Русский хан - Владимир Лошаченко

Наступила зима, приближался Новый год по моему времени. Толгат-хан с ордой в октябре решил откочевать на южные пастбища. Я пытался его отговорить – без толку. Мои доводы о булгарах хан воспринял скептически. Ну и флаг тебе в руки и барабан на грудь. Обтрепанная орда вернулась месяца через два с половиной, тестя, раненого, привезли на повозке. Он потерял убитыми полтумена воинов и треть обоза с людьми. Марьяша с Карчи выхаживала отца, получившего две стрелы. Раны болезненные, но не смертельные. Хуже другое – погиб старший сын Галим. Толгат-хан довольно быстро поправился. Я навещал его, когда было свободное от обучения нукеров время. О многом с ним толковали, прежней самоуверенности у него заметно поубавилось. Он поклялся отомстить булгарам, ругал себя последними словами, что не внял моим советам. Как ни цинично звучит, но, благодаря сим печальным событиям, я получил надежного союзника в будущей войне. Марьяша была беременна, ребенка ждали к весне. Мы с ней иногда спорили, кто родится. Мне хотелось мальчика, ей – девочку.

Спорили шутя. Какая разница, главное – это будет наше дитя. Марьяше беременность пошла на пользу. Стала мудрее и мягче. Обычному человеку хватило бы с лихвой того, что я имел. У меня ситуация была немного другая. На подсознательном уровне я не сомневался, что придет день, и я вернусь в свой мир. А как же Марьяша с будущим ребенком? Так ведь потому я и не хотел жениться. Сынок стал таким здоровенным – в холке мне по плечо. Марьяшу признал за хозяйку, ластится к ней, просит почесать за ухом. Своих воинов стал обучать метанию гранат и сразу получил результат – трое убитых и пять раненых. Это не зер гут. Нам, кстати, подарили на свадьбу около сотни рабов. Из них сорок молодых парней, все русичи. Мы с Марьяшей посоветовались и дали им вольную. Собрали народ и объявили о своем решении. Я дополнил: через три года все будут на Руси.

Парням предложил принять участие в походе против булгар, но сначала пройти курс молодого бойца. Согласились. Обещал через три-четыре года отпустить со службы. Обучать их огненному бою, как выражаются здесь, оказалось проще, чем тюрков. Но и с ними проблем хватало. Я давно обратил внимание: у нынешнего народа, скорость мышления значительно ниже, чем у моих современников. В то же время они гораздо честнее и порядочнее нас. Неимоверными усилиями удалось создать десять пулеметных расчетов. Но тут возникла финансовая проблема – война дело затратное.

Марьяшин сундук с золотыми побрякушками потрошить нельзя – ее приданое, материальное обеспечение на будущее. Решил посоветоваться с тестем, он подсказал радикальное решение. Экспроприация экспроприаторов – любимый лозунг большевиков.

Хан предложил обуть булгар по полной программе: ограбить по весне золотой обоз, направляющийся раз в год в их столицу – город Болгар. Я от полноты чувств отчебучил смесь цыганочки с плясовой, тесть развеселился. Затем начали обговаривать детали будущего набега. Стрелков решил взять все четыре тысячи – пусть обкатаются в живом деле. Для охраны Марьяши оставил пулемет с расчетом и две тысячи нукеров. Хан решил принять участие, взял с собой целый тумен. На хозяйстве оставались Марьяша и ее старший брат Ильяс со своим туменом.

У меня образовался отряд разведки из бывших пленных русичей. Дружинники быстро все схватывали, но маловато их было – сорок человек. Самое сложное для них автоматы и пистолеты, холодным оружием они владели неплохо. За зиму освоили АКС-74 и «Стечкин». Командиром назначил Савелия Хвата – отчаянного рубаку и блестящего рукопашника. Он молодых воинов гонял нещадно, огневую подготовку давал я.

В марте послали разведку в Булгарию, в начале апреля выступили основными силами. Через месяц были на месте, встретили разведчиков. Они молодцы, все сделали как надо: под видом купцов проникли в Болгар. Нужную информацию просто купили. Золото – оно и в Африке золото. Главное мы узнали: когда и по какой дороге пойдет «золотой» караван.

