Мой личный врач - Нора Дмитриева

От прабабушки Рады, кроме зеленых глаз и буйных кудрей, я получила страсть к путешествиям, быстрой езде, серебряным украшениям, душещипательным романсам, а кроме того, отвращение к ежедневной уборке, приступы лени, вспыльчивость, авантюризм и неистребимое желание приврать «для красивости».

Прабабушка Дуня, в свою очередь, наделила меня немалым ростом, дородной (но пока еще достаточно статной) фигурой, чуть курносым носом, высокими скулами, любовью к домоседству, сдержанностью в проявлении эмоций, патологической страстью к чистоте и завидным аппетитом. Кроме того, обе они скинулись и осчастливили меня некоторыми своими генетическими «дарами», которые здорово пригодились мне во врачебной деятельности и которые я применяю исключительно на благо своих пациентов.

И сейчас мне очень хочется сказать новой пациентке сакраментальное «Встань и иди», потому что по физическому состоянию, как я полагала, она уже способна стоять на ногах. Почему Вера Дмитриевна не может этого делать, вот в чем вопрос… И еще… Нужно обязательно спросить у Агнессы, курила ли моя подопечная до болезни, потому что в ее ванной комнате я почувствовала тонкий аромат дамских сигарет «Вог»…

Когда я вернулась в комнату, в ней уже обитал юный велосипедист, встреченный мной на лужайке. Без мешковатой куртки и капюшона он оказался длинноносой худенькой девчонкой лет 12–13. Расположившись на краю кровати, она кормила мою пациентку с ложечки овсяной кашей и канючила:

– Бабуль, ну попроси ее кота принести, он такой прикольный…

– Сама попроси. И потом, что это за слово такое «прикольный»…

– Ну, бабуль, ну, пожалуйста.

Вера Дмитриевна представила мне юницу:

– Познакомьтесь, Лиза, это моя старшая внучка Анюта. – То, что девчонка была дочерью Шадрина, видно было невооруженным глазом: то же лицо, только, благодарение богу, в улучшенном варианте. – Она в совершеннейшем восторге от вашего кота, я тоже хотела бы на него посмотреть, можно, вы его сюда принесете?

– Конечно, можно, но при условии, что вы возьмете в здоровую руку ложку и сами начнете есть.

Вера Дмитриевна послушно, как школьница, взяла ложку в левую руку и погрузила ее в тарелку с кашей.

Я вышла в коридор и чуть не сбила с ног тощую девицу в белоснежном форменном переднике, которая, как я поняла, элементарно подслушивала под дверью. Пискнув что-то неразборчивое, девица поспешно ретировалась, виляя худым задом, туго обтянутым узкой синей юбкой.

Персик, сладко спавший в кресле, был весьма раздосадован, когда я его потревожила, но снизошел до любезного общения со встретившей его восторженными восклицаниями публикой. Колыхая роскошной черно-серебристой длинной шерстью и задрав трубой пышный хвост, мой котяшка устроил настоящее дефиле: он прошелся по комнате, обозревая ее с видом утомленной овациями голливудской звезды, а потом вдруг прыгнул на постель, прямо на грудь Вере Дмитриевне и, мурлыча, стал тереться лбом о ее подбородок.

– Персик, это еще что такое? Кто тебе разрешил? Брысь сейчас же!

– Нет, прошу, не прогоняйте его, – и Вера Дмитриевна осторожно почесала здоровой рукой кота за ушком. – Господи, какой же красавец… У нас тоже была кошка. Она была не такая красивая, как ваш Персик, но мы все ее очень любили. – Она вдруг помрачнела и закрыла глаза.

– Вам нехорошо?

– Нет, все нормально, только немного устала.

Я измерила ей давление, оно было чуть повышенным, и попросила Анюту уйти, та чмокнула бабушку в щеку и, забрав поднос с посудой, безропотно ретировалась из комнаты.

