Про енотиков и не только про них - Дмитрий Фаминский

– Однажды мы шли с енотиками вдоль речки, и там, где стоит сожжённое молнией дерево, свернули в дубовую рощу. Там в овраге, в старой медвежьей берлоге и живёт этот зверь. Он вышел нам навстречу, чтобы поздороваться с енотами. Лесные зверята его очень любят и совсем не боятся. А выглядит он так: Величиной с волка или овчарку. Шерсть гладкая, окрас как у гончьей. – Сообщил Миша.

– А самое удивительное, что у него огромные уши и большой выпуклый лоб. Таких ушей мы ни у кого раньше не видели! – дополнила рассказ брата Мариша.

– Чудно! Не могу взять в толк, о ком это вы говорите! – задумчиво произнёс Тимофей Иванович. – Надо бы взглянуть!

– Пойдём завтра же, дедуль! – в один голос закричали внуки. – Пойдём, не пожалеешь!

– Что ж с вами делать, неугомонные! Пойдёмте! Заодно и лес осмотрю, давно не был. Да и Дукла в своей будке совсем засиделась.

Сказано-сделано! На следующий день они отправились в лес. Егерь поводил внуков по незнакомым ещё им местам, проверил своё хозяйство. Однако, понимая, что Мише и Марише не терпится показать ему таинственного зверя, не стал злоупотреблять терпением внучат и вывел их прямиком в ту дубовую рощу, которую они ему описывали. Вот и берлога. Дукла подбежала к ней первой, встала у входа, гавкнула и стала ждать, виляя хвостом. Из берлоги показалась голова, точно описанная Маришей, с морщинистым лбом, огромными ушами и печальными глазами. Животное потянуло носом воздух и, решив, что пришельцы не представляют опасности, медлено вылезло из норы. Зверь сделал несколько шагов по направлению к людям и уселся на задние лапы. Тимофей Иванович сразу заметил, что на левом боку животного нарывает большой участок кожи. “Э, бедолага, да ты серьёзно болен! Дай-ка я тебя осмотрю!” – осторожно подходя к животному, сказал старый егерь. Он опустился около зверя на корточки и принялся изучать рану. “Надо бы обработать рану, да укольчик сделать!” – заключил Тимофей Иванович. “Пойдёмте-ка домой, соберём всё необходимое, а завтра вернёмся!” – обратился он к внукам. Мариша положила перед животным кусок пирога. Зверь вытянул лапы, улёгся и положил на угощение морду. Принял, значит.

На обратном пути ребята спросили у Тимофея Ивановича, знает ли он, что это за зверь. Тот хитро прищурился в усы и ответил, что, кажется, догадывается, но просил для окончательного ответа потерпеть до дома.

Когда они вошли в избу, Тимофей Иванович, к искреннему удивлению бабушки и внуков, едва скинув обувь и даже не раздевшись, прошёл к своей библиотеке и принялся листать какую-то книгу. Наконец, он подозвал внуков и протянул им раскрытый атлас пород собак. “Это не лесной зверь, милые мой натуралисты, а собака. Только очень редкой и малораспространённой у нас породы – бладхаунд!” – возвестил он. “А в собачий атлас мы заглянуть и не догадались!” – протянули внучата. – “А как ты догадался, где искать?”. “Методом исключения. Зверь с таким обличием в наших лесах не водится. Да и больно на собаку похож, я ведь всё-таки охотник, повидал на своем веку гончьих. А породу такую редкую я, конечно, не знал! На то и книга!”.

– Дедуль, надо теперь его вылечить! А то вон он какой грустный.

– Непременно вылечим! Я сейчас подберу лекарства, а завтра утром мы снова отправимся в лес.

Остаток вечера Миша и Мариша провели за изучением статьи про бладхаунда. Они выяснили, что их новый знакомый – английская гончья, имеющая родство с бассет-хаундом. Её отличительными особенностями являются импозантная внешность, великолепное чутье и любовь к детям. В атласе была помещена фотография молодого холёного бладхаунда, по всей видимости, очень довольного жизнью. Мариша вспомнила лесного обитателя, его грустные глаза, и у неё навернулась слезинка.

