Мерцающие Берёзы - Кшиштоф Смутный

в кабинет и ждала своего доблестного провожающего.

Через две недели сезон цветения был окончен, выдавалось больше времени друг для друга. Лиза пригласила Константина в гости, но предупредила, о возможной неловкости в обстановке. Она снимала комнату в квартире, во второй комнате проживала престарелая хозяйка.

— Она не разрешает никого приводить, но сегодня её не будет, — сказала Лиза.

— Славно, увижу твои книги, и не дай бог это второсортные романы, в которых воплощены все фантазии женщин за сорок.

Придя домой Костя растопил печь, завёл бензокосу и принялся косить близ прилегающую к дому траву:

— Буквально неделя, и это придется делать снова, — подумал он, — сегодня я её увижу… — подумал он следом и с новыми силами закончил работу, — она рассказывала мне о том, что безумно любит ежевику, насобираю для неё, благо здесь недалеко такая имеется, на месте покинутого сада.

Костя направился в заброшенный сад, расположение которого он примерно знал.

— До выхода два часа, я успею, — проворчал он себе под нос. Он взял с собой охотничий нож, плетёную корзину и направился в лес за домом. Окрестности сильно изменились, с тех пор как Костя был здесь в прошлый раз. По своей альтруистской натуре он склонен делать всё для других, для себя ежевики не очень-то и хочется, хотя варенье из неё отменное, и сахаренная ежевика ему нравится. Плюс ко всему — далеко идти, так что, ежевика была не в приоритете все это время. Тем временем над его головой нависли свинцовые облака, начал сочиться дождь:

— Грибной дождь мне не помеха, я узнаю эти места, ещё минут десять, — уверял себя он.

Ежевики было достаточно. Она выла крупной и буйной, что слегка настораживало, так как для такого урожая следовало ухаживать за кустами не вылезая из сада. Каждая ягода была размером с каштан, а может и с целую клубнику. Тем временем дождь перерос в ливень, до целой корзины оставалось ещё чуть-чуть. Но раздавшийся вдалеке гром убедил Костю — достаточно. Ливень склонял кусты и молодые ели до самой земли. Старые сосны, казалось повидавшие всё на своем веку, извивались и хрустели. Данная картина заставила Костю переключиться с шага на бег. Подбегая к дому он заметил, что входная дверь не прикрыта. Обеспокоенно протерев лицо от дождя, Костя достал охотничий нож. Тихонько открыл входную дверь и прокричал:

— Кто здесь?

— Это я, Костя! — ответила Лиза.

Голос доносился из спальни на втором этаже.

— Лиза? Что ты тут делаешь? Я должен быть у тебя через сорок минут! — сказал он, поднимаясь по лестнице.

— Хозяйка никуда не свалила. Поэтому… Сюрприз!

— А как ты узнала, где я живу…

Поднявшись по лестнице, Костя заглянул в спальню. На кровати лежала и грелась промокшая насквозь Лиза, лишь в нижнем белье, верхняя одежда сушилась на печи. Печь была приоткрыта, мягкое пламя которой переливалось в волосах Лизы, танцевало на её мраморной коже. Ливень не спешил прекращаться, лишь дополнился более частыми раскатами грома. Костя решил поставить корзинку, но слишком засмотрелся на своё сокровище и рассыпал содержимое. Мелкими, глухими гроздьями рассыпались ягоды ежевики. Спелые, налитые, сладострастные.

— Мне Олег подсказал, где находится твой дом. Но ты ведь не сердишься, за мой внезапный визит? — ответила она.

— Если бы ты только знала — как ты сейчас прекрасна, — сказал Костя.

— Нравиться? — улыбнулась Лиза.

— Да, — ответил он.

— Глупый, я про бельё, как оно тебе? — возразила она.

— Да, — околдовано произнёс Костя.

— Тебе полотенце принести? — спросил Константин, подсев на кровать у её ног. Лишь взглянув друг на друга, в ту же секунду, весьма понятный импульс заставил предаться их страсти. Дождь не прекращался целый вечер и целую ночь, так же, как и их любовь в этот день. Они укрылись от дождя, и от всего мира в страстных объятиях друг друга.

Любой аспект друг в друге — гармонировал и взаимно перекликался нутром. Однажды Костя заметил на Лизином столе сборник сочинений Эдгара Алана, сопроводив своё замечание комплиментом. С тех пор каждый вечер один из них читает вслух его рассказы. Это стало своеобразным ритуалом. Когда же Эдгар Алан «закончился» — перешли на другие мистические романы и рассказы. Дома у Кости они танцевали под старую французскую музыку шестидесятых, найденную Костей на чердаке, когда тот разгребал его для дальнейшей починки. Голос француженки, бравый ритм, скрип старого пола и они — неуклюже кружащиеся, радующиеся ещё одному дню вместе.

Ближе к ночи они смотрели кино. Это были ужасы, научная фантастика, детективы и вестерны. Чаще всего выбор фильма оставался за Лизой, так как Костины фильмы не подходили для совместного просмотра — наводили тоску.

Во время очередного совместного просмотра кино внимание Лизы было приковано к картине, висящей напротив кровати:

— Костя, — протянула она, — меня пугает картина.

— Эта? Брось ты, — Костя включил свет в комнате, — посмотри! Она называется «Аллегория любви»; на ней женщина-арахнид признается в любви рыцарю, и естественно с помощью силы любви её тело преображается в человеческое. Сильная работа! Это Иван Уотэрдом написал.

— Красиво, но, её паучьи ноги меня немного смущают. Я арахнофоб, ты же знаешь. Не мог бы ты убрать её из спальни?

— Эх, ладно. Только давай досмотрим сначала, а потом унесу.

— Костя.

— Чего?

— Я тут подумала, если бы их любовь не удалась, и паучиха его съела… как бы тогда называлась картина?

— Очевидно же, — «Аллегория неудавшейся любви».

Фильм подходил к концу, тем временем Лиза впечатленная работой художника продолжала размышлять на этот счёт:

— Знаешь, о чём я сейчас подумала? В реальности паучиха обречена.

— О чём это ты?

— Я о том, что в реальной жизни «высокая любовь» такая редкость, что считай она вовсе невозможна. Эта «Арахна» обречена искать и так и не найти. Проще говоря — почти каждая любовь по-своему неудавшаяся.

— Интересно. Видишь, не так страшен паук, как его малюют. Может, всё-таки оставим картину?

— Костя, нет! Если я посреди ночи проснусь и забуду про неё? Ты хочешь меня извести?

— Ладно, ладно. Уберу.

— Плюсом ко всему, если тебе посчастливилось её отыскать, ты можешь её лишиться в любой момент. Ведь «высокая любовь» сколь прекрасна — столь хрупка; и ты должен её оберегать.

— Моя «высокая любовь» такая характерная и буйная, что мне приходится оберегать от неё окружающих, — договорив, Костя закрылся руками.

— Костя! — Лиза вскочила и начала бить его подушкой.

Вскоре они съехались. Костя так и не подчинил крышу, но материалы будут со дня на день. Следовало заменить: две несущие балки; шифер; утеплитель. Материалы обошлись Косте в половину сбережений, дотошно скопленных на свой идеальный