С любовью, Энтони - Лайза Дженова

с ноги на ногу, и на его лице отражается внутренняя борьба, как будто впервые за все это время она задала ему слишком личный вопрос.

— Да.

Бет сосредоточенно рассматривает белую кафельную стену позади него. Ей так больно, что невозможно дышать. Джимми занимается сексом с женщиной по имени Анжела Мело. Энжи. Она представляет, как он, обнаженный, целует ее губы, ее грудь, ее всё. Интересно, он хотя бы презервативами пользуется? Эта мысль вызывает у нее слишком большое смущение и гадливость, чтобы задать ему этот вопрос.

Она идет обратно в спальню и опускается на свой край кровати, не понимая ни что делать, ни что говорить, ни какие чувства испытывать дальше. Забраться обратно в постель, проснуться и начать день заново. Главное — не ходить за почтой. Джимми, который зачем-то пошел за ней, стоит столбом рядом с кроватью и чего-то ждет.

— И давно это продолжается? — спрашивает она.

— Прилично.

— Прилично — это сколько?

Он мнется.

— С июля.

Она не знает, что́ ожидала от него услышать. У нее в мозгу не сложилось ни конкретных подозрений, ни возможных сценариев. Несколько случайных ночей. Может, месяц или два. С июля? Она отсчитывает в уме месяцы. Слишком много случайных ночей, чтобы она могла подсчитать их или нарисовать в своем воображении. По ее лицу начинают струиться горячие слезы.

«Черт тебя подери, Бет, не реви. Не смей раскисать».

Она не хочет чувствовать себя жертвой. Это слишком банально. Но она ничего не может с собой поделать. Сдавшись, она против воли принимается рыдать на своей половине кровати, в то время как Джимми по-прежнему стоит столбом в нескольких шагах от нее.

— Ты ее любишь? — спрашивает она, с трудом выдавливая из себя слова, бессмысленные и бесполезные.

— Нет.

Она принимается внимательно рассматривать лежащие на коленях руки, кольца — обручальное и то, которое он преподнес ей по случаю помолвки, — к которым прилагались обеты, оказавшиеся на поверку пустым звуком, потому что ей страшно посмотреть на него, страшно задать себе вопрос, говорит он правду или обманывает. Он обманывает ее уже несколько месяцев, так что, вполне возможно, сказал неправду и сейчас тоже. Раскусила бы она его сейчас, если бы посмотрела ему в глаза? Что она вообще о нем знает? Еще десять минут назад она ответила бы на этот вопрос: «Все».

Она закрывает глаза и спасается слезами. Должно быть какое-то логическое продолжение. Не может же она сейчас просто спуститься вниз, допить свое какао и пойти пылесосить.

— Думаю, тебе лучше уйти, — говорит она. — Съехать куда-нибудь в другое место.

Он неподвижен. Бет прекращает плакать и затаивает дыхание в ожидании его ответа.

— Ладно.

И тут он приходит в движение. Подойдя к шкафу, он принимается стаскивать с вешалок одежду, один за другим опустошает ящики комода. Набивает спортивную сумку.

Бет хочется закричать, но она настолько опустошена, что звуку просто неоткуда взяться. «Ладно»? Он даже не пытается возражать. Он даже не пытается извиниться или попросить прощения. «Ладно»? Он не просит дать ему второй шанс, позволить ему остаться.

Он хочет уйти.

Ей хочется ударить его, тряхануть изо всей силы, сделать ему больно. Запустить в него чем-нибудь тяжелым. Например, железным прикроватным светильником. Ей хочется его ненавидеть. Но, к ее замешательству и стыду, ей в то же самое время хочется обнять его, утешить, остановить. Сказать ему, что все будет хорошо. Ей хочется подойти к нему и поцеловать так, как они целовались раньше. Тем долгим глубоким поцелуем, от которого она вся таяла.

Теперь он так целует какую-то другую женщину по имени Энжи, и это она тает от его поцелуев.

Потом он чем-то гремит в ванной — наверное, забирает свои вещи из аптечки. Она смотрит на вмятину в матрасе, где он только что спал. Интересно, прошлой ночью он тоже был с Энжи, перед тем как прийти домой и завалиться в их общую постель?

Бет вдруг понимает, что не может больше ни одной секунды сидеть на этой кровати, их кровати. Она вскакивает и начинает снимать постельное белье. Все еще плача, она стаскивает с кровати толстое стеганое покрывало, одеяло, простыни и бросает их в смятую поверженную кучу на полу. Потом принимается сдирать наволочки с подушек, и в этот момент в глаза ей бросаются валяющиеся на полу носки Джимми, как ни в чем не бывало лениво дожидающиеся, чтобы она подняла их и отнесла в корзину для грязного белья. Она всегда подбирает за ним его вонючие носки. Его вонючие носки, его грязные трусы, его куртку, его ботинки, вечные крошки после его перекусов, потому что, решив подкрепиться сэндвичем с копченой говядиной или чипсами, взять для этого тарелку он не удосуживается; она вечно вытирает присохшие к раковине плевки зубной пасты, подметает песок, который он разносит по всему дому. Она подбирает его вонючие носки, подметает за ним крошки и песок, вытирает его плевки и обстирывает его, пока он крутит романы.

Джимми появляется на пороге со спортивной сумкой и большим красным чемоданом, который они купили в «Кеймарте» в Хайаннисе перед их поездкой в Диснейленд в октябре. В октябре, когда он уже вовсю изменял ей с Энжи Мело.

— Я позвоню, — произносит он с явной неохотой.

— Угу, — отзывается она, держа в охапке гору постельного белья и его грязные носки в придачу и стараясь не смотреть на него.

Он медлит, изо всех сил пытаясь сказать что-то еще, возможно надеясь, что она скажет что-то еще, что она остановит его. Бет уже ничего не знает. Она бросает на него быстрый взгляд. Его лицо искажено болью, в глазах стоят слезы. Она отводит взгляд. Он так ничего и не говорит. И она тоже. Он разворачивается и начинает спускаться по лестнице. Она не сходит с места, пока не слышит стук закрывающейся за ним входной двери.

В прачечной она тщательно отмеряет стиральный порошок. На улице с ревом заводится мотор фургона Джимми. Она наливает жидкий кондиционер в лоток стиральной машины. Он дает задний ход и выезжает со двора. Она выбирает программу для стирки постельного белья и нажимает кнопку «Пуск». Его грузовик переключается на первую передачу и, набирая скорость, едет по их улочке. Она смотрит, как в их постельное белье льется горячая вода. Барабан стиральной машины наполняется паром. Все приходит в движение и начинает крутиться.

Он ушел.

Бет идет в кухню, останавливается перед раковиной, устремляет взгляд в окно и ничего не делает. Она не знает, что ей делать. Потом она усилием воли заставляет свои мысли