На следующий день, придя к норе, они обнаружили, что пёс хоть и узнал их, но вылезать не спешил. Подойдя ближе, они заметили, что рана нарывает сильнее, а нос его сухой и весь в трещинах. Дедушка попросил внучат отойти подальше от собаки, так как хотел приступить к лечению, а реакцию больного пса предсказать было невозможно. Дети сели на пенёк, взяли на поводок любопытную Дуклу и стали наблюдать, как дедушка раскладывает около норы медикаменты. Миша и Мариша заметили, что из кустов выглядывают мордочки енотиков. “Вот любопытные зверьки!” – подумали они. – “А может быть, они переживают за своего товарища?!”. Тимофей Иванович осторожно погладил пса по голове и попытался переложить на правый бок, чтобы удобнее было работать с раной. Умное животное не сопротивлялось и не проявляло признаков враждебности. Старый егерь достал банку с заранее разведённой марганцовкой, смочил в ней марлю и стал осторожно обрабатывать рану. Пёс скулил, когда было особенно больно, несколько раз глухо зарычал, но дал доделать процедуру до конца. Очистив рану от гноя, Тимофей Иванович смазал её специальной мазью. Затем сделал собаке укол. На этом сегодняшнее лечение было закончено, и Миша с Маришей смогли подойти к псу и дать ему свежую кость. Но тот оказался безучастен к угощению, даже не взглянул на него и не попытался прибрать к себе поближе. Только слабо повёл носом. Они решили, что лучше оставить его в покое. Да и лекарство начало действовать, пёс засыпал.

В тот день они вернулись домой довольные, что дедушка оказал собаке первую помощь, но всё же немного встревоженные. Они всё приставали к старому леснику с вопросами, что у собаки за болезнь, поправится ли старый пёс, достаточно ли проведённого лечения. Тимофей Иванович терпеливо объяснял внукам, что у пса серьёзная рана, полученная либо от какого-нибудь хищника, либо в результате неосторожного соприкосновения с острым сучком или браконьерской снастью. Он уверял внучат, что сделал все необходимые процедуры – промыл рану и ввёл антибиотик, и теперь остаётся лишь надеяться, что пёс победит болезнь. Он пообещал внукам, что ещё несколько раз сходит с ними в лес и доведёт лечение до конца.

На следующий день они отправились к пёсьей норе, и снова Тимофей Иванович промыл рану и сделал собаке укол. Животное, казалось, и не изменяло положения тела по сравнению со вчерашним днем, нос был по прежнему сухим, а печальные глаза практически полностью прикрыты веками. Узнав пришедших, он только слабо вильнул хвостом, и только-то. Кость лежала нетронутой. Старый егерь послал внучат принести воды, объяснив, что животным и человеку всегда, как бы больны и немощны они не были нужна вода. Хорошо, что у них нашёлся старый котелок, и через несколько минут около больного животного появилась вода. К удивлению ребят, он начал жадно пить и выпил всё до последней капли. Они принесли ещё. Когда Миша и Мариша бегали к речке, их сопровождали енотики. Зверята как бы хотели спросить, что делает этот большой человек с их учителем Ухо-шарф, но вынуждены были довольствоваться лишь объяснениями Дуклы. Когда пёс напился, Тимофей Иванович поторопил внуков в обратный путь, пора было домой, да и утомлять больную собаку не стоило.

На следующий день егерь продолжил лечение, а внучата помогали ему и перенимали опыт.

В болезни наступил перелом. Ухо-шарф стал подниматься сначала на передние лапы, а потом смог встать и на все четыре. Он съел кость и получил взамен новую. Нос собаки стал, как и полагается, влажным и холодным. Но больше всего ребят поразили его глаза. Они раскрылись в полную величину, смотрели с поразительным умом и вниманием. Нижние веки были сильно оттянуты вниз, и на породистой переносице не хватало теперь только очков. Пёс сделал несколько шагов в сторону ребят и снова сел. Он был ещё очень слаб. Миша подошёл и, присев на корточки, положил его огромную голову к себе на колени: «Какая тяжёлая! А уши! Потрогай, Мариша!». Мариша гладила собаку по голове и приговаривала: «Красивый, умный!». Рядом вьюном вертелась Дукла. Она то заглядывала детям в глаза, то принюхивалась к огромному псу, то пихала своим длинным носом Мишу и Маришу под локоть. По дороге домой Тимофей Иванович объяснил внучатам, что молодая такса ревнует их к чужой собаке.