Хищник - Майкл Ридпат

Дункан поморщился.

— Ничего не поделаешь. У нас в банке чрезвычайно развит дух соревновательности, — вступил в разговор Эрик. — Считается, что здесь мы все должны конкурировать между собой и топтать друг друга, чтобы обеспечить себе более высокий балл и лучшее трудоустройство после окончания курсов. Так вот, парни вроде Руди Мосса воспринимают это вполне серьёзно.

— Но вы-то, надеюсь, нет? — сказал Крис.

— Я по характеру человек команды. Предпочитаю работать со своими партнёрами заодно, а не подсиживать их.

— Что в таком случае ты делаешь в «Блумфилд Вайсе»? — спросил Йен.

Эрик улыбнулся и пожал плечами:

— Калхаун прав. «Блумфилд Вайс» — лучший инвестиционный банк на Уолл-стрит, а я хочу быть с лучшими. Другое дело — курсы. У меня к ним особенное отношение.

Все с торжественным видом кивнули в знак того, что принимают точку зрения Эрика. Один Алекс расхохотался:

— Знаем мы это твоё отношение! Оно означает возвращаться в три часа ночи в стельку пьяным, а потом валяться до полудня в постели.

— Мне нравится такой подход к жизни! — с энтузиазмом воскликнула Ленка.

Эрик расплылся в улыбке:

— Эй! Не забывайте, что говорите о будущем банкире, мисс.

Дункан одним глотком прикончил своё пиво.

— По-моему, нам пора по домам, ребята. В противном случае мы вряд ли успеем приготовить задание, которое нам дали.

Покинув заведение, они спустились в метро и разъехались кто куда. Крис, Йен и Дункан направились в Верхний Ист-Сайд, где они втроём снимали квартиру. На этот раз Дункан вёл себя в вагоне спокойно и старался пассажиров не задевать. Большую часть времени, что они провели в дороге, он вспоминал Ленкины прелести, которые произвели на него неизгладимое впечатление. Крис разделял восторги Дункана, но был полон решимости сохранить верность Тамаре — подруге, дожидавшейся его в Лондоне. По этой причине волочиться за красавицей Ленкой он не собирался.

* * *

Холодный ночной воздух обдувал Крису голову, помогая освободиться от тех фантасмагорических финансовых проектов, которые он выстраивал у себя в мозгу в течение последних трёх часов. Стоял конец марта, и весне давно уже пришла пора вступить в свои права, но в воздухе по-прежнему чувствовалось леденящее дыхание зимы. Крис поднял воротник старой кожаной куртки и медленно побрёл в сторону Пятой авеню и Центрального парка. По обеим сторонам улицы зазывно светились мраморные фойе дорогих гостиниц и ресторанов, где с важным видом прогуливались одетые в ливреи швейцары.

Работы было столько, что Крис не имел представления, как справиться со всем, что на него навалилось. Пришлось сдувать пыль с учебников математики, о которой он благополучно забыл с тех пор, как окончил колледж. Впрочем, этого оказалось недостаточно. Перебирая в памяти термины современного бухучета и математические формулы, он с ужасом признавался себе, что ни черта во всём этом не смыслит.

Крис старался не принимать участия в панических разговорах, которые заводил Дункан по поводу программы обучения, хотя и осознавал, что его тревожат те же самые страхи. Он старался брать пример с Йена, демонстрировавшего непоколебимую уверенность в своих силах, а уверенность, пусть даже внешняя, как знал по опыту Крис, для финансиста первое дело. Если ты чего-то не знаешь, делай вид, что разбираешься в своём предмете до тонкостей, тогда и окружающие в это поверят.

Конечно, преподавателей так просто не проведёшь. Профессора Валдерна, к примеру. Или Калхауна, который грозился в самом скором времени устроить им всем экзамен. В сущности, Дункан прав. Будет невыносимо стыдно, если после всех трудов и испытаний, которые выпали на их долю, кого-то из них с этих проклятых курсов отчислят.

Чтобы попасть в Нью-Йорк, Крис работал как каторжный. Сколько он себя помнил, он всегда много работал — ещё со школьной скамьи. Тони Хэррис, его школьный учитель, настоятельно советовал ему заняться историей, и Крис по его рекомендации подал заявление в Оксфорд, хотя историей никогда особенно не интересовался. Ко всеобщему удивлению, польский мальчик с йоркширским акцентом в колледж всё-таки поступил, и его мать была на седьмом небе от счастья. Говорила, что у него мозги отца. Крис в этом сомневался, но чувствовал, что его отец, если бы был жив и узнал об успехах сына, тоже гордился бы им вместе с матерью.

Потом был Оксфорд, а после него начались поиски работы. Гуманитарии его профиля нигде не требовались. И тогда Крис решил сменить сферу деятельности и разослал свои резюме во все банки, какие только знал. Большей частью ему отказывали даже в собеседовании, и в такие минуты Крис винил в своих неудачах отца, наградившего его неудобоваримой фамилией Шипеорский, хотя беда была лишь в том, что у него не было в мире финансов никаких связей — в отличие от того же Йена Дарвента.

Когда Крис совсем уже отчаялся в успехе, его резюме неожиданно заинтересовало банк «Блумфилд Вайс». Состоялось собеседование, в результате которого выяснилось, что сотрудники банка выбрали его из числа многих кандидатов. Им понравилось, что он родом из английской глубинки — из Галифакса, понравилось его польское происхождение и даже экзотическая фамилия Шипеорский. Получив в одно прекрасное утро письмо с логотипом «Блумфилд Вайса», он сразу понял, что находится в конверте — приглашение на работу. Чем-то он приглянулся людям из «Блумфилд Вайса» и был несказанно этому рад, потому что только в этом банке ему по-настоящему хотелось работать.

И вот теперь он стал одним из шестидесяти везунчиков, которых банк направил в Нью-Йорк для углублённого изучения экономики и финансов. Среди этой пёстрой компании оказались Йен Дарвент, Эрик Эстли, Алекс Леброн и даже отвратительный Руди Мосс. И все эти шестьдесят молодых банковских служащих знали, что пятнадцать человек будут отчислены с курсов. Одним из них вполне мог оказаться Дункан, а другим — например, он, Крис.

Крис миновал Пятую авеню и вошёл в Центральный парк. Гуляя по его сумрачным аллеям, он смотрел на яркие огни небоскрёбов Манхэттена и уговаривал себя вернуться домой и немного поспать. Завтра ему снова предстоял тяжёлый день. Вздохнув, он ещё раз напомнил себе, что в течение ближайших пяти месяцев ожидать послаблений от судьбы не приходится: нужно работать, и работать основательно. Крис не чувствовал уверенности в том, что сможет одолеть программу, но решил пока об этом помалкивать и приложить все силы для того, чтобы не оказаться в числе пятнадцати аутсайдеров, которых «Блумфилд Вайс» назначит к отчислению.

Учёба шла трудно. На курсах использовали так называемый метод отдельно взятого случая, который изначально был разработан на юридическом факультете Гарвардского университета, а потом получил более широкое распространение, в том числе и в сфере бизнеса. Суть его заключалась в следующем: вниманию стажёров предлагался вполне реальный случай, или «дело», иллюстрировавший ту или иную проблему деятельности инвестиционных банков. Профессор выбирал из числа присутствующих «жертву» и задавал ей все мыслимые и немыслимые вопросы относительно разбираемого дела, после чего предлагал подключиться к этой процедуре остальным слушателям. В принципе этот метод был неплох, если «жертва» досконально знала проблему, но если в познаниях у студента имелись пробелы, урок превращался в настоящее избиение и унижение одного человека всем коллективом.