Остров, на котором жить. Часть первая - Михаил Владимирович Балыш

Собрав все ресурсы, оставшиеся во мне, я швырнул себя к главному входу, разрезая телом воздушное пространство, мелкие частицы которого врезались в меня и застывали, вырисовывая за спиной причудливый силуэт. Я ворвался в дверной проём в момент, когда моих друзей тряхнуло о землю, ломая их тела, заполняя лабиринты сознания безудержной волной нечеловеческой боли.

Я успел.

Щепки разорванного мною каркаса деревянной двери, схваченные цепкими объятиями замороженного в моём сознании времени, замерли, устремлённые к стенам коридора, ведущего к ступеням на верхние этажи. Пока что мне была неведома цель, к которой я движусь, но я понимал что остановиться – значит умереть. Я мчался к лестничной клетке. Я не собирался взбираться вдоль перил, это было бы самоубийство, слишком медленно. Мне нужен был лестничный проём, позволяющий в прыжке преодолеть нужное количество этажей. Я уже видел ореол той энергии, что была источником опасности. Четвёртый этаж, правое крыло, почти что прямо надо мной.

Третья секунда плавно перетекала в четвёртую. Мои товарищи корчились от боли, а в их направлении, из-под сантиметрового слоя почвы, с бешенной скоростью вырывались осколки, ржавые гвозди и мелкие металлические обломки, оброненные когда-то строителями, работавшими на этом месте. Я всё же не успел. Моё присутствие было замечено и в мою сторону ринулись десятки мелких предметов, словно автоматная очередь в искривлённом пространстве. Я запаниковал. Сила, которой я противостою, не входит ни в какое сравнение с силами Арментариев, ничего подобного я раньше не встречал, я не мог поверить, что такая мощь может существовать. Это невозможно. Страх усилил остроту восприятия. Это помогло. Я смог увидеть каждый мелкий предмет, несущийся в мою сторону, проследить его траекторию. Я не был в силах остановить их, но я мог изменить линию пути, по которому смертоносные тела стремились ко мне. С трудом справляясь с задачей, я почувствовал, как обожгло кожу. Большую часть я отвёл, но всё сразу заметить не смог. Вторая волна телекинетического удара замедлила моё передвижение, и я уже не справлялся с атакой. Надо было менять стратегию, иначе я погиб. Надо было мыслить иначе, более дерзко, более неожиданно.

Пятая секунда уже оставляла за собою четвёртую. Моих друзей решетили, разрывая на части, сотни мелких острых деталей, безостановочно рвущихся из-под покрова сгущённой грязи и пыли. Хлынувшая кровь застывала в воздухе багровыми кляксами. Я продолжал бороться с взбесившимся домом. Куски стен отрывались, устремляясь ко мне, дождь из сотен всевозможных предметов рушился на моё несущееся к лестничной клетке тело. Противник уже был на одной вертикальной плоскости со мной. Частички металла, стекла и дерева уже жадно впивались в плоть и я почувствовал, как врезаюсь в энергетический барьер. Мой путь был перекрыт. Враг не собирался подпускать к себе. Но может быть мне это и не нужно. Нестандартное решение задачи всё-таки пришло. Я максимально сконцентрировал сознание, сосредоточился на каждой щепке этого дома, поместил в ментальные оковы каждый сантиметр здания. И поднял его, вырвав из почвы вместе с собой и незримым соперником. Ровно на четыре этажа, ровно на тринадцать метров.

Дом завис в пространстве, вместе с вырванными клочьями земли. Перекрытия между этажами лопнули в том месте, где стоял мой враг и я. Мы оказались в шаге друг от друга и я увидел его. Это была женщина. Из-за обороняющего поля, окутывающего тело женщины, я не видел чётких очертаний её лица, но и без того я понял, что она красива, исключительно красива и бесконечно опасна. Я попытался воспользоваться моментом неожиданности и нанёс сильнейший ментальный удар, на который ещё был способен. Пространство сжалось, защитная аура противницы лопнула, воздух свернулся, порождая вакуум. Я увидел, как область энергетического взрыва исказилась, словно кривое зеркало меняет отражение. Враг пошатнулся. Невероятно. Похоже, что момент внезапности позволил мне выбить позиции. Возможно, у меня получится. Противник будет обезврежен. «Но… Что происходит?» Я растерянно глядел как защитный барьер вокруг женщины восстанавливается. Это уже слишком.

Я не мог повторить нападение. Ментальный потенциал был исчерпан. Всё на что я оставался способен – это физическая сила. Но даже ускоренная мышечная активность не в силах противостоять ментальному могуществу этого существа. Уже осознавая свою обречённость, в отчаянии я рванулся к сопернице, с целью воспользоваться, хотя бы, преимуществом мужской физиологии. Надежды на победу были малы. Сокрушающе малы. Нет, я уже не рассчитывал на удачный финал. Мой последний выпад, скорее означал лишь решительность и демонстрацию крепости духа. Я знал, что уже терплю поражение, я осознавал то, что я уже погиб, но я не собирался сдаваться. Не хотел сдаваться. Ни за что. Резкий удар вырвал меня из реальности, мысли бессмысленным круговоротом очертили границы сознания. Я увидел темноту, искрящуюся яркими цветами и бесцветную одновременно. Я ощутил невесомость изрезанного тела. Я перестал чувствовать боль.

Шестая секунда ускоряла бег. Обмякшие тела двадцати двух Арментариев, медленно опускались на бурую липкую поверхность земли. Почва перестала извергать острые строительные останки. Капли крови ещё держались в воздухе, влекомые силой притяжения. А я терял связь с миром, уходя в небытие.

Седьмая секунда…

Глава 2.

У каждого человеческого организма, похоже, есть некая шкала определяющая его возможности. Когда дело доходит до превышения оных, организм противится этому, наглядно демонстрируя сознанию невозможность определённого действия. Детектором, в данном случае, является мышечная активность. Ведь физически слабый человек никогда не сможет поднять стокилограммовую штангу, именно в связи с опасностью разрушительных, для организма, последствий. Даже физически очень развитому человеку не под силу поднять над головой автомобиль. Скелет просто сломается под его тяжестью. Мышечный каркас чётко устанавливает границы возможностей. Не можешь, не берись.

Я был в силах пошевелить лишь пальцами рук. На большее я не был способен. Тело, как будто бы намекало на то, что мне не стоит двигаться вовсе. Но, как и все люди, я нисколько не уступал барану в упрямстве. Я попытался поднять правую руку, и тело пронзила боль. Такими методами демонстрации моего бессилия, организм, как бы говорил мне – не можешь, не берись. Судорога отпустила меня из своих крепких объятий, и я успокоился.

С трудом разлепив веки, я, в первую очередь, увидел белый потолок, венчаный продолговатой лампой люминесцентного освещения. Грани потолка подпирали, такие же белоснежные стены. Пахло чем-то кислым и горелым одновременно. Очень уж знакомо мне всё это с детской поры. Глянув одними глазами на инвентарь, окружающий меня, я окончательно убедился в том, что нахожусь в больничной палате. Тело стягивал гипсовый кокон, заставляющий испытывать сильнейший дискомфорт. Здесь были