Дневник ведьмы - Елена Арсеньева

– Простите! – пискнула Алёна, полуобернувшись.

– Ничего, – буркнул невысокий чернявый парень, выбираясь из-за ее спины (в единоборстве с чемоданом она даже не заметила, что у дверей кто-то стоит) и проходя наискосок, к почти пустой скамье.

Алёна придвинула чемодан вплотную к стене и немедленно почувствовала себя лучше. И даже смогла проводить парня взглядом и подумать, что где-то она его видела. Худые, но широкие плечи, обтянутые тонким пуловером, танцующая походка были ей определенно знакомы. О, да ведь это тот самый парень с вокзала, с которым они встретились около прожорливого терминала. Надо же… Москва город большой, но тесный. Бывают же совпадения, а?

Размышляя про различные совпадения, случающиеся в ее жизни (а некоторые из них были свойства самого невероятного и неправдоподобного, Алёна потом и сама слабо верила, что они имели место быть!), она искоса поглядывала на парня. Волнующий момент, что и говорить. Причем анфас и в профиль он смотрелся ничуть не хуже, чем сзади, со своей поджарой, подкачанной задницей. Каскетка низко надвинута на лоб, но все равно видно, что он обладатель резких черт, смуглой кожи, небритых (шестидневная щетина, да?) щек, упрямого подбородка, длинных прямых ресниц, затеняющих прищуренные глаза, и твердых, напряженно стиснутых губ. Именно губы выдавали его напряжение, хоть сидел незнакомец в вальяжной позе, забросив ногу на ногу и вольно развернув плечи. Пуловер его был вырезан на груди, и можно было разглядеть, что она сильно поросла волосами. Такой же волосатой была и худая щиколотка, видная из высоко вздернувшейся джинсовой штанины.

Алёна чуть наморщила нос. Вообще говоря, ей не нравились волосатые мужики (точнее сказать, она их просто терпеть не могла), но в этом парне было что-то раздражающе сексуальное. Стоило только представить, как его волосатые ноги с легким шелестом скользят по гладким, шелковистым женским ногам… Например, если женщина вот только что сделала эпиляцию, как Алёна…

У нашей героини слегка пробежали по коже мурашки. Нет, сгиньте, пропадите, греховные мысли! За полтора месяца, что Алёне предстоит провести во Франции, ей вряд ли что обломится в плане простых и незамысловатых плотских радостей, поэтому лучше не будоражить себя мыслями и образами, которые потом будут терзать ее в снах. И вообще, при ее-то буйном темпераменте, надо было куда интенсивней использовать возможности, которые предоставляла ей судьба до отъезда! Каждый день минувшей недели следовало посвящать горизонтальному фитнесу. Ну, не весь день, конечно, но хотя бы пару часов в день непременно следовало, благо желающих поразвлечь одинокую, красивую, совершенно не обремененную комплексами даму находилось предостаточно. У Алёны, заметим, было два постоянных любовника (оба моложе ее на… на много лет, скажем так), которые, понятно, знать не знали о существовании друг друга, ну и еще как минимум двое спорадических, если так можно выразиться. Они ей нравились технически, но никаких особых чувств не вызывали. А вот к Константину и Андрею (так звали постоянных) Алёна относилась почти с нежностью. Особенно к Константину. Нет, особенно к Андрею… Или все же к Константину? А, какая разница! Что тот, что другой будили в ней нежность, желание, пылкость, но не любовь. С любовью было покончено ровно два года назад. Покончено – и прикончено. Что Игорь, что подружка Жанна, приложившая руку к приканчиванию Алёниной безумной страсти, были вычеркнуты из ее жизни. С ними она больше не встречалась, а если судьба все же сводила случайно, так крепко зажимала сердце в кулак, что даже сама не понимала хорошенько, больно ей видеть тлеющие обломки былой страсти или нет.

Ладно, как говорится, померла, так померла!

Отмахнувшись от воспоминаний, Алёна продолжала рассматривать незнакомого чернявого симпатягу. Некая свирепость, присутствовавшая в выражении его лица, не могла не привлекать женщину, пресыщенную аморфными или отупевшими субъектами мужского пола, которых воленс-ноленс наблюдается в переизбытке. А сейчас перед нею находился поистине брутальный мэн. И скрытую его силу оценила не одна Алёна.

Напротив Брутального, как мысленно назвала парня Алёна (а почему нет, в самом деле, если он был интенсивно-брутален?!), сидела девушка. Милая такая девушка – «из приличной семьи», что называется. Так и виделась она девочкой – в кружевном воротничке, с косичками и с нотной папкой в чисто вымытой ручке. Хорошая девочка превратилась в хорошую девушку с правильным, хотя и чуточку скучноватым да к тому же несколько испуганным личиком. А испуг на ее личике проистекал, как немедленно поняла Алёна, из того, что напротив сидел Брутальный (для краткости его можно называть просто Брут, подумала Алёна). Ох ты батюшки, да у него еще и татуировка на среднем пальце левой руки, этакий перстень: темнокрасная змея, кусающая свой хвост. Пошлятина, конечно. Но сидит-то парень как! Нескромно сидит, небрежно разбросав ноги, между которыми виднеется весьма недвусмысленная выпуклость.

Наша героиня, которая была большой любительницей (и мастерицей, следует сказать!) исследовать такие выпуклости, как визуально, так и на ощупь, чуть усмехнулась взволнованному выражению на личике девушки. Брутальный Брут не обращал на милашку ни малейшего внимания! Конечно, мужчины такого типа предпочитают отъявленных стерв, и, судя по тому, что взгляд Брута снова, как и на вокзале, равнодушно скользнул мимо Алёны, она к числу таковых особей не принадлежала. И Алёна задумалась над тем, огорчает это ее или нет. И вдруг Брут напрягся… взгляд его, равнодушно перебегавший по лицам пассажиров, скользнул куда-то в сторону и задержался. На ком? Неужели там сидит та самая стерва? Любопытная Алёна, конечно, повернула голову в ту же сторону, ощущая не только любопытство, но и нечто вроде ревности, какую немедленно начинает чувствовать любая нормальная женщина к любой другой особи одного с нею пола.

А зря, между прочим.

В конце вагона ни одной стервы не обнаружилось. Исключительно одни стервецы там собрались – в том смысле, что сидели в той стороне только мужчины. О, так Брут, что ли, не так уж и брутален? Да что за жизнь пошла, если подобные мысли вообще возникают у приличной женщины! Вот еще не хватало, к мужчинам ревновать!

Кстати, а ревновать-то вроде не к кому, тут же озадачилась Алёна. Все сплошь натуралы там, сразу видно, любой готов немедленно начистить рыло, если однополое существо только лишь помыслит подступить к нему с неприличным выражением непристойных чувств. На кого же столь пристально смотрит Брут?

Наша героиня с ленивым любопытством повела глазами по лицам мужчин, и вдруг что-то такое мелькнуло в мыслях, какое-то воспоминание… Алёна насторожилась, глядя на плоское, близко прилегающее к бритой голове ухо какого-то молодого мужчины. Ухо было резаное, раковина отчетливо укорочена сверху. «Корноухий, – подумала Алёна. – Вот как называется такой человек. Обкорнали ему ухо-то, стало быть!» Она кивнула, довольная своей лингвистической эрудицией, и тут же ее осенило, что это ухо она уже видела сегодня. Это ухо, и эту бритую голову, и эти чуть покатые, накачанные плечи, обтянутые черной майкой…

Качок с Курского вокзала! Тот самый, который вынимал выручку из терминала, слопавшего сотенную Алёны, и отказался принимать ее претензии!