Тайны античного мира - Игорь Можейко

Хотя, конечно, не исключено, что эти предметы могли попасть на Сицилию с беженцами с Крита, когда после извержения вулкана на Фере и опустошительных волн цунами на ослабевших критян напали ахейцы из Греции.

Теперь подошла очередь археологов Сардинии. Найдут ли они там следы Дедала, или его сооружения разрушились «за давностью лет»?

Когда Шлиман решил поверить Гомеру и найти сказочный город Трою, никто, кроме жены Софии, ему не поверил.

Как Троя могла быть настоящей, а война за нее реальной, если в ней участвовали только боги и герои и все истории, рассказанные в «Илиаде», совершенно неправдоподобны?

Но в результате победил Шлиман, который утверждал, что в основе многих мифов и преданий Эллады лежат реальные события и живые люди, но со временем эти истории обросли слухами, сплетнями, песнями и легендами, так что родная мать никогда не узнала бы Одиссея или Гектора.

Впрочем, уже сегодня многие думают, что некие древние факты и события лежат в основе всех крупных эпических произведений человечества.

И нетрудно допустить, что богатыри русских былин тоже когда-то состояли в дружинах Владимира или Ольги, а рыцари Круглого стола верно служили королю Артуру.

Да и как будешь с этим спорить, если недавно отыскали место рождения короля Артура, причем именно в том замке, с которым его рождение было связано в легендах. Там нашли надпись, в которой упоминается его имя.

Но порой трудно понять, где пролегает граница между легендой и фактом. Человеческое воображение – могучий изобретатель, и не исключено, что Соловей-разбойник русских былин первоначально был обыкновенным лесным бандитом, который умел свистеть в два пальца.

И все же археологи порой идут на сомнительные предприятия, доверившись легендам или поэмам Гомера.

Так случилось несколько лет назад с греческим архитектором Пападимитрио, который прославился удачными раскопками в Микенах, а потом был назначен руководить реставрацией церкви в городке Браврон, которую, несмотря на малый размер, считают образцом раннего византийского зодчества.

Раз уж Пападимитрио на несколько месяцев застрял в Бравроне, то решил заняться изучением истории городка, тем более что он знал – город этот непростой. И главное – архитектор вспомнил, что Геродот именно в этом городе помещал храм Артемиды, который особенно почитался гречанками. Греческий драматург Аристофан уверял, что этот храм был знаменит необычными танцами и обрядами.

И наконец, название городка встречалось в некоторых мифах об Ифигении.

И тут мы возвращаемся к Гомеру и Трое. Никуда от них не денешься!

Итак, жил-был царь Микен Агамемнон. Была у него любимая жена Клитемнестра и дочь Ифигения.

После того как троянский молодец Парис умудрился обидеть богинь, отдав яблоко Афродите в обмен на любовь Елены Прекрасной, война стала неизбежной. Греки-ахейцы во главе с Агамемноном собрали армию, призвали всех богатырей и собрались в Авлиде, где их ждали корабли, чтобы отплыть на ту сторону моря к Трое.

Греки ждали у моря погоды, а погоды не было. Ветры были противными.

А раз ветер не стихал, пришлось обратиться к прорицателю Калхасу за квалифицированным советом.

Прорицатели в Греции редко радовали своих клиентов. Предпочитали их пугать.

Вот и Калхас решил не выделяться и попросту объяснил Агамемнону, что ветер дует не в ту сторону по причине божественного нерасположения.

– Кого из богов я еще обидел? – воскликнул Агамемнон. – Вроде бы я был очень осторожен, зная, какие они у нас капризные и даже порой подлые.

Калхас почесал в затылке и предположил, что когда-то Агамемнон на охоте убил лань.

– Разумеется, – согласился Агамемнон, – я на охоте десятки этих ланей подстрелил.

– А вот та, из-за которой ветры не туда дуют, – сказал Калхас, – была особенной. Любимой ланью богини Артемиды-охотницы.

– И что же делать?

Калхас поколдовал немного и со вздохом ответил:

– Придется за эту лань зарезать твою любимую дочку Ифигению.

Любая цивилизация проходит в своем развитии первобытную стадию религии, в которой боги или духи требуют страшных жертв за свои услуги. Природа страшна, жизнь жестока, за все надо платить. И если засуха грозит уничтожить урожай и погубить все племя, жрец приказывает вождю принести в жертву свое дитя. Видно, боги были не только кровожадными, но еще и пожирали человечину.

Память о таких жестоких временах осталась в сказках многих народов. Даже в русских сказках – ведь не на прогулку выгоняют дочку в лес отец с мачехой, и не зря стоит котел в избушке Бабы Яги.

Герои гомеровской «Илиады» были дикарями. Их действия трудно объяснить по нашим меркам. Казалось бы, зачем убивать принцессу, если нет подходящего ветра? Выходи в море на веслах – ведь флот тогда был весельным, а паруса выполняли только вспомогательную роль!

Но для Гомера убийство Ифигении было элементом драмы, а для Агамемнона – прозой жизни. И в самом деле – а вдруг не ту лань пристрелил?

Дальше отец начал лгать так, что даже стыдно за него: столько лжи ради того, чтобы убить девочку! Уж очень хотелось повзрослевшим, но не поумневшим мальчикам помахать мечами в свое удовольствие!

Итак, Агамемнон сообщил своей жене Клитемнестре, что хочет отдать дочь за Ахиллеса. Мама обрадовалась, велела дочке надеть лучшую тунику, и они поехали в Авлиду. Там товарищи папы уже были готовы к встрече, и сам псевдожених помогал ему тащить дочку на алтарь и жестоко убить ее. Причем известно, что в Авлиде стоял храм Артемиды, где испокон века приносили человеческие жертвы. Агамемнон был не первым и не последним.

Кстати, когда археологи раскапывали остатки этого храма, то обнаружили алтарь, на котором и зарезали Ифигению.

Если все было так на самом деле, то становится понятным, почему Клитемнестра убила возвратившегося с победой из Трои мужа. Возможно, он принялся похваляться тем, что не зря зарезал своего ребенка.

Но существуют и другие мифы, связанные с Ифигенией. Тем более что трагическая судьба девушки, которая ехала на свадьбу, а оказалась на плахе, вдохновляла многих драматургов, которым не хотелось, чтобы эта история кончалась так быстро.

По версии некоторых писателей Ифигения вовсе не погибла. Артемида, видно раскаявшись и даже возмутившись бессердечием отца (ветер-то изменился, иначе как войско добралось бы до Трои?), окутала Ифигению дымовой завесой и перенесла по воздуху в Тавриду, в края, далекие от боев и предсказателей. Надо было там наводить греческие порядки.

Ифигения сидела на берегу в окружении верных крымских дикарей и ждала, когда кого-нибудь выбросит волной на берег. Тогда потерпевшего кораблекрушение хватали, тащили в храм Артемиды и приносили в жертву точно на таком же алтаре, как в Авлиде, а Ифигения руководила церемонией и, может быть, даже радовалась – не только девушкам мучиться!