Подарок - Джоанна Линдсей

Джейсон и на этот раз не разочаровал ее. Чуть приподнявшись, он придавил Молли к постели всем телом, раздвигая ей бедра, и она послушно сцепила ноги у него на спине. Он вонзился в нее одним толчком, наполнив до отказа, и она задохнулась от восторга. Поймав ритм его движений встречным движением бедер, она выгнулась, отвечая на каждый его выпад. Не прошло и нескольких минут, как Молли забилась в экстазе, ощущая, как яростно он исторгается в нее.

— Доброе утро, — прошептал он, чуть откидываясь назад, когда оба немного отдышались. Утро, вполне возможно, окажется испорченным, но зато Джейсон точно знал, как начать его на самой прекрасной ноте. Молли вернула ему улыбку и что было сил прижалась к груди, прежде чем разжать руки. Только сейчас она вспомнила, что собиралась пожурить его перед расставанием, и нашла превосходный способ смягчить удар поцелуем.

Все родственники, кроме разве что сына, знали его как строгого, суховатого, временами грозного человека. Что ни говори, а Джейсон — глава семьи и в совсем еще юном возрасте принял на себя тяжкую ответственность и долг по воспитанию младших детей. Но Молли знала возлюбленного и с другой стороны: его обаяние, нежность, остроумие. Он привык сдерживаться и не выказывать эти черты своего характера при посторонних: положение обязывало. Но только не с ней. Никогда с ней, если, разумеется, они оставались наедине. С ней он был настоящим.

Джексон больше не хотел скрываться, и необходимость обращаться с ней на людях как с прислугой угнетала его. Они равны, равны во всем, однако для того, чтобы гордо представить всем свою супругу, им нужно раньше пожениться, а Молли уперлась и стоит на своем. Он продолжал добиваться ее согласия, и эта постоянная борьба в последнее время все больше осложняла их отношения. Кто-то должен сдаться первым, и Молли была твердо уверена, что этот «кто-то» — не она.

Заканчивая одеваться, она перешла в наступление. Пусть он не воображает, будто может делать все, что захочет!

— Итак, Джейсон, отныне мне следует скрываться от тебя и не показываться на глаза в присутствии твоей семьи?

Джейсон, лениво наблюдавший за Молли, резко выпрямился и недоуменно моргнул.

— О чем это ты?!

— Судя по тому, как ты смотрел на меня вчера в столовой, любой мог бы заметить, что между нами. И это не впервые! Хочешь меня выдать? Что это на тебя нашло, с чего ты вдруг забываешь, кто я в этом доме? Простая экономка, ничего больше.

— Забыть, что ты не просто моя экономка? — усмехнулся Джейсон, но тут же со вздохом признался:

— Все повторяется, Молли. Не могу не вспоминать, что именно под Рождество Дерек преодолел все сомнения Келси и уговорил ее выйти за него замуж. А ведь она приводила те же доводы!

Молли невольно удивилась. Неужели это время года навело его на размышления? Зря. Совсем зря.

— Не правда. Между мной и Келси огромная разница, — поспешно возразила она. — Помилуй Бог, Джейсон, да ведь она происходит из рода герцогов. Такой высокородной и славной семье все прощается. Любой проступок. Кроме того, Келси сумела избежать скандала. Тебе это не удастся.

— Сколько раз повторять, что мне совершенно все равно? Сколько твердить, что я не сноб? Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Молли. И несколько лет назад даже получил специальное разрешение на брак. Все, что от тебя требуется, — сказать «да», и мы сегодня же поженимся.

— О, Джейсон, я сейчас разрыдаюсь, — печально пробормотала Молли. — Ты ведь знаешь, это мое заветное желание. Но кто-то должен думать о последствиях, и, поскольку ты не собираешься этого делать, придется мне. Если даже твоя семья и узнает правду, чего ты, кажется, добиваешься, все останется по-прежнему, только я буду опозорена. Пока еще ко мне здесь питают нечто вроде уважения, но, узнав, что я твоя любовница, в меня начнут тыкать пальцами.

Джейсон поднялся с постели и, как был обнаженный, подошел к Молли и привлек к себе.

— Тобой движет не сердце, а холодный разум, — печально прошептал он.

— Зато ты в последнее время, кажется, не слишком связно мыслишь, — отпарировала она.

Джейсон чуть отвел голову и криво улыбнулся:

— Что же, хоть в этом мы согласны. Молли осторожно погладила его по щеке.

— Джейсон, оставь жалобы, все равно этому не бывать. Мне невыразимо жаль, что мое происхождение стало неодолимым препятствием на пути к нашему счастью. Мне невыразимо жаль, что общество всегда отвергало и будет меня отвергать, независимо от того, поженимся мы или нет. К сожалению, мы не в силах ничего изменить. Я могу лишь продолжать любить тебя и стараться дарить счастье. Остальное от нас не зависит.

— Ну уж нет. Я не смирюсь, — упрямо буркнул он, и Молли устало вздохнула.

— Знаю, дорогой. Знаю. И дороже тебя у меня никого нет на свете.

— Но я сделаю все, чтобы не обращать на тебя внимания, по крайней мере пока моя семейка торчит здесь.

Молли едва не рассмеялась. Как тяжело ему идти даже на маленькую уступку! Как ей трудно уговорить его сдаться! Пока придется смириться с тем, что есть, и не просить большего. Пока.

Появление Джейми этим утром в малой столовой, где обычно накрывался завтрак, вызвало различную реакцию со стороны окружающих. Те, кто не знал о его приезде, разразились было радостными приветствиями, бесславно скончавшимися, едва собравшиеся бросали взгляд на его разукрашенное лицо. Те же, кому было известно о вчерашних событиях, либо тактично молчали, язвительно при этом ухмыляясь, либо оказались настолько глупы, чтобы выразить свое мнение.

Джереми, как выяснилось, подпадал под две последние категории, ибо, растянув рот до ушей, нагло заявил:

— Готов побиться об заклад, бедная рождественская елка тут ни при чем, хотя, говорят, ты отважно пытался немного ее укоротить.

— И, насколько могу припомнить, мне это удалось, — проворчал Джейми, хотя, тут же встрепенувшись, осведомился:

— Надеюсь, ее удалось спасти, щенок ты эдакий?

— Если не считать нескольких лап, потерянных в неравной борьбе, но все недочеты удастся замаскировать свечками и канителью, а это задача не из легких. Я умываю руки — никто лучше меня не подвешивает к потолку омелу.

— И пользуется всяким удобным случаем, чтобы под ней оказаться[2], — вставила Эми с добродушной улыбкой.

— Уж это само собой разумеется, — подмигнул Джереми. Ему недавно исполнилось двадцать пять, но он все еще оставался очаровательным повесой. По иронии судьбы он был как две капли воды похож на Энтони в его молодые годы. Вместо того чтобы пойти в родного отца, он унаследовал от дяди темные волосы и пронзительно-синие глаза, которыми обладали лишь немногие Мэлори, те, кто, по слухам, напоминал бабку-цыганку.