Тьма, смотри на меня (сборник) - Илья Соколов

— Ты пошутил? Признайся!

Макс в маске внимательно изучает новый коридор и преодолённые нами пролёты лестниц. Его «эфирный» взгляд (который видит всё), конечно, никого не видит.

А «я же, как говорят, сошел с ума и теперь живу подаянием.

А кенарь больше не поет, уж это точно…» (Лотреамон, «Песни Мальдорора».)

Успокоившись с перевесом чувства вины, я списал всё на страх. Хотя Мира, скорее всего, уже считает меня трусом. Даже если мне и вправду показалось…

Благодаря моей попытке уйти от невидимой погони, мы очень быстро оказались на трётьем этаже. Макс с серьёзным видом поведал, что именно здесь надо искать «нужный номер».

Я и девчонки неспешно двигались за ним сквозь мрачный лабиринт гостиничного коридора. Ледяной ветер игриво шелестел обрывками обоев, словно хотел (обнажив старые стены) содрать занавес ужаса перед нами.

Неприятное ощущение холода на затылке скатилось к шее. Мне снова стало страшно, и я буквально «вмёрз» между Кристиною и Мирой.

Макс внезапно замер напротив тёмного предмета на стене.

От неожиданности я запнулся о Мирину ногу, чуть не упав.

— Что там? — Кристина вглядывалась в чёрное нечто.

— Это картина, — разъяснил нам Парень-Темнота. — Странное полотно из плевков, по задумке автора воплотившее его представление о политической абсорбции.

— Возьмём её с собой?

— Нет. Лучше просто пойдём дальше… Мы же здесь не ради неё.

В этот момент я думаю о том, как бы не встретить снова тот страшный туман, ползущих на чужеродное тепло человеческого тела часов и того, кто до меня дотронулся. Я спрашиваю: а как мы отсюда будем выходить? Не через главные, надеюсь, двери?

Макс оборачивается и отвечает, что главный вход мы уже не откроем, даже если сильно захотим (он открывается только снаружи), но мы можем попробовать уйти через чёрный, если успеем его найти прежде, чем найдут нас. Я ему говорю: да нас уже нашли!

Но Макс ничего не отвечает и крадучись идёт вперёд, зато вот Мира трепетно требует, чтоб я заткнулся.

Тут я понимаю, что иду по коридору совершенно один — мои друзья куда-то вдруг пропали… наверное, забыли обо мне…

В мозгах поднялся смерч. Пространство зашумело. Я бегу…

Совершенно-своевременно-случайно я замечаю какое-то движенье на дальнем конце тёмного коридора. Там точно кто-то есть.

Ну вот и всё… Мне осталось лишь ждать, когда воронка шторма в моей голове подхватит меня и унесёт из проклятого места.

Они идут прямо ко мне! Они заметили меня…

Тут я понимаю, что это мои друзья.

Мира бросается мне на шею, будто боялась больше никогда меня не увидеть.

— Мы тебя потеряли! — говорит Макс растерянно.

Лучшее успокоительное — улыбка красавицы Кристины. Во всяком случае — никто не понял, что же со мной произошло.

— Может, местный эквивалент Бермудского Треугольника… — глубокомысленно подводит Макс черту, и мы подходим к нужной двери.

Номер 252.

Добрались… Поверхность двери «украшает» надпись.

— Оставь надежду, всяк сюда входящий, — загробным голосом читает Макс.

Смотрит на нас и смеётся.

Он пошутил. На самом деле здесь написано:

Чет веры м отчаянн ым: не бой тесь и в ход ит е.

Что мы и сделали (хоть я протестовал, говоря, что я боюсь — я не пойду).

В комнате этой разве что только поисков чёрной кошки не хватало — так там было темно. И никакого сквозняка — в стекло закрытого окна чернело небо. А обстановка в номере казалась идеальной: ни строительного мусора, ни грязи. Образцовый порядок комнаты указывал на самое недавнее пребывание в ней одного из посетителей гостиницы.

Постоялец, похоже, освободил 252-й пару минут назад.

Всё это «увидел» нам Макс сквозь глаза своей маски.

Кристина утонула в сумерках кровати — легла на спящее {как белый призрак памяти} одеяло. Макс подошёл к письменному столу, а Мира села в кресло рядом.

— Здесь есть микроскопический микроскоп, — Макс начал осмотр. — Он установлен для изучения души… Видимо, так.

— Может, муляж? — тени сомнения внутри вопроса Миры.

— Что? Мини-микроскоп или душа?

Мой же бесцветный вопрос смутно напоминал разговор Ничего с Никем.

— Тут, кажется, Машина Снов, — удивился Макс, показывая на силуэт непонятного ящика у стены. — Такого не может быть… Она ведь существует в единственном экземпляре… и несуществует — тоже.

— Может, муляж? — опять Мира.

— Возьмём с собой? — голос Кристины как будто из чужого сна.

— Нет, у нас уже есть одна.

Макс берёт со стола какие-то чёрные листочки — записи загадочного посетителя отеля — и читает нам:

Её телефон получает входящий вызов, когда ей никто не звонит..

В его винампе иногда звучат песни, которых нет на жёстких дисках..

Её изображение на фотках то появляется, то пропадает..

Тембр его голоса меняется как минимум раз в месяц..

Некоторые её сны в точности повторяют прожитый день..

Порой его лицо становится маской, к которой приходится привыкнуть..

Очень часто она не видит предметы красного цвета..

В его доме все часы идут по-разному..

В её доме все часы идут в обратную сторону..

Его крик может быть тише, чем шёпот..

Она меняет имена..

Он всегда забывает дату своей смерти..

Они встретятся?

НикогДА.

Макс вернул один листок на стол, оставив другой для чтения.

Где-то между пустотой и бесконечностью |в ночном номере страшного отеля на окраине города| мы слушаем его слова:

Твоя самая любимая девушка наконец-то узнаёт о твоём существовании.

Она приводит тебя к себе в квартиру.

Оказывается, у неё есть брат, с которым она общается по телевизору. Он — оживающая картинка мёртвородящего кинескопа.

Твоя самая любимая девушка любит забраться на крышу своего многоэтажного дома (квартира, где она живёт с телебратом, на самом последнем этаже — лоджия в небо, площадка для старта к звёздам), а уже оттуда, закрепив огромную метлу за антенну, спуститься к себе на балкон из стекла, который никогда не бывает закрытым.

Обычно именно так она попадает домой.

Макс закончил читать «отрывки древнего романа». Я и девчонки оглушительно молчали.

Что нам делать дальше? Что из всего этого может следовать?