Земля после - Юрий Симоненко

поворотом, слева от дороги, начиналась очередная поляна, как и та, что осталась позади, но на этой явно были люди. Присутствие людей выдавали звуки «музыки», негромко доносившиеся с поляны: некий субъект хриплым голосом на манер бывалого уголовника пел под незатейливый аккомпанемент о «суках-мусорáх», «зоне», «старушке матери» и «этапах».

Внедорожник BMW с выбитым задним стеклом стоял в пятнадцати метрах от дороги. Цвет машины можно было бы определить как светлый металлик, если предварительно её отмыть от глинистой грязи, куски которой местами присохли даже к крыше. Задние фары джипа то ли были выбиты, и после залеплены грязью, то ли просто залеплены. Зато можно было заметить на задней дверце следы от пущенной веером автоматной очереди.

В машине сидели двое. Дальше в лес за внедорожником дымился костерок, вместе с дымом распространявший и аппетитный запах тушёнки. Запах вызвал у человека, спрятавшегося в придорожных кустах терновника, болезненный спазм в желудке, от которого захотелось завыть подобно настоящему волку. В какой-то момент «музыку» сделали тише, и человеку стало слышно, о чём говорили в машине.

— … теперь делать-то будем?

— Ты о чём, Колян? — ответил голос с хрипотцой как у принявшегося завывать очередную сентиментальную историю про лагеря блатного исполнителя.

— Ну, так эта… бабки есть, шмаль есть, водка тоже… Дальше-то что?

— Тебе что, опять бабу захотелось? Только утром драли ту, на поляне… Смотри, братан, так и хер сотрешь! — хриплый засмеялся.

— Не. Я, эта, не про бабу, я про развитие, эта, бизнеса.

— А чё развитие?

— Ну, эта, движня́к делать какой-то надо. Не сидеть же вечно в лесу, как волкáм, — Колян сделал ударение на последнем слоге.

— Ну-у… Трава есть, пожрать есть… Ночью можно будет во Владимировку или Раéвку за тёлками сгонять…

— Какая в пизду Раевка, братан! Там, наверно, ща эта, мля, радиация как в Чернобыле…

— Бля, Колян, говори, чего хотел сказать! Хуйли ты мýти нагоняешь!

— Уёбывать надо. Подальше, и от Новоросса, и от Бакланки этой… Куда-нибудь в деревню, где потише. И где не бомбили… Поставим там всех на место, заведём по гарему, и заживём там, сильно не отсвечивая, — выдал Колян с деловыми нотками в интонации.

— Базаришь, братан! — Лысая голова высунулась из окна со стороны водителя. — Эй, Марик! Слыхáл, чего Колян предлагает?

— Чего тебе, Лысый? — От костра встал коренастый тип, сидевший там всё это время тихо. Короткая стрижка под машинку, лоб чуть вперёд выпирает, глаза посажены глубоко, нос несколько раз сломан; на вид — лет двадцать пять-двадцать семь. Майка «борцуха», чёрная, за плечом потертый АКСУ, как у ППСников, и штаны… белые, изгвазданные в траве, с логотипом «Сочи2014»…

— Колянá вот в деревню потянуло, — заржав, сообщил Марику Лысый. — Гарем там хочет завести…

— Ну, Колян он, конечно, ёбарь-герой… — Марик стал обходить машину. — А про то, что дальше делать, я и сам думал. Валить отсюда надо. Только для начала нужно приподняться немного. Стволы нормальные достать, прикинуться по-человечьи. Да и тачку эту — (он пнул ногой колесо) — поменять… Есть у нас ещё тут дела.

— Во! Я же говорю… — снова послышался из салона машины голос Коляна, теперь с заметно лебезящими нотками.

— А ты, мля, меньше говори, а больше слушай! То, что ты там сейчас придумал, я уже высрал давно!

— Да ладно, Марик… Я же, эта, для общего дела же…

«Вожак, значит… Марик», — отметил про себя сидевший в кустах человек. Сознание стало накрывать волной бешеной ярости. Человек представил, как разрывает на части этих отморозков. По телу прошла горячая волна, которая унесла боль и усталость. Следом за ней прошла волна холодная, после которой разум стал ясным, как прозрачное стекло. «Скольких же вы, твари, уже на тот свет успели отправить? В деревню, значит, собрались… Ну-ну…»

Теперь человек точно знал, что должен делать. Осталось только немного подождать.

Отморозки вышли из машины, предварительно накрутив громкость.

«Молодец. Сделай ещё погромче…»

Человек заметил, что автомат был только один, у вожака. У Лысого и Коляна на ремнях джинсов были пристегнуты одинаковые кобуры.

«Полицаев грохнули? Хм… Уж не знаю, как там с полицаями, но за девочку придётся ответить…»

Лысый, как и Марик, имел телосложение борца. Со стороны было заметно, что он был вторым номером в шайке. Колян был хиле́е и помладше, по повадкам «шестерка».

Трое отморозков расположились на траве перед джипом. Прятавшийся в кустах человек воспользовался удобным моментом и ползком перебрался ближе к машине. Теперь от поляны его отделяла только мелкая поросль кустарника, проросшая насквозь высокой травой, сзади на него бросало тень корявое кизиловое дерево с пожелтевшими листьями. Был вечер. Сидевшие на поляне не подозревали о том, что совсем рядом, в десяти шагах от них, прятался человек, уже решивший их судьбу, — обычный парень, которому посчастливилось оказаться вдали от своего постоянного места работы, которое оказалось в эпицентре ядерного взрыва.

Рассевшись вокруг расстеленной на траве и прижатой по углам камнями скатерти с расставленными на ней одноразовыми тарелками с макаронами по-флотски, свежими огурцами и помидорами, подсохшим хлебом, баклажками с минералкой и бутылкой тёплой водки трое отморозков принялись обсуждать, где и как им лучше всего устраивать засады на беженцев.

Наевшись и допив водку, они решили, что выпитого недостаточно, и тогда Колян соорудил из пустой баклажки и фольги, извлечённой из сигаретной пачки, курительное приспособление, а Лысый достал из кармана свёрток. Раскурив импровизированную «трубку», они стали передавать её по кругу, время от времени подсыпая измельчённую сухую траву из свёртка в воронку из фольги на горлышке бутылки.

— Хороший планчик! — прохрипел Лысый сдавленным голосом и передал баклажку Марику.

— Да. Не надо было валить барыгу сразу. Узнали бы у этого хуесоса, может он где семян припрятал, — прогундел Марик, выпуская дым и протягивая бутылку Коляну. Тот не взял.

— Э, Колян, ты чего?

Колян сидел с тупым выражением лица, бледный как мел.

— Марик, похоже, Колян перебрал, — участливым тоном прохрипел Лысый. — Э! Коля! — Он потянулся к Коляну и потряс за плечо. Тот отреагировал своеобразно: чуть наклонился вперёд и… наблевал на скатерть.

— Блядь, фу… — Лысый покривился.

Марик, матерясь, взял бутылку с минералкой и вылил подельнику на голову, чем привёл того в чувства.

— Мля, пацаны, эта, херово мне чёто… — Колян взял бутылку с водой, кое-как встал и шаткой походкой