Засаду организовали километрах в ста от города. Строго предупредили воинов: в пленников, то бишь рабов – не стрелять. Вместе с караваном булгары обычно много рабов гнали. Через неделю дождались каравана. Охрана была серьезной: тысяч пять воинов, если не больше. Место нападения выбрали удачно: длинная балка пролегала параллельно дороге. Хан с туменом стоял дальше, за лесом. Вот караван с охраной поравнялся с засадой. Я подал знак, махнул саблей. Один залп, второй, и зарокотали пулеметы. Через полчаса все было кончено. Булгары даже не успели понять, что их выкосило в один миг. Хан потом немного обиделся, когда приперся со своим туменом. Саблями помахать не пришлось, только раненых добили. Собрали трофеи, рабов и алга домой. Освобожденных из полона было много, тысяч семь, в основном русичи. В кочевье вернулись к началу мая. По договоренности с ханом я забрал всей русичей к себе. Также лошадей третью часть, золота и всяких драгоценностей досталось три повозки и две с пушниной. Добыча превзошла все ожидания. По случаю удачного набега Толгат-хан закатил пир – гудела вся Орда. Я внутренне хихикал, вспоминая ошарашенные лица хана и его нукеров, прискакавших к нам на помощь, громить булгарский конвой. Тесть, сидевший рядом со мной на пире, сказал:

– Владимир, теперь я верю, что ты одолеешь монголов. В любом деле я тебе союзник.

После разлуки, хоть и недолгой, приятно возвращаться туда, где тебя любят и ждут. При встрече Марьяша зацеловала меня всего, потом давай осматривать, не ранен ли. Соскучилась, да и я тоже, чего скрывать. Сынок, остававшийся с Марьяшей в кочевье, сначала сидел к нам задницей, выражая свою обиду. Как же, я не взял его с собой. Бойкот продолжался недолго. Прыгнул ко мне, обнял мои плечи передними лапами, повалил, зараза, и давай облизывать лицо. А язык шершавый. Еле-еле угомонил тигра. Марьяша приказала слугам, те быстро накрыли низенький столик. Наелся от пуза. Отвалившись на подушки, пили чай. Жена потребовала подробного рассказа о набеге и была разочарована его краткостью.

– А что рассказывать? Пришли, хлопнули конвой и ушли без потерь с добычей.

Я ей посоветовал обратиться к отцу, может, он больше видел. Но это все мелочи, главное событие впереди – ребенок должен родиться вот-вот. Из освобожденных семи тысяч русичей четыре – молодые мужчины. Всех поставил под ружье. Курс молодого бойца проходил вместе с ними. Много синяков и шишек получил, пока учился сабельному бою. Полгода регулярных тренировок сделали свое дело, да и учителя были хорошие. А среди освобожденных из булгарского плена русичей нашелся отличный мастер клинка.

В начале лета мой уровень настолько повысился, что на тренировках бился сразу с несколькими противниками. Впрочем, насчет своих успехов в ратном деле я несколько заблуждался. Глаза мне открыл тесть. Как-то в разговоре он спросил:

– Ты хоть знаешь, как тебя воины называют?

– Без понятия, – буркнул я.

– Мерцающий хан.

– О как! А в честь чего?

Тут хан и поведал довольно занимательную историю. На тренировках один на один ничего необычного я не делал. А вот когда сражался одновременно с несколькими противниками, то временами исчезал из поля зрения. Сам того не замечая, рефлекторно увеличивал скорость передвижения. Потому-то на тренировках иногда и сам замечал – воздух слишком упругий, плотный. Ну и ладно. Через два дня после нападения на булгарский караван произошло радостное событие: у нас с Марьяшей родился сын, как раз девятого мая. Для нас с женой праздник души. Тесть ходит довольный и счастливый – у него уже четвертый внук. Назвали Иваном, Ванечкой. Малыш получился что надо – здоровенький и хорошего веса. Слуги перегородили ширмой половину юрты, для Марьяши с сыном. С тигром я имел воспитательную беседу, чтобы не перся на другую половину юрты, он вроде понял. По случаю рождения наследника я устроил большой пир. Все мои воины получили по серебряной монете. На другой день у хана собрались темники. Был и Карчи с Ильясом. Все думали, что я предложу устроить очередной набег, но промахнулись. А предложил я разгромить ногайцев, а затем Булгарское ханство. У присутствующих глаза на лоб полезли, один лишь Толгат-хан довольно крякнул.