Рейд ценою в жизнь - Александр Тамоников

– Ты стал любителем русских поговорок? – нахмурился Шубин. – Выдвигаемся в колонну по одному, рот не открываем, проявляем осторожность и осмотрительность. В случае выхода на объект Шлыков, Бурмин – группа поиска, Вожаков, Герасимов… и я – группа захвата; остальные – группа прикрытия. И никак иначе, зарубите себе на носу. Действовать быстро, решительно и грамотно. Но только по приказу, это понятно? – Глеб пристально посмотрел на Мостового. Тот сделал серьезное лицо и скромно кивнул. Остальные заулыбались.

Трава на ничейной земле была по пояс – вроде и злаковые, а все же – сорняки. Ползли, закусив удила, загоняя вглубь отчаянное желание встать и побежать.

– Бурмин, ты чего свои бутсы мне в физиономию тычешь? – шипел Мостовой. – Не видишь, что я тут? Не тормози, Саня, пошевеливайся. Эх, Бурмин, Бурмин, я бы с тобой точно в разведку не пошел…

– А ты не наседай, чего ты наседаешь? – огрызался вспотевший Бурмин. – Навалился, как на бабу, стыда и совести у тебя нет, Вадим…

Разведчики сдавленно посмеивались. Через поле виднелась тропа – ходили к немцам так часто, что трава не успевала подниматься. Приближался лес, погруженный в низину. Местечко выбивалось из типичного ландшафта. Криворукие деревья произрастали густо – почерневшие, узловатые, ветвистые, но далеко не везде покрытые листвой. Болото расползалось по низине, губило растительность, отравляло воздух. Неприятный запах аммиачных испарений уже чувствовался.

Равнина оборвалась, скатились в низину. Протоптанная дорожка огибала гниющий кустарник, уходила в темень леса. Несколько шагов в чащу, и почва под ногами стала вязкой, зачавкал мох. Трясины были дальше, метров через двести, а пока можно было идти без опаски. Маленькая колонна втянулась в заболоченный лес…

К такой обстановке уже привыкли. Мрачно, рискованно – как в страшной русской сказке, – не хватало только леших с кикиморами, а ближе к трясинам – водяных. Роились кровососы – приходилось прятать открытые части тел, защищать глаза. Низина углублялась, но ближе к ее середине деревья разомкнулись, расползся и поредел кустарник.

Возглавлявший шествие Вожаков вооружился слегой, прощупывал каждый шаг. На то, что проверили ранее, полагаться нельзя – рельеф дна постоянно «плыл» и менялся. Заблестели «окна», стыдливо прикрытые пленкой ряски. Смотреть в ту сторону совершенно не хотелось. Тем не менее постоянно косились, и воображение рисовало неприглядные картины.

Закончился короткий отдых. Дальше каждый вооружился слегой, пошли медленно, такое предстояло вытерпеть еще как минимум минут сорок…

Солнечный день был в разгаре – три часа пополудни, – когда разведчики вышли из болота и присели на опушке за большой повалившейся осиной. Из-за леса слышался едва различимый гул – работали моторы или генераторы.

– Танковые двигатели гоняют на холостом ходу, – подсказал всезнающий Шлыков. – Техника стоит у фрицев в резерве, ждет своего часа. Здесь не пройдут, товарищ лейтенант, значит, в этом районе у них что-то вроде отстойника.

– В прошлый раз не гудело, – справедливо подметил Герасимов. – Мотоциклы носились, патрули иногда попадались, но ничего крупнее машины связи мы не видели.

Дорога вдоль низины имела укатанный вид – ею часто пользовались. Соответствующий опыт уже имелся. По дороге курсировали патрули – чаще на мотоциклах, реже – на бронетранспортерах, имеющих открытые отсеки для пехоты. Представители командного состава немецкой армии данной дорогой не пользовались – она вела в никуда.

Послышался шум, бойцы прижались к земле – всем хватило места. Медленно, волоча за собой шлейф пыли, по дороге проследовал бронетранспортер с крестами – явно не новый, побитый шрапнелью, поеденный ржавчиной. В отсеке для десанта ехало отделение пехотинцев. Поблескивал ствол пулемета МG-34. Кузов ощетинился карабинами, мерно покачивались стальные шлемы. Солдаты увлеклись беседой – двое говорили одновременно, третий смеялся.

Боевая машина протащилась мимо, растаяла за плавным поворотом. Северный ветер отогнал смрадное облако к лесу, накрыл «пластунов». Бойцы плевались, кашляли в пилотки.

– Вот ведь сволочи, – чертыхался Вожаков, – достать не могут, а все равно нагадили, словно знали, что мы здесь…

– Ничего, Вожаков, мы им отомстим, – уверил Сергей Герасимов, – всех поймаем, к выхлопной трубе привяжем, пусть знают…

Облако пыли растаяло. Стало тихо. Только в низине гудели комары, да в березняке по левую руку галдели пернатые.

Дальше пошли проторенной дорожкой – склоном лощины, погрузились в лес. Гул моторов превращался в заунывный фон. На северной опушке скопилась бронетехника. Просматривались танки Pz III, самоходные артиллерийские установки. Сновали крохотные фигурки людей. Бронетехника перемещалась с места на место, но квадрат не покидала. Глупцов там не было, немцы помнили, на что способна советская разведка, а также артиллерия, чей огонь корректируют разведчики. Танки были разбросаны по обширному пространству и в случае артобстрела могли уйти в поле.

На опушке разместился как минимум танковый батальон.

Это было соблазнительно. Интуиция подсказывала, что ловить здесь нечего, но Шубин решил задержаться. Участок, где обосновались его люди, представлял собой вереницу буераков. Дороги и водные артерии остались в стороне.

Четыре часа пополудни – еще не вечер. Глеб отправил к опушке Бурмина с Вожаковым – нечего там делать всем кагалом. Дозор убыл, а остальные погрузились в меланхолию. Нет ничего труднее – ждать, когда нельзя курить, даже шевелиться! Нервы, как струны – жизнь не вспомнишь, не помечтаешь.

Дозорные вернулись минут через двадцать, сползли в рытвину, отдышались.

– Вожаков пилотку потерял, – сообщил последние известия Бурмин. – Та еще тетеря.

– Я не виноват, товарищ лейтенант, – смутился бывший комсорг, – она мешалась, я ее за ремень сунул, а когда возвращались, обнаружил, что ее нет. Не возвращаться же за пилоткой… Да вы не волнуйтесь, немцы там не ходят, одни колдобины и буераки…

– Ну, все, товарищ боец, – покачал головой Мостовой, – теперь будешь до конца войны без пилотки мыкаться. И границу перейдешь без пилотки, и в Берлин войдешь без пилотки. А как ты хотел? Это, между прочим, казенное имущество, немалых денег стоит…

– Это все, что вы сделали? – нахмурился Шубин.

– Нет, конечно, – спохватился Бурмин. – Мы лежали метрах в ста от опушки, нас никто не видел. На видимом пространстве примерно полтора десятка машин. Средние танки и две самоходки. Рядом две палатки для личного состава и брезентовый навес – под ним немцы соорудили что-то вроде передвижной ремонтной базы. Половина танков неисправна, над ними колдуют механики. Есть палатка с радиостанцией – пищит, зараза. Часовые ходят, много часовых. И в лесу, наверное, есть, чтобы враг, то есть мы, с тыла не подкрались.

– Офицеры есть?

– Старше лейтенанта никого не видели… верно, Дима?

– Угу, – печально подтвердил Вожаков.