Древнейший народ Японии (Судьбы племени айнов) - Сергей Александрович Арутюнов

Различие взглядов японских теоретиков на внутреннюю и внешнюю политику бакуфу, однако, не помешало им выработать некоторую единую концепцию, в содержании которой просматривается сильнейшее влияние конфуцианской идеи. Ее суть заключается в том, что все некитайские (а также неяпонские) народы рассматривались как варвары. Перенеся конфуцианское учение на японскую почву, японские идеологи также относились к айнам как к варварам, а их землю, т. е. о-в Эдзо, рассматривали как неяпонскую территорию. Начиная с первого в Японии труда, посвященного проблеме о-ва Эдзо, написанного Араи Хакусэки в 1720 г. и имеющего название «Эдзо си» («Описание о-ва Эдзо»), в работах авторов более позднего времени прослеживается конфуцианская идея особых прав и задач «цивилизованной» японской нации по отношению к варварам.

Для осуществления своих политических целей бакуфу было необходимо иметь информацию о положении на о-ве Хоккайдо, Курилах и Сахалине. В 1785 г. правительство сёгуната организовало небольшую по численности первую государственную экспедицию. Один из агентов бакуфу, Могами Токунай, как член экспедиции сумел тайно проникнуть на о-ва Уруп и Итуруп, к тому времени открытые и осваиваемые русскими. Он подтвердил, что на этих островах южной группы Курильских островов он встретил помимо айнов только русских. Для большей убедительности излагаемого им в своем отчете Могами Токунай подробно пересказал содержание беседы, проведенной с русскими через сопровождавшего его айна, знавшего русский язык.

Отчет этой экспедиции вызвал живейший интерес у главного министра бакуфу Танума Окицугу. Он счел необходимым приступить к освоению природных богатств о-ва Эдзо, надеясь таким образом обогатить казну бакуфу и остановить процесс разрушения экономики страны. Министр понимал, что в случае, если его идея будет осуществлена, он сможет весьма упрочить свое положение в кругах бакуфу. Но план освоения о-ва Эдзо оказался иллюзорным. Бакуфу не располагало свободными средствами для проведения его в жизнь.

Труд Могами Токунай «Записки с Эдзо» («Эдзо Дзоои», 1790) лег мертвым грузом в архивы бакуфу, но в наши дни он является ценнейшим историческим источником.

Вообще надо отметить, что эффективность разных ведомств бакуфу была различной. Сбор информации— как тайными путями, через скрытую агентуру, так и через ученых исследователей, через хорошо поставленную службу переводов и реферирования иностранной литературы — велся очень эффективно и интенсивно. Однако использование этой информации было очень слабым, большей частью она оставалась вообще без употребления.

Отметим, в частности, работу Тэйдзо Баба «Перевод сведений об Эдзо» («Эдзо дзаики якусэцу», 1809), состоящую из переводов отчетов иностранных, в частности голландских, моряков, побывавших на Хоккайдо с начала XVII в.

Изучая события того времени, японская историография особую хвалу воздает заслугам путешественника и географа Мамия Риндзо, тогда как в действительности не меньший вклад в изучение айнов внес Мацуда Дэндзиро.

Бакуфу отправило обоих на Сахалин в 1808 г., разделив их обязанности. Мацуда Дэндзиро должен был обследовать западный район, а Мамия Риндзо — восточную часть этого острова. Однако двум смельчакам не особенно повезло. Мало где аборигенное население принимало их тепло. Почти повсюду они встречали настороженность и даже враждебность местных нивхов и айнов. Однако в отчете их имеются описания типов жилищ, построек, одежды, транспортных средств, обычаев аборигенов. Хотя еще и очень поверхностные, бессистемные, но все же это были первые реальные сведения о гиляках и айнах Сахалина в японской историографии.

Получив сведения о том, что местные аборигены ведут торговлю с жителями Приморья, бакуфу еще раз рискнуло послать Мамия Риндзо на о-в Сахалин. Он выполнил правительственное задание. В 1809 г. хитростью ему удалось уговорить аборигенов взять его с собой, и на утлой лодке они переплыли Татарский пролив в наиболее узком его месте и тем же путем возвратились обратно на Сахалин.

К сожалению, отчет Мамия десятилетия пролежал в архивах бакуфу. Содержание его донесения правительству практически долгое время не оказывало влияния на формирование японской историографии проблемы.

Прошли годы, и лишь в конце существования сёгуната жизнь выдвинула на научную арену Мацуура Такэсиро, ученого, смелого в своих суждениях, дружелюбно относившегося к айнам. Проведя многие годы среди айнов, он нарисовал реальную картину их жизни и указал на виновников их вымирания — власти княжества Мацумаэ и японских купцов, которые «кормили аборигенов объедками, выжимали из них последние соки». С горячим желанием продолжить исследования предшественников Мацуура Такэсиро детально описывает домашнюю обстановку, нравы, обычаи айнов.

К сожалению, взгляды, изложенные им в трудах «Дневники с Эдзо» («Эдзо нисси сю»), «О жителях Эдзо» («Эдзо дзинбуцу си»), «Дневники Такэсиро» («Такэсиро нисси»), а также в работах других прогрессивных его современников, не были восприняты и развиты новым поколением японских ученых, работавших уже после буржуазной революции 1868 г. Правящие круги Японии выдвинули лозунг «кёхэй фукукоку» («сильная армия — богатая страна»), смысл которого сводился к необходимости милитаризации страны с целью захвата и прабежа слаборазвитых стран. А Мацуура Такэсиро в своих произведениях разоблачал эксплуататорскую сущность политики правящих кругов страны в отношении айнов, пропагандировал идеи равноправия и дружбы с аборигенами о-ва Хоккайдо.

В новых условиях демократические идеи Мацуура Такэсиро и других прогрессивных японских ученых наталкивались па политический шлагбаум и не могли иметь большого успеха. Их вытесняли идеи правого крыла японских исследователей. В конце XIX в. их представителем был Окамото Рюносукэ, пропагандировавший идею «сильный пожирает слабого», заимствованную им из опыта «социал-дарвинизма». Относя айнов к категории «нежизнеспособных» народов, Окамото Рюносукэ и другие японские тенденциозные исследователи уверяли читательскую общественность, что сама природа возложила на «цивилизованных» японцев нелегкую миссию «просвещать айнов».

В начале XX в. большой авторитет среди японских этнографов завоевал Тории Рюдзо. Тории Рюдзо глубоко изучал работы известных русских этнографов дореволюционного периода и не только выразил свое уважение к их замечательным трудам, но и присоединился к их отдельным положениям. Однако в те годы он еще не сформулировал свою собственную точку зрения на различные стороны проблемы этногенеза народов Дальнего Востока, в том числе и айнов. Поэтому, находя аналогичные элементы в древних культурах народов Дальнего Востока и Японии, автор лишь обращает внимание исследователей на это, как он говорит, интересное и заслуживающее дальнейшего изучения явление [Тории, 1924].

В конце XIX — начале XX в. существенный толчок подъему японского айноведения на более современный научный уровень был дан трудами ряда европейских ученых, работавших в Японии. Это были Б. X. Чемберлен, Р. Хичкок, А. Лэндор, X. Риттер, Б. Шейбе, X. Зибольд, Ф. Стар и в особенности Дж… Бэчелор, оставивший ряд классических работ.

Большое количество статей, посвященных айнам и связанной с ними проблематике, опубликовали в японских журналах того времени С. Цубои, И. Иосида [Цубои, 1887; Цубои, 1911; Иосида, 1908]. Однако-до капитуляции Японии в 1945 г. научная мысль в области этногенетических связей древних