Противостояние - Андрей Валерьевич Степанов

буду спрашивать, что у вас там за долги. Надо выбираться отсюда, — говорю я, пытаясь оценить масштабы обжорства своей четвертой копии.

— Не-а, не выберешься, малыш, — звучит грустный голос. Теперь под фонарным столбом сидит ковбой в широкополой шляпе, черной кожаной куртке и со шпорами. Из кобуры он выхватывает револьвер и приподнимает шляпу чуть выше. Я даже не сомневался, кого я там увижу. Впрочем, борода мне к лицу, этого не отнять.

— А зачем ему отсюда выбираться? — королек кружится по песчаной поверхности в ритме вальса, делает круг и возвращается к остальным, — ему и здесь хорошо. Только вот, женщин нет, конечно. Это очень плохо.

— Женщины? Где? Да-а-а-й!

— Заткнись ты! — злой двойник отрывает от трезубца Посейдона один из зубцов и довольно метко кидает кусок металла лохмачу в макушку. Снова неприятное жжение ощущаю я.

— Вот видишь, — смотрит на меня ковбой, — женщин здесь нет, виски нет. Даже воды нет. Что здесь делать? И выбраться никак.

— Вот унылая скотина! Сейчас я покончу со старикашкой и за тебя примусь!

Я замечаю, что от седой головы остался только череп, да и остальное тело уже больше похоже на скелет. Что если это не я уничтожаю то тело, а время?

— Да-да, время деньги! — щелчок карманных часов заставляет меня посмотреть в сторону источника звука. Ладонь в перстнях прячет золотые «Бреге» в карман дорогого пиджака. Идеально зачесанные волосы чуть скрыты пеленой дыма, что вьется от толстой сигары. — Тратишь время здесь — теряешь деньги. И время тоже теряешь. Все теряешь. Делом иди займись, олух.

Что-то такой я тоже себе не очень нравлюсь. Знатная компания, конечно, но, черт возьми, долго мне еще тут быть?

— А-а-а! Золото! — лохмач на четвереньках ползет к типу в костюме, тот брезгливо отходит назад.

— Эй, кто-нибудь, уберите это от меня! Ты! Да, ты, ковбой, грохни его, дам пятьсот баксов.

— Зачем мне деньги, толстосум, если мне не на что их здесь потратить, — звучит грустный голос и ковбой снова прячет лицо за шляпой.

— Хочешь, я его за бесплатно закопаю? — кровожадный двойник уже почти спрятал в песок останки старика.

— А ведь его можно было бы съесть, — грустно говорит обжора и тут же поправляется: — хотя нет, мясо жестковато.

— Скоро солнце совсем скроется и брильянты в моей короне перестанут сверкать! — королек надувает губки и становится похож на обиженную девочку.

— А? Что? Брильянты? Где? Да-а-ай! Срочно, надо мне! — хриплый голос срывается до визга, все затыкают уши.

Кровожадный двойник срывается с места, подбегает к лохмачу и сильно бьет его несколько раз в висок. В моих глазах темнеет, хотя, может, это и правда садится солнце.

— Когда солнце сядет, пути назад не будет, — попыхивая сигарой заявляет богач, с удовольствием глядя, как избивают лохмача.

Каждый удар отдается болью в голове. Я уже не в силах терпеть этот фарс и жестокость. Унылый ковбой снова поднимает стволом револьвера шляпу. Выхватив оружие, я нацеливаю его на злодея.

— Хватит! — кричу я ему, но он и не собирается останавливаться.

Прицеливаюсь получше, взвожу курок. Никогда в жизни не стрелял из револьвера. Хватаю его обеими руками и тяну на курок на себя. Бах! Кровожадный двойник падает на песок. В виске зияет дыра.

— Эээй! — возмущенно произносит богач. — Я же его почти нанял!

— Пистолет! — широко раскрыв глаза говорит лохмач. Хотя его усердно били, его лицо чистое, хоть и заросшее, как у Робина Уильямса в «Джуманджи».

— На, — говорю я и жму на курок второй раз. Терпеть не могу попрошаек.

— Ай, молодец! Просто молодец! — королек даже подпрыгивает на месте. Удивительно, как это корона у него с головы не слетает.

Гнев закипает внутри меня. Что за клоун, в конце концов! Целюсь ему прямо в лицо.

— А вот и не попадешь! Ты что, думаешь, можешь попасть в меня? В меня?! Да никогда на свете! — лицо искажается гримасой и я с удовольствием спускаю курок. Корона сваливается с падающего тела и, прокатившись пару метров, замирает в песке.

Солнце все ниже и мир темнее. Теперь видимость едва ли больше пятидесяти метров. Интересно, Посейдон функционирует или нет?

— Меньше народу, на дольше хватит пожрать, — чавкает сзади жирдяй. Он тоже отвратителен мне. Вот только хватит ли пороху пройти через эти многослойные жиры?

— А ты неплох! — звучит голос богача. — Я мог бы нанять тебя.

Я разворачиваю от толстяка и подхожу вплотную к этому франту в костюме. Сквозь запах пыли я ощущаю запах денег. Черт возьми, он сам просто пахнет деньгами.

— И ты будешь моим, хе-хе, — он ухмыляется зажав сигару зубами.

— Я сам по себе!

Похоже, ствол револьвера уже горячий. Богач вздрагивает, когда сталь касается его подбородка. Пуля выбивает сигару из его зубов и бездыханное тело падает в песок. Безупречный костюм сразу же покрывается пылью.

На миг в воздухе повисает тишина. Но только на миг. Снова раздается чавканье. Как же это бесит! Но тьма уже совсем рядом. Иду на звук пока не натыкаюсь на тело. Такое ощущение, что он стал еще больше.

— Ты что, мне и поесть не дашь? — возмущается толстяк и снова запихивает себе толстые, как сардельки, пальцы в рот.

— Дам, конечно дам, — целюсь получше и стреляю. — Надеюсь, одной пулей ты наешься.

Туша обмякает, едва ли не растекаясь по песку. Неужели я становлюсь похожим на свою первую копию?

— Что, и меня отправишь к праотцам? — грустно спрашивает ковбой, приподнимая шляпу одним пальцем, которая сразу же опускается ему на глаза.

— А что ты вообще можешь делать, кроме как ныть и жаловаться?

— Я могу делать так, — он снова тычем пальцем в поля шляпы.

— Ясно все с тобой. Бесполезный. Совершенно бесполезный.

В револьвере остается последний патрон. Я в сомнениях, стоит ли тратить его на этого бесполезного персонажа. А что, если я навсегда останусь в этой темной пустыне рядом со статуей металлического Посейдона? И тогда мне придется тут сидеть вместо этого ковбоя.

— Вот видишь, мы не такие и разные. Ты — совсем как я, — уныло произносит он.

— А я не хочу быть таким, как ты. Не хочу быть бесполезным! — и всполох выстрела разрывает его кислую мину на части.

Мир погружается во тьму. Останусь я унылым ковбоем? Или я уже стал жестоким и кровожадным? Нет-нет. Уж я не позволю себе занять место кого-то из них. Револьвер выпадает из моей ладони. Как раз в тот миг, когда фонарь Посейдона вспыхивает ярким светом. Выход?

* * *

Телефон просто разрывался. Он вопил и вибрировал так, словно его главной задачей было