Руины Арха - Олег Фомин

– А по-русски, он был каннибалом.

Я отрезвел в момент. Даже головой встряхивать не пришлось. Вспоминаю, каким странным взглядом Курт разглядывал мои руки.

Окровавленный рот Бориса сверкнул улыбкой, на зубах тоже блестит красное.

– Догадываешься, зачем ему были нужны наши скромные персоны?

Головой я все-таки встряхнул.

– Адепты культа верят, – рассказывает Борис, – если приносить Арху человечьи жертвы, он из Руин выпустит.

– А поедать зачем?

– Тем, кто не только приносят в жертву людей, но и пожирают, Арх благоволит, больше шансов найти выход. Арх подарит свободу членам культа, если убьют и сожрут какое-то космическое число людей. Ну, по крайней мере, в эту байку свято верят психи вроде нашего покойничка.

– Верят?!

– Ох, Владик, во что только здесь не верят, лишь бы выбраться. Сект в Руинах как заразы на бомже. Если завтра объявится шизик и будет проповедовать, что Арх дарует свободу тому, кто круче всех жонглирует куриными яйцами – будь уверен: и вокруг этой идеи сплотится культ.

Поднимаюсь. Кроссовки прекращают шаркать рядом с телом Курта. Он был нервным, но все-таки душевным, мы вместе смеялись. Рассказывал даже о прежней жизни на ферме в Баварии.

– Трудно принять, да? – сказал Борис. – Вроде нормальный мужик… был…

Я только и смог сглотнуть, глядя в глаза мертвеца, там даже после смерти застыла жажда одержимого.

– Ничего, – утешил Борис. – Поживешь тут с мое, научишься вычислять фриков.

Борис достает из торбы чемоданчик с красным крестом, такие обычно в машинах.

– Так-с, будешь медбратом.

Следующие минут десять обрабатываю рану Бориса на затылке, вскоре к ней прильнул тампон, а поверх лег пластырь. Поэтапный процесс разложил мысли по полочкам, дышу ровно. Заодно прокачал скилл медика. С нулевого левела на первый. Голову с жопой не перепутал – уже плюс.

Борис потрогал перевязку.

– Зачет.

Стайка лечебного инвентаря спрыгивает в аптечку, а та – в торбу.

– Теперь раздевай.

Борис тычет ножом в сторону мертвеца.

Я опешил.

– Давай-давай, – сказал Борис. – Убил ты. Все, что найдешь, – твое. Скажешь, никогда не собирал дроп в играх?

– Мародерство!

– Выживание. Трупу барахло ни к чему, совесть пущай дрыхнет спокойно. Этому тоже придется учиться, если хочешь выжить. Начинай. Прослежу.

А что остается? Сенсей сказал, значит, надо…

Обхватываю рукоять торчащего из груди кинжала, стальной клык покинул десну на третьем рывке с сочным звуком, будто вспороли арбуз, я поморщился. Клинок играет багровыми отсветами, меж зубцов кусочки плоти.

– Штука суровая, – сказал Борис уважительно. – Не маши ей при посторонних. Примут за культиста.

Втыкаю в пол, меж плит, пальцы ловят собачку на молнии Куртового жилета, тяну, молния жужжит…

Сказать, что шокирован, нельзя. Но и спокойствия нет. В какой-то мере противно, как рыться в навозе. Терпеть можно, но все же лучше заняться чем-то иным. Борис подсказывает, какие вещи снимать в первую очередь, напоминает обыскивать карманы.

– В Руинах всякая ржавая скрепка в цене, бери сколько сможешь унести. Только из его фляжки пить не вздумай.

– Но ты же пил.

– С чего ты взял? – усмехнулся Борис. – Если бы в самом деле хлебнул, мы бы с тобой щас не трепались.

Завидую его предусмотрительности…

Неприятная возня, о чудо, позади! Рюкзак разбух как насосавшийся клещ, а на мне – тонкий сливовый свитер, черная жилетка из кожи, камуфляжные штаны, ремень, крепкие бурые башмаки до середины голени, подошва высокая, шнурки как молоденькие змеи. А на плечах серый плащ.

Накидываю на макушку капюшон.

Борис всплеснул руками.

– Ну вот, уже и не скажешь, что нуб, – сказал весело.

В одежде куда уютнее, кожа успела забыть, что бывает тепло и сухо. Но бледный труп в одних лишь трусах напоминает, откуда одежда. Когда-то и я, возможно, буду валяться вот так: голый, бел как мел, с дырой в легком, в кровавой грязи, и меня начнут раздевать до костей черви…

– А можно… сжечь?

Борис нахмурился.

– Зачем?

– Так спокойнее.

– Лишняя трата ресурсов. Всех на своем пути не сожжешь. К тому же, он пытался нас убить.

Борис прав. Но смотрю на мертвого Курта, и кажется, что сам лежу там, даже пальцы шевельнуться не могут, дышу с дрожью.

– Ладно, – вздохнул Борис. – Бонус за хорошую учебу…

Торба выпускает горсть углечервей, стальную фляжку, как у Курта, но больше, и зажигалку.

Борис милосердно взял хлопоты на себя, и вот мы уже у выхода, я – сложив кисти замком на животе, Борис – скрестив руки на груди, наблюдаем, как в центре пылает огненный цветок с сердцевиной в форме человека.

Выяснилось, что сжигание выглядит эстетичнее, чем гниение, лишь в кино. А в реале глазеть на то, как человечина краснеет, пузырится, лопается, шипит, не намного приятнее, чем на копошение могильных личинок. Запахи жженой человечины и волос вызывают тошноту, глаза слезятся от дыма.

– Доволен? – спросил Борис.

Черт, похоже, читает меня как открытую книгу.

– Уйдем отсюда, – сказал я.

– Значит, идем в Колыбель, да?

– Да.

– Но я не видел, чтоб ты сверялся с картой. Как ориентируешься? – спрашиваю, догоняя. – Все коридоры как две капли…

– Пришло время открыть страшную тайну, – сказал Борис весело, не оборачиваясь, сырые обломки под сапогами ритмично хрустят. – Держись там за что-нибудь.

– За сердце?

– Лучше за что-нить покрепче. Понятия не имею, где мы. Вижу эти коридоры в первый и, скорее всего, последний раз.

– То есть?!

– А то и есть. У Руин нет и не может быть карт. Их геометрия более непостоянна, чем женская мысль. Думаешь, если вернемся коридоров на десять, то окажемся там, где были? Черта с два! Во-первых, фиг запомнишь, что было десять коридоров назад, сам справедливо заметил, коридоры тут как две капли, точнее, триллионы капель. Но если запомнишь, то, вернувшись назад, не узнаешь. Коридоры всегда меняются. Не коридоры, а коридуры!

– Черт! Ваш Арх… в конец архенел!

– И, спорю, жутко этим доволен.

– Но как ориентироваться?

– Самый надежный компас – интуиция. И воля. Но интуиция в первую очередь.

– Это как?