Жена для киллера - Марина Владимирова-Бойко

На пороге стоял мой парень Николай.

— Коля! — обрадовалась я. Поцеловала его в холодную, выбритую щеку и тут же крепко обняла. Затем уткнулась носом в его грудь. Как же хорошо. Готова вот так вечность с ним простоять. Чувствовать аромат дорого парфюма, теплоту его объятий. Он так вовремя приехал. Как раз в то самое время, когда мне нужна поддержка.

На лестничную площадку я выбежала в одной серой майке и шортах. Свежо, нужно скорее возвращаться в квартиру.

— Откуда адрес узнал? — тихо спросила я.

— Не забывай, я все-таки адвокат, мне не сложно добыть информацию, особенно о своей девушке, — Коля крепко меня обнял, а затем подхватил на руки.

— Пойдем, скорее, холодно.

— Пойдем. А ты превосходно выглядишь. У тебя такие глаза, в них можно запросто утонуть. — Он отпустил меня, и мы вместе прошли в прихожую.

Из своей мужской кожаной сумки он достал бутылку красного вина и радостно сказал:

— А я приехал отметить твою стажировку. Вот бросил все и прилетел только к тебе.

— Мы возвращаемся Коль…

В прихожей появился брат и поприветствовал моего парня. Я ушла на кухню, а они начали дружелюбно обмениваться рукопожатиями.

Я продолжила накрывать на стол. Когда Коля и Ник появились на кухне, у меня все было приготовлено.

— Давайте выпьем! За нашу красавицу Катерину, — предложил Коля.

— Почему нет? Давайте выпьем. Отметим наш отъезд, — весело сказал Ник. — Катюша, неси штопор.

Я принесла штопор, расставила бокалы. Как хорошо, что Николай прилетел. Так неожиданно, так быстро. Настоящий мужчина, а Ник не доволен. Это заметно по его лицу. Хоть он и старается, улыбается Коле, но я вижу, что нежданный приезд Николая его расстроил. Просто он плохо его знает. Вот познакомятся сейчас за ужином поближе и будет думать совершенно по-другому. Такой жест моего парня мне понравился. Он бросил все и первым же самолетом прилетел, чтобы просто увидеть, поздравить со стажировкой. Мое настроение поднялось, и я решила выпить вместе с ними.

Николай открыл вино, разлил его по бокалам.

— Хочу выпить за вас! — первым сказал Коля. — За то, чтобы у вас все было хорошо.

Мы с братом опустошили бокалы, наш гость сразу налил нам еще. Сам же он к вину почему-то не притронулся.

— Спасибо дорогой Коленька! Я рада, что ты приехал. Именно сейчас мне так нужна твоя поддержка. — Выпив еще вина, а дальше поняла, что не могу говорить. Мой язык замлел, ноги стали ватными, а в глазах двоилось. Я повернулась и едва разглядела своего брата, который заснул прямо на столе. Пыталась навести фокус, но ничего не получалось. Поняла, что меня шатает в разные стороны. Моя голова закружилась еще сильнее, и я вот-вот потеряю сознание.

В ушах тут же зазвенело. Еще могла уловить кое-какие звуки:

— Давай уже вырубайся! — раздался глухим эхом голос моего парня.

И вот я вырубалась, словно выключился свет. Только почувствовала, как громко падаю на пол.

Очнулась я от того, что меня кто-то слишком сильно хлопает по щекам. Голова раскалывалась. Я с трудом открыла глаза и поняла, что лежу на полу, а надо мной склонился Быстрицкий. Его довольное лицо сразу узнала, не смотря на то, что чувствовала себя отвратительно. Губы пересохли, глаза пекли. Жутко хотелось пить, а еще закутаться в одеяло и продолжать спать в теплой кроватке.

— О! Очухалась! — сказал он, а затем перестал меня бить по щекам и отошел в сторону.

Я огляделась и не понимала, что происходит. Лежала на полу, распластав руки. В комнате царил настоящий погром. Все разбросано. Рядом со мной лежал пистолет, руки испачканы. По квартире расхаживают полицейские в форме. А Быстрицкий смотрит на меня так, словно я совершила преступление. Я еле-еле поднялась с пола, хотела вытереть руки, но ничего подходящего не нашла.

— А пистолетик мы изымаем! — снова заговорил Олег Леонидович и аккуратно поднял оружие с пола. Затем он положил его в полиэтиленовый прозрачный пакет. Присел на диван и снова спросил:

— Что Фомина? Рассказывай, как ты брата убила?

Я тут же пришла в себя. Не могла поверить своим ушам. Похоже Быстрицкий перегрелся и говорит полную ахинею.

— Кого? — переспросила я.

— Фомина Никиту Александровича? Вашего родного брата. Он убит. Застрелен из пистолета, который был у вас в руках, когда мы зашли в квартиру. И понятые подтвердят. Да? — теперь он обращался к двум пожилым людям, которые стояли на входе в комнату. Я их видела раньше. Это были наши соседи напротив.

— Вы все врете! Все! — я чувствовала, что у меня начинается самая настоящая истерика. — Где он? Где мой брат? Ник! Никитка! — я тут же подорвалась с пола и побежала в кухню. Но когда я увидела, как его тело кладут на носилки и выносят из квартиры… Я не выдержала такого шока. Просто упала на колени, прикрыла лицо окровавленными руками и заплакала на взрыв. В данный момент ничего не имело смысла. Я задыхалась от боли, которая заполняла всю мою душу. Это когда ничего нет, тебя нет, но ты живешь, стоишь, плачешь о гибели единственного близкого тебе человека.

— Так надевайте на нее наручники и ведите в машину, пусть там истерики закатывает. Нам еще тут работать нужно.

На меня надели наручники, подняли за руки и вывели из квартиры. Ноги мои не слушались, словно ватные. Постоянно подкашивались. Двоим полицейским приходилось постоянно толкать меня в спину. В данный момент я плохо понимала, что происходит. Жуткая боль заполнила всю мою душу.

Меня посадили в небольшой УАЗ, закрыли решетчатую дверь и я осталась наедине с собой. Наедине со своими мыслями. Сразу вспомнился брат. Веселый, жизнерадостный живой. Я просто сидела и не верила, что его больше нет. Он всегда будет рядом. Всегда! Чтобы не случилось. Ник всегда будет в моем сердце в моей душе. По моим щекам медленно покатись слезы.

Ник — замечательный! Был, есть и будет. Я никогда не перестану это повторять. Мне вспомнилось, как однажды он забрал меня из школы, и мы поехали с ним в парк аттракционов. Мне тогда было лет тринадцать. Он купил мне самое большое мороженное. Ванильное. Какое же оно показалось вкусное. А потом мы пошли кататься на каруселях. Мы катались на орбите. Ветер дул мне в лицо, дух захватывало. Я крепко обхватила железные прутики, которые мне казались не слишком надежными. Поднимаясь все выше и выше — я чувствовала как парю. Страх вдруг исчез я расправила руки и почувствовала настоящий дух свободы. Как же вот так хорошо! Просто лететь… лететь, не думая не о чем к облакам.

Вот теперь и братик мой полетел высоко-высоко к небу. Как же я теперь буду без него. Ведь я осталась совершенно одна на всем белом свете.

Мои мысли перебил один из полицейских, который открыл двери советского авто, посмотрел на меня, а затем сказал:

— Ну что поехали в тюрьму?