Мрачный Жнец - Терри Пратчетт

Тело Ветром Сдумса открыло глаза. Две монеты, придерживавшие веки, со звоном упали на каменный пол.

Скрещенные на груди руки расцепились.

Сдумс поднял голову. Какой идиот положил ему на живот лилию?

Он посмотрел по сторонам. По обе стороны от его лица стояли свечи.

Он приподнял голову.

Еще две свечи стояли в ногах.

«Спасибо тебе, старина Сосс, – с благодарностью подумал Сдумс. – Если бы не ты, обсматривал бы я сейчас изнутри дешевый сосновый гроб».

«Самое смешное, – подумал он потом, – что я очень ясно и четко соображаю. Здорово!»

Сдумс лежал и ощущал, как дух заполняет тело, словно сверкающий расплавленный металл вливается в пустую форму. Раскаленные добела мысли обожгли темную пустоту мозга и заставили ленивые нейроны пошевеливаться.

«Никогда себя так не чувствовал. Даже когда был живым.

Но я не мертв.

Не совсем живой и не совсем мертвый.

Типа неживой.

Или немертвый. Неужели я превратился в умертвие?

О боги…»

Он принял вертикальное положение. Мышцы, которые последние семьдесят или восемьдесят лет наотрез отказывались работать, переключились на ускоренную передачу. Впервые за всю жизнь (тут же поправившись, Сдумс решил называть это «периодом существования») тело Ветром Сдумса целиком и полностью подчинялось своему хозяину. Дух Ветром Сдумса не собирался церемониться с какой-то там грудой мышц.

Тело встало. Коленные суставы попытались было воспротивиться, но шансов отразить стремительную атаку силы воли у них было не больше, чем у больного комара, попробовавшего сразиться с газовой горелкой.

Дверь в часовню была заперта, но Сдумс быстро понял, что малейшего усилия вполне хватит, чтобы выдрать из дерева замок и оставить рельефные отпечатки пальцев на металлической дверной ручке.

– О боги, – еще раз пробормотал он.

Он направил свое тело в коридор. Звон столовых приборов и приглушенные голоса предполагали, что неподалеку свершается один из четырех ежедневных приемов пищи, которые так свято чтились в Университете.

«Интересно, разрешается ли тебе есть, если ты мертвый? – задумался Сдумс. – Скорее всего нет».

Кстати, а способен ли он есть? Дело не в том, что он еще не успел проголодаться. Просто… его мозг функционировал, а ходьба, всякого рода движения – это всего лишь сокращение определенных мышц… Но как работает желудок?

Сдумс вдруг стал понимать, что мозг может думать себе все что угодно, но человеческое тело ему не подвластно. На самом деле оно управляется множеством сложных автоматических систем, которые жужжат и пощелкивают. Настройка тела столь точна, что ощущаешь ее, только когда что-нибудь выходит из строя.

Удобно устроившись в зале управления, который располагался в черепной коробке, Сдумс принялся исследовать свое тело. Бесшумная химическая фабрика печени привела его в отчаяние – примерно так же смотрел бы изготовитель байдарки на компьютерный пульт управления супертанкера. А ведь ему еще предстоит овладеть почечным контролем. Ну а селезенка? Что вообще это такое? И как заставить ее работать?

Сердце его упало.

Кстати, сердце…

– О боги… – в который раз пробормотал Сдумс и прислонился к стене.

Оно-то как работает? Он обследовал наиболее перспективные нервы. Что там нужно… систолические… или диастолические… систолические… или диастолические?… А еще легкие…

Подобно жонглеру, вращающему восемнадцать тарелок одновременно, подобно человеку, пытающемуся запрограммировать видеомагнитофон по инструкции, переведенной с японского на голландский корейским сборщиком риса, – подобно человеку, впервые в жизни узнающему, что такое полный самоконтроль, Ветром Сдумс нетвердой походкой двинулся вперед.

В Незримом Университете обильной, сытной пище придавалось огромное значение. В один голос все волшебники утверждали: нельзя ждать от человека серьезного волшебства, если предварительно не накормить его супом, рыбой, дичью, несколькими огромными мясными блюдами, пирогом или парой, чем-нибудь большим и пышным с кремом, чем-нибудь пряным на тосте, фруктами, орехами и чем-нибудь сладким с кирпич толщиной под три-четыре чашки кофе. Человек должен всегда чувствовать уверенность в собственном желудке. Не менее важна и регулярность приема пищи. Все это придает жизни осмысленность.

Но к казначею это не относилось. Ел он немного, а жил за счет нервов. К тому же он считал, что страдает жутким ожирением, потому что, глядя в зеркало, каждый раз видел там толстяка. Хотя это был стоящий за его спиной и орущий на него аркканцлер.

И несчастливая судьба казначея проявилась еще раз в том, что именно он сидел напротив двери, когда ее выбил Ветром Сдумс, посчитавший, что так будет проще, чем возиться с ручками.

Казначей подавился деревянной ложкой. Волшебники развернулись на своих скамьях.

На то, чтобы разобраться с управлением голосовыми связками, языком и губами, ушло некоторое время. Ветром Сдумс молча стоял и качался из стороны в сторону.

– Думаю, немного вина я сумею переварить, – наконец изрек он.

Первым опомнился аркканцлер.

– Сдумс! – воскликнул он. – А мы думали, ты умер!

И тут же сам признал, что фраза получилась не слишком удачной. Обычно людей не кладут на покойницкий стол, не ставят вокруг них свечи и не осыпают лилиями только потому, что создалось впечатление, будто у них разболелась голова и им захотелось с полчасика полежать.

Сдумс сделал несколько шагов вперед. Волшебники, отпихивая друг друга, попытались убраться с его дороги.

– Я и есть мертвый. Вот ведь дурень, даром что молодой, – пробормотал он. – Думаешь, я всегда так выглядел? Вокруг меня одни придурки. – Он обвел сердитым взглядом всех присутствующих волшебников. – Кто-нибудь знает, для чего нужна селезенка?

Сдумс подошел к столу и даже сумел сесть.

– Наверное, тут как-то замешано пищеварение, – сказал он. – Самое смешное, можно целую жизнь прожить, эта штука будет себе тикать, бурчать, заниматься своими делами, а ты так и не поймешь, на кой черт она тебе была нужна. Бывает, лежишь ночью и слышишь: «буль-буль-уррррр». Для тебя это просто бурчание желудка, но кто знает, что за сложные химические процессы протекают в тебе в это самое время. Ведь поистине чудесно, замечательно и…

– Ты восстал из мертвых? – наконец обрел дар речи казначей.

– Об этом я никого не просил, – раздраженно ответил покойный Ветром Сдумс, глядя на тарелки и размышляя, как, черт побери, это все может усваиваться и превращаться в Ветром Сдумсов. – Я вернулся только потому, что больше идти было некуда. Неужели я выгляжу так, словно очень рад вас всех видеть?

– Но… но… – запинаясь, проговорил аркканцлер. – А как же… ну… тот мрачный парень с черепом и косой…