Пластырь, радостно виляя хвостом. – Я тебя сразу не признал, прости.

И тут Питер заметил, что Пластырь очень похож на Ласку, только намного крупнее и шерсть у него темнее. А так уши и глаза как у мамы, даже нос со следами присохшей земли.

Козы за забором не дремали и стали биться рогатыми лбами в калитку, пытаясь добраться до обидчиков.

– Это они за тобой, мама? – насторожился Пластырь. – Что они хотят?

– Да так, мешают нам с друзьями пройти, – Ласка не стала рассказывать, что они с друзьями сами виноваты. А, если быть совсем точным, виноват один маленький друг.

Но Филька наябедничал:

– Дразнятся тут всякие Питеры…

С той стороны забора козы под предводительством бородатого козла поднажали, и засов у калитки заходил ходуном, затрещал. Стадо было основательно рассержено.

– Мама, беги через наш огород, – предложил Пластырь. – И вы тоже, раз вы с моей мамой.

– А как же ты? – забеспокоился Питер. Ему понравился лохматый здоровяк, не хотелось, чтобы Пластырь пострадал от козьих рогов.

– За меня не беспокойся, малыш, – пробасил великан, – со мной так просто не сладишь. Да и хозяин сейчас выйдет, прогонит коз. Этот козёл надоел всей деревне, вечно лезет бодаться.

В доме скрипнула дверь, кашлянул человек.

– Бегите скорее, а то хозяину не понравится, что я вас впустил.

Ласка успела на прощание лизнуть сына в грязный нос.

Исчезая в огороде, Филька с Питером услышали вслед лай:

– Заходи, мама! Я всегда рад тебя видеть. В следующий раз припасу для тебя что-нибудь вкусное.

– Я люблю тебя, мой дорогой! – нежно пролаяла Ласка.

Огородами они выбежали на край села, к железнодорожной станции и сели перевести дух. Питер чувствовал себя очень виноватым, ведь его шалость с козлятами была причиной случившегося. Филька даже хотел всыпать ему по первое число, но Ласка не позволила. Однако строго сказала:

– Очень прошу тебя, в следующий раз слушать старших. Нужно было просто спокойно постоять.

Питер, Филька и Ласка сидели на станции и в раздумье провожали глазами проходившие мимо поезда. Они шли в две противоположные стороны, и собаки не могли понять, где находится город.

– Я считаю, что надо ехать туда, – кивал головой в направлении одной платформы Филька.

– Нет, – спорил Питер. – В ту сторону дальше густой лес, сам посмотри.

– А за лесом – город, – настаивал Филька.

Питеру было очень трудно усидеть на месте. Он поминутно заглядывал в глаза своим спутникам и нетерпеливо переминался с лапы на лапу.

Ласка молча наблюдала за людьми, проходившими к поездам. Мимо них прошагала женщина с корзинкой и объёмной сумкой в руках. Ласка принюхалась. Филька и Питер последовали её примеру.

– Чувствуете, чем пахнет? – спросила Ласка.

– Ещё спрашиваешь! – с завистью ответил Филька, с упоением нюхая воздух и сглатывая слюну.

– Правильно, пахнет молоком, потому что в сумке у тётки сметана и творог. А в корзине яйца, – объяснила Ласка. – Это значит, она едет в город на рынок. Фермерша говорила, что сметану и яйца возит в город продавать. Бежим за ней!

Филька с Питером уважительно поглядели на сообразительную Ласку, вскочили и уверенно потрусили следом за дамой. Потом спрятались под стоявшую на платформе скамейку и в ожидании поезда разглядывали людей. Когда народа набралось достаточно много, издали послышался протяжный гудок, и с громким шумом подошла электричка. Двери открылись, и человеческий голос непонятно пробормотал:

– Станция… кхе-кхе, бр-рм… следующая станция… фью-фью, кхе…

Питер несколько раз ездил на электричке на дачу, поэтому совсем не боялся, а Филька с Лаской, впервые увидавшие поезд так близко, дали обратный ход и забились глубже под скамейку.