Вера Дмитриевна молчала, задумчиво поглаживая Персика, потом неожиданно сказала:

– Нашу кошку звали Дымкой, ее котенком подобрала Анютина мама – первая жена моего сына, вернее, не подобрала, а прямо-таки вырвала из пасти бродячей собаки, которая даже успела ее укусить, и Машеньке пришлось целый месяц ходить в поликлинику и делать уколы в живот. Дымка ее просто боготворила, и, когда та умерла, кошка ушла из дома, и мы ее больше никогда не видели… – И больная тихо заплакала.

Понимая, что отрицательные эмоции ей сейчас ни к чему, я тут же перевела разговор на другое.

– Скажите, Вера Дмитриевна, когда вы лежали в больнице, с вами занимались лечебной гимнастикой?

– Да, приходила девочка из отделения лечебной физкультуры, делала мне массажи, разрабатывала руку и ногу, но пока, как видите, безуспешно…

– Ну, Москва не сразу строилась… Мне кажется, что динамика у вас хорошая, и вы в скором времени начнете вставать…

– Дай-то бог, а то я уже от этого постоянного лежания измучилась…

Главная цель была достигнута: она перестала плакать…

Нынешнюю невестку моей подопечной, ту самую Галину Герасимовну, которая не доверила верной Люсе-Люсьенде испечь для детского праздника мильфёй, я имела счастье лицезреть буквально через несколько минут. Она вошла в комнату, когда я делала Вере Дмитриевне лечебный массаж.

Вторая супруга господина Шадрина была ослепительно-молода и необыкновенно красива: высокая, стройная, с безупречной кожей и огромными, редкого фиалкового цвета глазами, я бы даже сказала, очами, которые влажно мерцали, словно подсвеченные изнутри. Густые, отливающие золотом волосы красавицы тяжелой волной падали на прямые, как у египетской статуи, плечи, а простенький и, вероятно, жутко дорогой льняной костюм подчеркивал безупречность фигуры. Еще я заметила, что красота ее была природной, от папы с мамой, а не от пластического хирурга, и на ее совершенном лице практически не было никакой косметики. При виде этой роскошной молодой женщины размалеванным звездочкам шоу-бизнеса, которых мне приходилось иногда снимать для журнала, где работал мой зять, следовало бы взять револьвер и немедленно застрелиться от зависти. Я же жалела о том, что у меня под рукой не было фотокамеры…

Легкой, танцующей походкой эта богиня подошла к кровати, грациозно склонилась над моей подопечной и, обдав меня волной тончайших ароматов, приложилась к ее щеке.

– Как вы себя чувствуете, мама?

– Спасибо, Галочка, хорошо, вот Лиза говорит, что скоро я смогу вставать.

Красавица села в прикроватное кресло, изящно скрестила длинные красивые ноги и, увидев Персика, вальяжно раскинувшегося на диване, окинула меня неприязненно-высокомерным взглядом.

– Это ты, что ли, притащила с собой кошку?

– Да, я, только это кот.

– Ну, так сегодня же увези его обратно! Не хватало еще, чтобы здесь поселилась какая-нибудь зараза, – сварливым тоном рыночной торговки изрекла госпожа Шадрина, и ее неземная красота сразу же поблекла в моих глазах. Я уже собралась открыть рот, чтобы сказать ей несколько «теплых» слов по поводу ее «ты» относительно моей особы, и тут же провалить всю разработанную Костиком операцию, как вдруг Вера Дмитриевна сжала мои пальцы здоровой рукой.

– Галочка, это я попросила Лизу привезти с собой кота. Помнишь, мы с Анютой показывали тебе в журнале «Здоровье» статью, где говорилось о том, что общение с кошками помогает преодолеть многие болезни у детей и взрослых? Там, кстати, писали, что общество кошек благоприятно при лечении последствий инсульта. Я это запомнила. И когда Агнесса Николаевна сказала, что у Лизы есть замечательный кот, я попросила привезти его к нам. И Лиза любезно согласилась взять его с собой, чтобы мы могли проводить с ним сеансы «кототерапии».